Лев Толстой - Том 11. Драматические произведения 1864-1910 гг

Митрич.А вот такой самый. (Лезет на печь.) И хороша ж печка нынче, тепла. Любо! О господи, Микола милослевый!

Анютка.Дедушка! Ты заснешь?

Митрич.А то что ж ты думала — песни играть буду?

Молчание.

Анютка.Дедушка, а дедушка! Копают! Ей-богу, копают, в погребе копают, слышь! Однова дыхнуть, копают!

Митрич.Чего не вздумает. Ночью копают. Кто копает? Корова чешется, а ты — копают! Спи, говорю, а то сейчас свет потушу.

Анютка.Голубчик, дедушка, не туши. Не буду. Ей-богу, не буду, однова дыхнуть, не буду. Страшно мне.

Митрич.Страшно? Ты не бойся ничего, вот и не будет страшно. А то сама боится и страшно, говорит. Как же не страшно, как ты боишься? Эка девчонка глупая какая.

Молчание. Сверчок.

Анютка (шепотом). Дедушка! А дедушка! Ты заснул?

Митрич.Ну, чего еще?

Анютка.Кака же така детосека?

Митрич.А вот така. Вот как попадется такая же, как ты, — не спит, он придет с мешком, да девчонку шварк в мешок, да сам туда же с головой, подымет ей рубашонку, да и ну хлестать.

Анютка.Да чем же он хлестает?

Митрич.А веник возьмет.

Анютка.Да он там не увидит, в мешке-то.

Митрич.Небось увидит.

Анютка.А я его укушу.

Митрич.Нет, брат, его не укусишь.

Анютка.Дедушка, идет кто-то! Кто это? Ай, матушки родимые! Кто это?

Митрич.Идет, так идет. Чего ж ты? Мать, я чай, идет.

Те же и Анисья (входит).

Анисья.Анютка!

Анютка притворяется, что спит. Митрич!

Митрич.Чего?

Анисья.Что свет-то жжете? Мы в холодной ляжем.

Митрич.Да вот только убрался. Я потушу.

Анисья (ищет в сундуке и ворчит). Как надо, его никак и не найдешь.

Митрич.Да ты чего ищешь-то?

Анисья.Крест ищу. Окрестить надо. Помилуй бог, помрет! Некрещеный-то! Грех ведь!

Митрич.А то как же, известно, порядок надо… Что, нашла?

Анисья.Нашла. (Уходит.)

Митрич и Анютка.

Митрич.То-то, а то бы я свой дал. О господи!

Анютка (вскакивает и дрожит). О-о, дедушка! Не засыпай ты, Христа ради. Страшно как!

Митрич.Да чего страшно-то?

Анютка.Помрет, должно, робеночек-то? У тетки Арины так же бабка окрестила, — он и помер.

Митрич.Помрет — похоронят.

Анютка.Да, может, он бы и не помер, да бабка Матрена тут. Ведь я слышала, что бабка-то говорила, однова дыхнуть, слышала.

Митрич.Чего слышала? Спи, говорю. Закройся с головой, да и все.

Анютка.А кабы жив был, я б его нянчила.

Митрич (рычит). О господи!

Анютка.Куды ж они его денут?

Митрич.Туда и денут, куда надо. Не твоя печаль. Спи, говорю. Вот мать придет — она тебя!

Молчание.

Анютка.Дедушка! А ту девчонку, ты сказывал, ведь не убили же?

Митрич.Про ту-то? О, та девчонка в дело вышла.

Анютка.Как ты, дедушка, сказывал, нашли-то ее?

Митрич.Да так и нашли.

Анютка.Да где ж нашли? Ты скажи.

Митрич.В ихнем доме и нашли. Пришли в деревню, стали солдаты шарить по домам, глядь — эта самая девчонка на пузе лежит. Хотели ее пришибить. Да так мне скучно стало, взял я ее на руки. Так ведь не дается. Отяжелела, как пять пудов в ней сделалось; а руками цапается за что попало, не отдерешь никак. Ну, взял я ее, да по головке, по головке. А шаршавая, как еж. Гладить, гладить — затихла. Помочил сухарика, дал ей. Поняла-таки. Погрызла. Что с ней делать? Взяли ее. Взяли, стали кормить да кормить, да так привыкла, с собой в поход взяли, так с нами и шла. Хороша девчонка была.

