Лев Толстой - Том 5. Война и мир

Граф Илья Андреич Ростов иноходью, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и, изредка отыскивая глазами своего стройного молодца-сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.

— Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… А! Василий Игнатьич… здорово, старый, — обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как все зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: «Пожаловали!»

Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.

В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе, с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с Георгиевской звездой на левой стороне груди. Он, видимо, сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что-то наивно-праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов * 30 Беклешов… — A. А. Беклешов (1745–1808) в 1804–1806 гг. московский генерал-губернатор; он упоминается в томе l романа как «главнокомандующий Москвы», приехавший проститься с умирающим графом Безуховыми (т. 1, ч. 2, гл. XVIII). См. с. 89, т. 4 наст. изд. и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и, наконец, Багратион все-таки прошел вперед. Он шел, не зная, куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. * 31 …шел перед Курским полком в Шенграббене. — В томе 1 (ч. 2, гл. XVIII) Толстым были упомянуты два батальона 6-го егерского полка. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и, не дождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: «Пусти, mon cher, пусти, пусти!», протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто-то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так идти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», — как будто сказал Багратион и, устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. * 32 Сам сочинитель взял стихи и стал читать. — Толстой ввел в текст романа фрагмент оды поэта и драматурга XVIII в. Н. П. Николева (1758–1815), известного сводами комическими операми и трагедией «Сорена и Замир». Стихи, посвященные Багратиону, насыщены торжественной символикой в духе классицизма. Тит — римский император Тит Флавий Весспасиан (39–81 гг.); Рифей (Орфей) — мифический поэт, певец и музыкант Древней Греции. Цесарь — римский полководец и государственный деятель Гай Юлий Цезарь (100-44 гг. до н. э.). Алкид (Геракл) — греческий мифологический герой, полубог-получеловек, сын Зевса и Алкмены. Князь Багратион склонил голову и слушал.

Но еще он не докончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися, храбрый росс» * 33 …загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися, храбрый росс…» — Полонез русского композитора О. А. Козловского (1757–1831) для оркестра и хора (на слова Г. Р. Державина), известный также под названием «Славься сим, Екатерина» (начальные слова припева). На рубеже XVIII и XIX столетий (по 1833 г.) выполнял роль руссского национального гимна. У Пушкина бравурный мотив полонеза часто напевает Троекуров («Дубровский»). ,— и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров — Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение, по отношению к имени государя * 34 …между двух Александров — Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя… — Толстой воспользовался кратким замечанием, встреченным в записках С. П. Жихарева, по-своему развив его: «За обедом князь сидел между двумя Александрами: А. А. Беклешовым и А. Л. Нарышкиным…» (С. П. Жихарев. Записки современника. Ч. I. Дневник студента, с. 330). Имена Беклешова и Нарышкина (см. коммент. к с. 21, 22) — Александр Андреевич и Александр Львович. , посадили Багратиона: триста человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее — поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.

Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.