Елена Долгопят - Мальчики (Рассказы)

Павел Андреевич шел аллеей, обсаженной кустами сирени. Ему навстречу бежала собака. В полной тишине слышались шаги Павла Андреевича да стук ее когтей. Она пробежала мимо, как призрак.

Дежурный в одноэтажном гостиничном корпусе смотрел телевизор. Он с неудовольствием оторвался от передачи и выдал Павлу Андреевичу ключи.

Если бы погасло вдруг электричество и наступила бы настоящая, первозданная тьма, если бы Павел Андреевич вдруг ослеп, он все равно дошел бы до своей комнаты. Он помнил дорогу к ней, не сказать, чтобы по запаху... В любом случае, по-звериному помнил, не рационально, не логически (пять шагов прямо, налево шесть...). Если и была логика в этой памяти, то логика сна.

Поворот ключа. Щелчок выключателя. Вспыхнувший под потолком свет.

Павел Андреевич увидел чистую комнатку. Свежим, нетронутым бельем пахнущую постель. Шкафчик. Стол с графином и опрокинутыми на поднос хрустально-чистыми стаканами. Пару стульев. Ни пылинки. Ни соринки.

На казенном столе стояла тарелка, прикрытая льняной салфеткой.

Павел Андреевич опустил сумку на пол. Стянул ботинки. Прошел к столу в протертых на пятках носках. Сел, расстегнул куртку. Снял шапку и кинул на постель.

Снег таял с ботинок и растекался лужицей у порога.

Павел Андреевич вытянул из-под куртки шарф и повесил на спинку стула. Посидел в полной неподвижности. Снял салфетку. Кладя ее на стол, он коснулся ледяной полированной поверхности.

Поднялся сдобный запах лежавших в тарелке пирожков. Павел Андреевич взял мягкий, в сладкой пыльце пирожок и надкусил. Пирожок был с яблоками. Почувствовав дикий голод, Павел Андреевич мгновенно проглотил пирожок. Съел еще пару. Успокоился.

- Спасибо, - произнес Павел Андреевич и вздрогнул от собственного голоса.

Он разделся, сложил одежду на стул. Погасил свет. В темноте стянул с постели покрывало. Шапка упала на пол. Павел Андреевич забрался под одеяло и уснул.

Четырьмя часами раньше, сразу после отбоя, привезли в милицейском газике новеньких.

Газик промчался по асфальтовой дорожке мимо гостиничного корпуса и остановился у крыльца приемного корпуса. В сопровождении двух милиционеров вышли четверо мальчиков. Поднялись на крыльцо, скрылись за дверями.

Милиционеры вышли минут через десять. Постояли на крыльце. Оглядели тихую, безлюдную территорию, которую можно было бы принять за мирный парк пансионата. Ухоженный парк, с расчищенными дорожками, с кормушками для птиц на березах и культурных яблонях, стволы которых любовно были защищены от будущих морозов соломой.

Росли здесь и липы, и сосны, оставшиеся от дикого леса. Кусты боярышника и дикого шиповника. Сирень и черемуха. Осины и лиственницы.

- Весной здесь рай, - сказал один милиционер.

Другой закурил, щелкнув зажигалкой.

Кроме деревьев и кустарника были в этом парке и площадки для спортивных игр и детские площадки с качелями на высоких столбах, с горками, с песочницами для малышей, сейчас заснеженными.

Здесь было чисто и пахло диким лесом. Хотелось даже сказать - диким воздухом. И некурящий, совсем еще молоденький милиционер отошел от злого папиросного дыма на край крыльца, чтобы вдохнуть поглубже этот дикий воздух.

На берегу пустынных волн, вспомнил молоденький милиционер, не помня нисколько, кто написал эти строки.

Дети уже спали в своих постелях. И снились им сны.

Милиционер встряхнулся, оглянулся на своего товарища. Тот отшвырнул окурок, который завтра утром дежурные мальчики и девочки счистят лопатами вместе с навалившим под утро снегом, чтобы затем вымести каменное крыльцо жесткими, из прутьев, метлами.

Газик увез милиционеров. Растаяли папиросный дым и угарный выхлопной газ. Ночное небо очистилось. Зажглись колючие звезды, обещая мороз.

За обширным письменным столом сидел невысокий мужчина в милицейской форме с капитанскими погонами. Он просматривал папки с делами, наклоняясь низко, близоруко. На стенах висели грамоты. На высоком железном сейфе беззвучно работал телевизор, немотой своей напоминая аквариум с яркими, пестрыми, в другом измерении живущими обитателями.

Капитан закрыл дела, сложил и поднял голову. На стульях перед ним сидели четверо грязных усталых мальчиков. Один из них, самый щупленький и жалкий, вдруг светло улыбнулся ему. Но капитан в ответ на улыбку нахмурился.

Он нажал на кнопку звонка в столешнице. Тут же дверь отворилась и вошел мужчина затрапезного домашнего вида: растрепанный, небритый, в старых, вытянутых на коленях брюках и в свитере, просвечивающем на локтях.

- Привет, Женя! - крикнул маленький мальчишка.

- Привет, Кролик, - ответил ему мужчина.

И мальчишка радостно засмеялся. Три другие мальчика оставались отрешенно-равнодушными.

Мужчина увел мальчиков из кабинета. Капитан спрятал их дела в сейф и включил у телевизора звук. "Рыбы" вдруг заговорили.

Пока шли длинным гулким коридором, сидевший за столом дежурный не спускал с них строгих глаз. Женины тапки со стоптанными задниками, надетые прямо на босу ногу, по-лягушачьи шлепали по полу. Маленький Кролик держался к Жене поближе.

Женя отворил железную дверь и впустил их в душевую. Они мылись в открытых отделениях, а он сидел на низенькой скамейке у батареи, и выражение лица у него было умиротворенно-кошачье.

Он выдал им чистую одежду, совершенно неказенную. Джинсы, разноцветные футболки, белье, носки, кроссовки. В новом облачении можно было подумать, что они обыкновенные домашние мальчики, только исхудавшие, изнемогшие после болезни, что есть у них дом, заботливые родители и что прибыли они после болезни в пансионат на отдых.

- Есть хотите? - спросил Женя.

- Всегда! - крикнул радостно Кролик.

И мужчина погладил его по голове.

Тем же коридором прошли в небольшую столовую. Дежурный пристально наблюдал.

И здесь дух витал неказенный.

На стенах висели детские рисунки, несколько больших, в рамах, картин. Цветные ситцевые занавески скрывали решетки на окнах. На столах лежали чистые скатерти. И даже торчали из стаканчиков салфетки.

- Садитесь, чего.

Мальчики сели вчетвером за стол. Мужчина, шлепая тапками, прошел в темную служебную половину. Свет вспыхнул. Что-то там стукнуло, звякнуло.

Кролик прислушивался. Остальные мальчики сидели отрешенно. Глазок видеокамеры смотрел на них из-под потолка.

- Женя! - тонко крикнул Кролик. - Помочь?!

- Помоги, - ответил мужчина.

Кролик убежал. И все время, пока он не вернулся, неся с Женей тарелки с хлебом, сыром, колбасой, маслом, чашки, ложки, чайник... все это время оставшиеся мальчики молчали, не глядя друг на друга, рассматривая рисунки и картинки на стенах. Пили чай, ели бутерброды тоже молча, как будто каждый был в одиночестве.