Лев Толстой - Том 16. Избранные публицистические статьи

У нас есть офицеры 3-х родов. Офицеры по необходимости из корпусов или из юнкеров, люди, попавшие раз в сферу военной службы и не чувствующие себя способными к другому средству поддерживать существование. Эти люди ко всему равнодушные, ограниченные самым тесным кругом деятельности, усвоившие себе, не обсудив, общий характер угнетения и праздности и лихоимства, и без мысли и желания об общей пользе, бессознательно коснеющие в грубости, невежестве и пороках. Офицеры беззаботные, люди, служащие только для мундира или мелочного тщеславия и презирающие сущность военной службы (службу во фронте), люди по большей части праздные, богатые, развратные и не имеющие в себе военного ничего, кроме мундира, — и самый большой отдел офицеры-аферисты, служащие для одной цели — украсть каким бы то ни было путем состояние в военной службе. Это люди без мысли о долге и чести, без малейшего желания блага общего, люди, составляющие между собой огромную корпорацию грабителей, помогающих друг другу, одних — начавших уже поприще воровства, других — готовящихся к нему, третьих — прошедших его, люди, составившие себе в сфере грабежа известные правила и подразделения. Люди, считающие честность глупостью, понятие долга сумасшествием, заражающие молодое и свежее поколение этой правильной и откровенной системой корысти и лихоимства. Люди, возмущающие против себя и вселяющие ненависть в низшем слое войска. Люди, смотрящие на солдата как на предлог, который при угнетении дает возможность наживать состояние.

Русский генерал, по большинству, существо отжившее, усталое, выдохнувшееся, прошедшее в терпении и бессознании все необходимые степени унижения, праздности и лихоимства для достижения сего звания — люди без ума, образования и энергии. Есть, правда, кроме большинства генералов терпеливых, еще новое поколение генералов счастливых — людей или какой-нибудь случайностью, или образованием, или истинным дарованием проложивших себе дорогу мимо убивающей среды настоящей военной службы и успевших вынести светлый ум, теплые чувства любви к родине, энергию, образование и понятие чести; но число их слишком незначительно в сравнении с числом терпеливых генералов, отстраняющих их от высших должностей, появление слишком подлежит случайности, чтобы можно было надеяться на будущее влияние их.

В речи своей, сказанной в Москве, г[осударь] и[мператор] укоряет дворянство в медленности изъявления согласия на освобождение, в медленности действий Комитета и дает чувствовать, что медленность эта может поставить дворянство в опасное положение.

В чем дело освобождения?

Государю императору угодно освободить помещичьих крестьян. Совершенно справедливо его убедили в том, что крестьян нельзя освободить иначе, как с землей, на которой они сидят. Земля эта принадлежит помещикам. Следовательно, необходимо, лишив помещиков известных прав на часть земли, передать эти права крестьянам. Для того чтобы сделать эту передачу, представлялись 4 средства: 1) купить землю у помещиков и отдать ее крестьянам. 2) В видах государственной пользы отобрать безвозмездно землю у помещиков и передать ее крестьянам. 3) Прибегнуть к самопожертвованию дворян и просить их в видах государственной пользы отдать землю крестьянам, и 4) открыв положение своих финансов, прибегнуть к содействию всех сословий, и в особенности образованнейшего дворянского, в отыскании мер выкупа за землю, отчуждаемую у помещиков.

Ежели бы было избрано первое средство, дворянство согласием на продажу могло бы угодить царю. Ежели бы избрано было 2-е, дворянство покорностью и молчанием могло бы отвечать на безвозмездное отчуждение. Ежели бы дело коснулось самопожертвования, дворянство могло бы не обмануть ожидания правительства. Ежели бы, наконец, сознавшись в своей несостоятельности, правительство прибегло бы к содействию дворянских собраний, образованное сословие могло бы трудами и изысканиями помочь правительству.

Но ни одна из этих единственно возможных мер не была избрана правительством. В начале нынешнего года явился рескрипт * 100 В начале нынешнего года явился рескрипт… — Рескрипт Александра II от 5 декабря 1857 г. был обнародован в конце того же года. Он был составлен на имя петербургского генерал-губернатора и предлагал образовать в Петербурге «губернский комитет для составления проекта положения об устройстве и улучшении быта помещичьих крестьян». , в котором весьма ясно были определены будущие условия крестьянского сословия; но совершенно умалчивалось о условиях другого сословия, приглашаемого к отчуждению половинной части своей собственности. Явились циркуляры министра, поправки циркуляров, речи государя императора * 101 …речи государя-императора… — Летом 1858 г. Александр II совершал поездки по северным губерниям России. В своих речах царь убеждал помещиков не сопротивляться «умеренной» реформе. , но во всех этих документах, так же как и в рескрипте, умалчивалось о том, кто заплатит за землю, отчуждаемую у помещиков.

Ежели вспомним, что не так давно происходило во Франции и Англии, государствах, в которых уровень образования и потому сознания общего блага так несравненно стоит выше нашего и где правительство не нашло возможным освободить иначе рабов, как заплатив за них деньги собственникам, то, как надо ожидать, будет встречен дворянством рескрипт, лишающий его не только безвозмездно ценного права собственности на крестьян, но и значительной части земли, не определяя за нее никакого обеспечения, а поручая самим помещикам, без изменения безобразного полицейского устройства, взыскать с крестьян, освобожденных от зависимости, те огромные суммы, которые стоит отчуждаемая земля.

Вместо общего негодования и озлобления, которым, надо было ожидать, встретит дворянство рескрипт, лишающий его половины собственности и похожий на те слова, которыми ловкий кулак закидывает неопытного продавца, умалчивая о условиях продажи, рескрипт был встречен дворянством с неподдельным восторгом. * 102 …рескрипт был встречен дворянством с неподдельным восторгом. — Толстой мог наблюдать это, в частности, на общественно-литературном обеде в залах Купеческого собрания, устроенном 28 декабря 1857 г. с целью примирения и соединения всех литературных партий на почве отрицания крепостного права. Речи произносили Катков, Станкевич, Павлов, Погодин, Бабст, Кавелин и Кокорев. Почти все речи Толстой нашел «пошлыми» (т. 47, с. 166). Ежели слышался в большинстве ропот, и то не за безвозмездное отчуждение личной собственности, а за [не] обеспечение выкупа, ропот этот был заглушен и в литературе, и в обществе, и на дворянских выборах восторгом меньшинства, образованного и потому сильнейшего.