Юрий Дружников - Стотринадцатая любовь поэта

Другая его страсть: женщины, которые на пятнадцать-двадцать лет старше него. Последние -- особый список, включающий Голицыну, Карамзину, Осипову, Хитрово, ту же Собаньскую. Страсть поэта к женщинам в возрасте -- особая тема, скажем только, что их опыт, мудрость, вкусы, чувствительность повлияли на его мироощущение. Затем возникают несколько невест, не ставших его женами. Многие из возлюбленных так или иначе делили с поэтом радости и несчастья судьбы до конца его дней. Некоторые входили во второй или третий любовный круг уже и с женатым поэтом.

Немало остается загадочного, несмотря на полуторастолетние тщательные попытки исследовать каждый любовный порыв поэта. Тем более важен совершенно бесспорный факт, противоречащий тезису, с которого мы начали разговор: в отличие от многих других русских писателей жена у широкомасштабного многолюба Пушкина была одна.

Поляризация мнений

Миф о Пушкине как официальном государственном поэте в"--1 принижает реальное значение крупнейшего русского поэта. Это особая тема, которая только начинает разрабатываться, сперва, в основном, на Западе, а следом и российскими пушкинистами. "Литературная газета" -- и это можно читать с иронией -- назвала Пушкина "Генсеком русской литературы". Сосредоточимся здесь на части этого мифа, на "подмифе" о жене государственного поэта. Поэт стал иконой, и создан официальный портрет его жены. Поэт превращен в идола, и Н.Н.Пушкина тоже. Жена, а затем вдова поэта остается первой леди российской словесности, да что там, женой в"--1 всей русской цивилизации.

Пушкин был жив, когда появились первые критические отзывы о его жене; критика усилилась после его смерти. Новый всплеск негативизма был в 1878 году, когда наследница передала Ивану Тургеневу письма Пушкина. Первые десятилетия нашего века дали много материала для спокойного, взвешенного анализа Натальи Николаевны. Затем, с конца тридцатых годов, начинается политизация, или, точнее, сталинизация пушкинистики. Ревизии подверглась в позднее советское время и литература о Пушкиной, причем спорное, не укладывающееся в официальную концепцию, не переиздавалось, исчезло из музейных экспозиций, лицемерный пуританизм наложил на исследования свой отпечаток.

На оценке г-жи Пушкиной отразилось вульгарное однопартийное мышление, причем большие заслуги нескольких предыдущих поколений пушкинистов игнорировались. В книге, ей посвященной, читаем, что, оказывается, все было проще, чем мы думали: "При свете марксистского понимания социально-политических отношений, вполне ясно, что не будь эпизода с ухаживанием Дантеса за Натальей Николаевной, драма все равно должна была бы разразиться с минуты на минуту, так как налицо были все социальные предпосылки ее".

Политизация биографии пушкинской жены стала явной в сороковые годы, когда в пушкинистике начала использоваться терминология и методы НКВД. "Агентура правительства проникала всюду, -- писал В.В.Ермилов, -- она проникла в семью Гончаровых. Используя светское легкомыслие Натальи Николаевны, придворная камарилья сделала из жены поэта свое орудие... Создав таким образом почву для своих дальнейших действий, придворная камарилья подослала к Наталье Николаевне своего агента, космополитического проходимца без роду и племени, француза по происхождению, ставшего голландцем по подданству...".

Советская мифология достигла максимума в последние два десятилетия перед коллапсом системы. Сегодня, несмотря на крушение официальных догматов, мифологические тенденции остаются, а сторонники разных точек зрения пребывают в перманентной борьбе. Разные Натальи Николаевны сосуществуют в пушкинистике, но не ясна реальная, историческая. Сблизить позиции весьма сложно, настолько они разошлись. Налицо избыток фактов и недостаток научного, независимого от внешних причин, их осмысления.

Парадоксы сватовства

Вяземский долго не верит слухам о сватовстве Пушкина и возмущенно пишет жене: "Ты меня мистифицируешь заодно с Пушкиным, рассказывая о порывах законной любви его. Неужели он в самом деле замышляет жениться, но в таком случае, как же может он дурачиться? Можно поддразнивать женщину, за которою волочишься, прикидываясь в любви к другой, а на досаде ее основать надежды победы, но как же думать, что невеста пойдет, что мать отдаст дочь свою замуж ветренику или фату, который утешается в горе".

Ахматова пересказывает эти слова Вяземского проще: "Как можно, любя одну женщину, свататься к другой". И прибавляет: "Княгиня Вера, вероятно, должна была понять, кого подразумевает ее муж под первой женщиной. Но мы очень далеки от этого понимания". Вряд ли, однако, эта первая женщина какая-либо иная, нежели Каролина Собаньская, и почему Ахматова ее не вычислила -- загадка.

Пушкин мечется по ярмарке невест в Петербурге и Москве, особенно часто общается с сестрами Ушаковыми. В этом доме, литературном и музыкальном, в котором он бывает в 1830 году по три раза на день, поэт -- предмет поклонения. Он веселится, сочиняет экспромты и влюблен в старшую дочь Екатерину, которая отвечает ему взаимностью. При этом известный публичный дом Софьи Астафьевны Пушкин посещает и после Лицея, и во время сватовства, и после женитьбы.

Наталья Гончарова мгновенно остановила на себе внимание Пушкина, показавшись ему абсолютным совершенством. Поэт забыл, как еще недавно писал о своей однофамилице Софье Пушкиной, на которой решил вдруг жениться: "прекраснее быть невозможно".

Девочка Гончарова блистала на своих первых балах. Бутон только-только начал превращаться в цветок. Вересаев говорит, что "она Пушкина еще не читала", но у нас слишком мало свидетельств, что она и потом что-либо читала. Знаем мы, что один раз она написала брату, как из "Иностранного обозрения" узнала про недостатки строения головы. Как полагает Вересаев, она вообще "всю жизнь была к поэзии совершенно равнодушна. И какое могло быть духовное общение между Пушкиным и малообразованной шестнадцатилетней девочкой, обученной только танцам и уменью болтать по-французски?". Средний уровень барышень круга, в котором общался поэт, в обеих столицах был значительно выше.

Сватовство поэта к Наталье Гончаровой идет на фоне бурных отношений с Каролиной Собаньской. Пушкин называл ее демоном, но, кажется, никого он так страстно не любил, как ее. Кое-кто из пушкинских приятелей знал, что она писала тайные доносы. Например, Филипп Вигель говорил, что под ее щеголеватыми формами скрывались мерзости. Пушкин же не ведал о ее тайной жизни и писал, что его душа -- боязливая рабыня ее души.

4 марта 1830 года поэт неожиданно расстается с Собаньской в Петербурге и едет в Москву. 6 апреля он просит руки Гончаровой. Жест психологически понятный: от отчаяния в любви -- женитьба на альтернативном варианте, своего рода месть любовнице, которая не захотела продолжения отношений или отношений более серьезных.