Игорь Шелковский - Переписка художников с журналом «А-Я». 1982-2001. Том 2

Наташа

Дорогой Шелковский!

<���…> 29 мая под N. Y., в поместье одних богатых почитателей Д. Бурлюка, состоялся здесь 2-й день симпозиума тому посвящённого. В заключение был танцевальный бал, костюмированный. Где Косолаповы и Тупицыны оказались жертвами агрессии со стороны своих «недругов». Недругов хозяева (я был, но не наблюдал всех деталей) удалили. Но жертвы претерпели физически и морально (второе – больше, инициаторам – тоже досталось). Пусть С. К. [Саша Косолапов] об этом расскажет, а то я так никогда не окончу письмо. Вроде бы всё сказал. А 4 июня – отошлю. <���…>

Генрих Х. (Желаю успехов!)

Дорогой Игорь!

С твоей оценкой книги Паперного я, в общем, согласен. Конечно, надо различать между тем, что делается по свободному желанию людей, и тем, что делается под диктатом. Проблема, однако, в том, что диктует тоже кто-то. И даже целая большая группа людей. Как полный партийный аппарат – в случае Сталина. Поэтому стоит вопрос: почему эти люди, эта правящая верхушка избирает то или другое решение. Мне кажется, эту проблему и ставит Паперный. И здесь уже ссылкой на насилие не обойдёшься. Другое дело, что «сезонное» объяснение, которое даёт Паперный, не очень убедительно. Однако следует помнить, что «культура» – не всегда дело критика. Напротив, большей частью в истории это культура правящей верхушки. Так что постановка вопроса Паперным вполне оправдана. <���…>

Дорогой Игорь.

Если бы мы с Витей не питали к тебе вполне нежную (хотя и не всегда взаимную) симпатию, то нас, по всей видимости, заинтриговал бы «комендантский час» твоего письма.

Ты, стало быть, за однопартийную систему, да? Иные варианты – оппортунизм, потому как «общие цели» – дороже истины?! В чём с тобой «трудно не согласиться», так это в том, что вынесение сора из избы есть антитеза мафиозной ментальности…

Увы, «Чёрный квадрат» не был написан в 13‐м году. Кроме того, утверждение, будто супрематизм дореволюционного периода апогей развития русского авангарда, – субъективно; не в меньшей мере это сопряжено и с апологетикой умеренного модернизма 50‐х и 60‐х годов. Когда ты говоришь, что «революционно настроенные художники» оказали «поддержку» властям (а не наоборот), в этом много поэзии, но мало логики, ибо альянсы не бывают односторонними (хрестоматийный пример – Фауст). И что тогда делать с обэриутами, в 1928 году предвосхитившими Дж. Кейджа и Флаксус, абсурдизм и языковые игры, характерные для мирового авангарда конца 20‐х, начала 30‐х годов? После 17-го, а также в 20‐е годы количество группировок примерно в десять раз превосходило цифровые данные (характеризующие тот же феномен) периода 10‐х годов (спасибо библиографическому гению А. Очеретянского). Какая же тут «инерция»? Да, Самиздат был! Но не визуальный (в рамках явления). В противном случае любые вещи, начиная от манускриптов и кончая альбомами, могут «подпасть» под эту категорию. И тогда Самиздат – это всё (включая фальшивые бриллианты). Визуальный Самиздат, скорее, характерен для западного некоммерческого искусства – по причине широкой доступности ксерокса, позволяющего мультиплицировать пластическую образность.

Теперь коротко о существенном:

После шести месяцев чудовищной, выходящей за рамки человекообразия, охоты на нас – перемирие с Риммой и Валерием равносильно скотоложеству.

Перевод письма, присланный Герловиными, содержит три ошибки (следствие, хотелось бы думать, не злой воли, но безграмотности), в немалой мере меняющие суть дела. Во-первых, цитата из Липпард переврана на 180 градусов. Во-вторых, в Ритином письме отсутствуют слова «официальность» и «пропаганда», на которые ты ополчаешься с пылкостью народовольца. Стихи Бродского, Коржавина, Винокурова, Ахматовой и её сирот – всегда были традиционны, независимо от того – печатались они в типографии, или ломкими пальчиками обожательниц подпольного классицизма московских или ленинградских коммунальных гетто (честных и самоотверженных, но не обременённых ничем, кроме «святой простоты»). Если интересно, попроси Косолапова прислать подлинник или – прокомментировать. Нас от этой темы уже тошнит…

Никто не говорит, что в СССР ситуация благоприятствует искусству. Однако возможность осуществить несколько выставок в период с 74-го по 77‐й год несомненно стимулировала энергию передового искусства.

Ты уже знаешь про побоище на балу в честь Бурлюка? И про то, как Нусберг бычьей хваткой удерживал Сашу [Косолапова], во время чего Римма била последнего по лицу каблуками. Быть может, у нас есть и будут разногласия, но неужели это повод для геноцида?

Статья о перформансах может (ежели это угодно редактору) печататься в «А – Я». Линда [Linda Burnham, редактор журнала High Performance] не возражает (плюс – ты можешь присовокупить к каноническому варианту несколько новых аспектов, уже имеющих место – на двух языках). Эта статья, кстати, была тобой заказана для предыдущего номера, но ты ей тогда пренебрёг – волею обстоятельств (версия закулисного толка). То есть – очередная мистификация: авторство не наше…

Выставка во Франклин Фёрнис 14 14 «Russian Samizdat Art» (Franklin Furnace Gallery, Нью-Йорк, с 24 февраля 1982 года). была вполне симпатичной, как (впрочем) и всё, что делали и делают Р. и В. Герловины. Проблема в том, что им зачем-то понадобилось создать миф, будто единственным полноценным авангардным феноменом в России являлся «визуальный самиздат» (причём политического профиля), нашедший в чете Герловиных своих полпредов. По сути, групповая выставка оказалась их персональной экспозицией, где остальные участники играли роль орнамента, т. е. фона. Коллеги функционировали в качестве реди-мейда, искусственной среды, оркестровой ложи, суфлерской будки и т. п. В каталоге (перечне работ) были чёpным по белому обозначены даты, из чего следовало, что только 30 % вещей вывезены из Москвы. Однако во всех интервью и публичных заявлениях, включая письмо в «Виллидж Войс», организаторы, сами себе противореча, утверждали, будто подавляющее большинство выставочных работ было (с неимоверными трудностями и чуть ли не риском) доставлено из России.

Люси Липпард [Lucy Lippard] – крупнейший в Америке специалист по политическому искусству, достаточно тонко разобралась в поделочном характере претензий устроителей, упрекнув последних в том, что количество их собственных работ (в экспозиции) выходит за рамки бытующих здесь приличий. В ответ – Герловины пишут совершенно хамское письмо в газету, «обвиняя» критика в материальном достатке, в наличии квартиры в Сохо, в субсидиях поощряющих искусство институций и т. д. Забывая при этом, что некоторые из подписавшихся также живут в Сохо (или – как Нусберг – в респектабельном Коннектикуте), ничуть не пренебрегая «буржуазными» удобствами «этой» стороны жизни.