Лев Толстой - Том 20. Избранные письма 1900-1910

Мне очень хорошо живется. Совершающиеся события очень интересны, но я, как старик, и по моим занятиям, вижу эту волну на очень большом пространстве, и потому она мне не кажется такой значительной, как она кажется тем, кто видит ее одну. Мне кажется даже, что я вижу в ней кое-что такое, чего другие не видят в ней, и это очень занимает меня, и я пишу об этом * 562 В статье «О значении русской революции». .

Рассказ Герцена о Франце * 563 В письме от 7 июля Стасов вспоминал, как Толстой читал «одну из книжек главного и первого… любимца изо всех русских писателей — Герцена», как читал и рассказывал «ту сцену, как на параде, в Вене, император русский делал учтивости императору австрийскому», и просил сообщить, «где у Герцена написана та сцена на Венском плац параде?» ( ПСт. , с. 402). в Сборнике статей из «Колокола», изданном Тихомировым * 564 Толстой назвал книгу: «Избранные статьи А. И. Герцена (1857–1869)» с предисловием Л. Тихомирова («Библиотека социальных знаний», серия первая, т. I, «Колокол», Женева, 1887). .

Прощайте пока, может быть, и до свиданья.

Лев Толстой.

21 июля 1906.

1906 г. Сентября 20. Ясная Поляна. 20 сентября 1906.

Спасибо за хорошее, длинное письмо * 565 Письмо от 18 сентября ( ПСт, № 251). , Владимир Васильевич. Не сетуйте на старость. Сколько хорошего она принесла мне неожиданного и прекрасного. Из этого заключаю, что конец и старости и жизни будет также неожиданно прекрасен. Знаю, что вы не согласитесь с этим. Но говорю, что думаю. Я тоже не согласен с вами с приписываемой вами мне роли в нашей революции: ни в том, что я виновник ее, ни, еще менее, в том, что я не признаю ее и желал бы задавить ее * 566 Стасов писал Толстому: «…мне кажется… что великое нынешнее наше всеобщее движение есть, прямо или косвенно, дело рук ваших. Вы его не любите, вы его не признаете, вы, может быть, если бы на то была ваша мощь и власть, — вы бы его задавили и выковырнули бы его из русской истории… Разве вся русская нынешняя революция, разве она не из вашего огнедышащего Везувия выплеснулась?» ( там же , с. 407). . Мое отношение к революции такое, что я не могу не страдать, глядя на то, что делается, особенно если допустить, что в происхождении ее есть хоть малая доля моего участия. Мое отношение такое же, какое было бы у человека, советовавшего людям не вкладывать голову в железный ошейник, которым их приковывали к цепи, когда бы эти люди, вместо того, чтобы перестать самим надевать на себя ошейник, решили бы, что надо переделать ошейник на ножные кандалы и наручники для того, чтобы было удобнее, чем при ошейнике. Да мало того, что люди сами себя заковывают, они еще при этом делают всякие мерзости и, как медные гроши, довольны собой, воображая, что, рабски подражая тому, что делалось очень и неумными и нехорошими людьми в Европе, они делают очень важное и полезное дело. То, что происходит теперь в народе (не в пролетарьяте), очень важно и, разумеется, хорошо, но не важно и не хорошо то, что делается всеми этими комическими партиями и комитетами. Тот Герцен, которого вы так любите, наверное был бы согласен со мною. Du train que cela va * 567 Тем ходом, каким идут дела ( фр. ). , если только народ, настоящий народ, сто миллионов мужиков-земледельцев, своим пассивным неучастием в насилии не сделает ненужною и безвредною всю эту несерьезную, шумную, раздраженно-самолюбивую ораву, мы непременно придем к военной диктатуре, и придем через великие злодейства и развращение, которые уже начались. Для того чтобы заменить отживший порядок другим, надо выставить идеал высший, общий и доступный всему народу. А у интеллигенции и у настреканного ею пролетарьята нет ничего похожего, — есть только слова, и то не свои, а чужие. Так вот что я думаю: я радуюсь на революцию, но огорчаюсь на тех, которые, воображая, что делают ее, губят ее. Уничтожит насилие старого режима только неучастие в насилии, а никак не новые и нелепые насилия, которые делаются теперь.

Рад был случаю поговорить с вами. Жена получила ваше письмо * 568 Письмо от 14 сентября, в котором Стасов делится воспоминаниями о Герцене («Сборник Государственного Толстовского музея». М., 1937.с. 281–282). и благодарит вас. Она поправляется.

Л. Т.

1906 г. Сентября 22. Ясная Поляна.

Милостивый государь,

То событие, которое вы считаете очень важным, представляется мне не только не важным, но и пустым и вредным * 569 Зенгер, в то время корреспондент газеты «Русь», обратился к Толстому с письмом, в котором содержалась просьба принять участие в приеме английской делегации, прибывшей с целью вручить председателю Первой государственной думы Муромцеву сочувственный адрес по случаю разгона Думы. , так как оно отвлекает людей от серьезных мыслей и дел, особенно нужных в наше время. Считаю же я это событие пустым потому, что ожидаемые г-да Смиты и Джонсы так же мало могут быть признаны представителями английского народа, как и те Ивановы и Петровы, которые будут встречать их и говорить им речи, могут быть признаны представителями русского 150-миллионного народа.

И потому прошу извинить меня за неисполнение вашего желания и принять уверения моего уважения.

Лев Толстой.

22 сентября 1906.

1906 г. Сентября 25. Ясная Поляна.

Спасибо вам, милый Иван Федорович, за письмо и за трогательные сведения о Куртыше * 570 Письмо от 2 октября н. ст., в котором писатель Наживин сообщал о мужественном поведении А. И. Иконникова и И. М. Куртыша, отказавшихся от военной службы и подвергшихся за это репрессиям. . Не могу жалеть его. Могу только радоваться и бояться. Я послал выписку из вашего письма солдатам, которые обращались ко мне с вопросом, как им быть, когда их пошлют усмирять * 571 Копию письма Наживина Толстой послал навестившему его летом 1906 г. рядовому Троицко-Сергиевского полка Якову Райгородскому (т. 76, № 266). .

То, что вы недовольны своей жизнью, — только хорошо. Когда истинно хочешь идти по прямой и видишь свое уклонение от нее, то неизбежно выйдешь опять на нее. Роман * 572 Роман Наживина «Менэ… Тэкел… Фарес». , вероятно, много мешал, и я рад, что вы его кончили. Я давно уже думал, что эта форма отжила, не вообще отжила, а отжила как нечто важное. Если мне есть что сказать, то не стану я описывать гостиную, закат солнца и тому подобное.

Как забава, не вредная для себя и для других, — да. Я люблю эту забаву. Но прежде на это смотрел как на что-то важное. Это кончилось.