Анютка.Что ж, а некрещеная?

Митрич.А кто е знает. Сказывали, что не вполне. Потому народ ненашенский.

Анютка.Из немцев?

Митрич.Эка ты: из немцев. Не из немцов, а азиаты. Они всё равно как жиды, а не жиды тоже. Из поляков, а азиаты. Крудлы, круглы прозвище им. Да уж забыл я. Девчонку-то мы Сашкой прозвали. Сашка, а хороша была. Ведь вот все забыл, а на девчонку, в рот ей ситного пирога с горохом, как сейчас гляжу. Только и помню из службы из всей. Как пороли, помню, да вот девчонка в памяти. Повиснет, бывало, на шее, и несешь ее. Такая девчонка была, что надо лучше, да некуда. Отдали потом. Ротного жена в дочери взяла. И в дело вышла. Жалели как солдаты!

Анютка.А вот, дедушка, тоже батя, я помню, как помирал. Ты еще не жил у нас. Так он позвал Микиту, да и говорит, прости меня, говорит, Микита… а сам заплакал. (Вздыхает.) Тоже как жалостно.

Митрич.А вот то-то и оно-то…

Анютка.Дедушка, а дедушка. Вот опять шумят чтой-то в погребе. Ай, матушки, сестрицы-голубушки! Ох, дедушка, сделают они что над ним. Загубят они его. Махонький ведь он… О-о! (Закрывается с головой и плачет.)

Митрич (прислушивается). И впрямь что-то пакостят, дуй их горой. А пакостницы же бабы эти! Мужиков похвалить нельзя, а уж бабы… Эти как звери лесные. Ничего не боятся.

Анютка (поднимается). Дедушка, а дедушка!

Митрич.Ну, чего еще?

Анютка.Намедни прохожий ночевал, сказывал, что младенец помрет — его душка прямо на небу пойдет. Правда это?

Митрич.Кто е знает, должно так. А что?

Анютка.Да хоть бы и я померла. (Хнычет.)

Митрич.Помрешь, из счета вон.

Анютка.До десяти годов все младенец, душа к богу, может, еще пойдет, а то ведь изгадишься.

Митрич.Еще как изгадишься-то! Вашей сестре как не изгадиться? Кто вас учит? Чего ты увидишь? Чего услышишь? Только гнусность одну. Я хоть немного учен, а кое-что да знаю. Не твердо, а все не как деревенска баба. Деревенска баба что? Слякоть одна. Вашей сестры в России большие миллионы, а все, как кроты слепые, — ничего не знаете. Как коровью смерть опахивать, привороты всякие, да как под насест ребят носить к курам — это знают.

Анютка.Мамушка и то носила.

Митрич.А то-то и оно-то. Миллионов сколько баб вас да девок, а все, как звери лесные. Как выросла, так и помрет. Ничего не видала, ничего не слыхала. Мужик — тот хоть в кабаке, а то и в замке, случаем, али в солдатстве, как я, узнает кое-что. А баба что? Она не то что про бога, она и про пятницу-то не знает толком, какая такая. Пятница, пятница, а спроси какая, она и не знает. Так, как щенята слепые ползают, головами в навоз тычатся. Только и знают песни свои дурацкие: го-го, го-го. А что го-го, сами не знают…

Анютка.А я, дедушка, Вотчу до половины знаю.

Митрич.Знаешь ты много! Да и спросить с вас тоже нельзя. Кто вас учит? Только пьяный мужик когда вожжами поучит. Только и ученья. Уж и не знаю, кто за вас отвечать будет. За рекрутов так с дядьки или с старшого спросят. А за вашу сестру и спросить не с кого. Так, беспастушная скотина, озорная самая, бабы эти. Самое глупое ваше сословие. Пустое самое ваше сословие.