Клавдия Наумкина - Пока кукует над Рессой кукушка… Семейная сага

© Клавдия Наумкина, 2018

ISBN 978-5-4493-6440-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мой дед по отцу умер в возрасте 76 лет, когда мне было всего девять. Спустя год умерла бабушка. И всю историю рода нам с братом рассказывали, как могли и как запомнили, наши родители и родственники.

И хотя я родилась на Северном Кавказе, с раннего детства знала, что родина предков – это центр Русской равнины, берега Рессы, впадающей в Угру, не просто так названную Поясом Пресвятой Богородицы, которая несёт свои воды в Оку. А это центр Руси, места исконного проживания славян-вятичей.

Это была самобытная культура, разительно отличающаяся от западной. Предки жили своими уставами, своими представлениями о добре и зле и со своими богами. Наверное, потому так и стремились многочисленные захватчики всех мастей не просто поработить народ, а уничтожить его под корень.

В последнее время им это почти удалось. Сколько осталось тех, кто помнит свои корни, кто знает своих предков хотя бы до седьмого колена? Из нас выбивали эту память, уничтожали и вытравливали само желание узнать, кто были предки, чем занимались, о чём думали, как жили. Иногда истинные знания подменяли суррогатными, конъюнктурными, соответствующими требованиям и представлениям того или иного правителя страны.

Единственное, что приветствовалось во все времена, это насаждение представлений о том, что именно этот народ, мой народ, является рабски покорным, неспособным к выдвижению из своих рядов ярких предводителей, и что ему требуется твёрдая рука пришлых инородцев, хитростью и лестью захватывающих власть над страной.

Потому что любую вооружённую агрессию народ всегда отражал. Сколько их было, таких битв. И почти все они прокатывались по просторам родины моих предков. Прошлый век был самым губительным для коренных жителей центра России. Сколько разрушено деревень, сколько уничтожено древних крестьянских родов, держателей истории страны и рода и продолжателей дела предков.

Такое впечатление, что это был целенаправленный геноцид народа. Его словно намеренно изгоняли с родовых мест, разными способами заставляя уезжать в города и на дальние окраины страны, преднамеренно спаивая, а потом сочиняя мифы о том, что именно русские самые пьющие в мире. А я помню ещё своих двоюродных бабушек, которые до конца жизни ни разу не взяли в рот спиртного, потому что это был грех, и рассказы их о некурящих в довоенное время стариках, потому что в деревне это было опасно и считалось табу.

А ещё помнятся их сказания о древних богах местных, которых чтили наравне с Иисусом Христом, которого всё-таки считали не совсем своим. И воспоминания родителей об их довоенном детстве и смутные предания о богах, которые обитали в лесах, в болотах, в омутах, и рассказы о знахарках и ведуньях.

Это был огромный мир народа с тысячелетней историей, которую преподавали старики своим внукам, приучая их жить в ладу и мире с природой, в почитании своего рода и предков. Всё это утеряно, вытеснено пришлой западной культурой разрушения. И ведь действительно почти всё разрушено. Редко где ещё остаются носители этих древних народных знаний и традиций и считаются удивительными и уникальными чудаками, в рассказы которых сложно поверить.

Нас превратили в «Иванов, родства не помнящих», вбили в головы, что потомки крестьян все поголовно бездарны и должны трудиться лишь в низовом уровне социальной иерархии государства, а управлять ими будет элита, благодаря родству с когда-то захватившими власть пришельцами, предъявляющая претензии на господство над страной и народом.

Не просто так ведь сейчас стало уделяться столько внимания истории становления нашей страны, возрождаться самобытное народное творчество, искусство. Но сколько безвозвратно утрачено.

Я хочу, чтобы мои потомки не были подобны безродному Ивану, чтобы знали историю жизни своих предков, чтобы не считали себя согласно западной пропаганде людьми без роду без племени, а помнили о своих корнях и своей родине. Потому и решила написать историю своего рода, уже полностью утратившего свою самобытность, но как говаривал мой предок: «Пока кукует над Рессой кукушка, не переведётся наш род», так что кукушки по-прежнему кукуют в тех местах, а у меня уже есть внуки, а значит, наш род продолжается.

Вот только родовых деревень уже нет на просторах страны – их, как и тысячи таких же деревень и сёл, стёрла с лица Земли Великая Отечественная, а потом и непродуманная аграрная политика и разорение страны в лихие 90-е, которые забрали больше жизней наших сельчан, чем та страшная война.

Мои предки были одними из многих миллионов крестьянских родов, живших и работавших на просторах Руси не одну сотню лет. Земли в этих местах малоплодородны, а потому в руках у крестьян всегда был побочный промысел, который позволял сводить концы с концами, в голодные неурожайные годы кормить детей, учить их мастерству.

И если бы не Великая Отечественная, если бы не полное уничтожение деревни, наш род так бы и остался в родных местах. Мой прадед по материнской линии жил верстах в десяти от прадеда по отцовской, и скорее всего они встречались на ярмарках, где один продавал гончарные изделия, а второй, сапожник, сделанную на продажу обувь.

Ни тот, ни другой и не помышляли о великом богатстве, поднимались в достатке разве что до уровня середняков. Для обоих главным было сохранить детей, помочь им в становлении, дождаться появления внуков и передать им свои знания.

Война разрушила их самобытный мир, вышвырнула с родных просторов в неизвестность, а жизнь провела проверку на их родовую выживаемость. О том, что их ждало на этом пути, я и рассказываю в этой книге, в память о предках и в назидание потомкам. Хочу только отметить, что все совпадения по именам участников событий второго плана чисто случайны и события, рассказанные в книге, взяты из воспоминаний родственников и мною доработаны.

Юхнов, 2016 год.

– Тять, а что дальше? – прерывает затянувшееся молчание нетерпеливая восьмилетняя Ариша. Она с младшими сестрами Дуняшей и Маняшей устроилась на палатях.

Герасим аккуратно снимает с гончарного круга только что сделанный глечик, ставит на полку, потом берет очередной ком глины, разминает его привычными движениями рук.

– И в самом деле, отец, не томи, – поддерживает свою дочь Лизавета. Она вышла из печного угла, где готовила к завтрашнему дню в квашне тесто для хлебов. Проворно вытерла руки передником, присела на скамью с закрепленным гребнем прялки. Крутанула веретенце, потянула кудель. Между пальцами побежала тонкая скрутка нитки.