Лев Толстой - Том 20. Избранные письма 1900-1910

Романическим в известной мере можно назвать и цикл, состоящий из 839 посланий (1862–1910 гг.) Толстого к жене. Он как бы делится на две части: одна — о любви состоявшейся, счастливой, цельной, вдохнувшей в опустевшую Ясную Поляну жизнь истинную, полную, давшую ее владельцу желанный дом, семью, детей. Другая — тоже о любви, но уже драматической, омраченной разладом на почве духовного разъединения. Вся эта большая группа писем, в которой запечатлена жизнь Толстого дома и вне дома, подробности его литературной и общественной деятельности, встречи с современниками, его реакция на всевозможные текущие события, на новые книги, на лекции ученых, на спектакли, художественные выставки и т. д., обладает уникальным энциклопедическим содержанием. Этот цикл замечателен еще и тем, что он пронизан столь дорогой писателю «мыслью семейной» применительно к своей исключительной судьбе.

В эпистолярии Толстого главенствующее место занимает дружеское писательское письмо. «Грамотки», которыми он обменивался в 50-е годы с Некрасовым, Тургеневым, Григоровичем, Боткиным, Анненковым, Дружининым, весьма типичны именно для этого жанра. Их ведущая тема — литература. Здесь речь идет о замыслах и готовых трудах, высказываются свои и передаются чужие мнения о прочитанных рукописях и книжных новинках, дается информация о делах журнальных, цензурных осложнениях, обсуждается поведение собратьев по перу. У этих писем свой особый стиль: серьезное высказывание соседствует с каламбуром, интимное признание — с иронической насмешкой, лирический пейзаж — с пародией, свободная разговорная манера — с принятым в их среде жаргоном. Такие послания — и памятник литературного быта целой эпохи, и увлекательное чтение.

После отхода от «Современника», всего его круга, Толстой находился в дружеской писательской переписке, длившейся почти четверть века, преимущественно с одним Фетом (сохранилось 171 письмо). Союз двух мастеров слова, проводивших дни в усадебной тиши, зиждился на общей принадлежности к «писательскому цеху» и естественной потребности в духовно-творческой среде, определившей характер их переписки. Послания к Фету — это текст для двоих, но по своей структуре и лексике они сходны с теми, что шли в адрес петербургских приятелей. Наряду с философскими размышлениями, обменом мнений о сочинениях друг друга, чистосердечными признаниями — картины природы, домашние и хозяйственные новости, милые шутки, пародийные стихи, каламбуры, прозвища только им известные. В старости Фету довелось перечесть весомую пачку писем, некогда присланных ему из Ясной Поляны, и они потрясли его. «Боже мой, как это молодо, могуче, самобытно и гениально правдиво! — писал он С. А. Толстой. — Это точно вырвавшийся с варка чистокровный годовик, который и косится на Вас своим агатовым глазом, и скачет, молниеносно лягаясь, и становится на дыбы, и вот-вот готов, как птица, перенестись через двухаршинный забор» [9] А. А. Фет . Соч. в 2-х томах, т. 2. М., 1982, с. 310. .

Отзыв поэта скорее всего относится к письмам ранним, поэтическим, игровым, дружелюбным, еще без тени рефлексии, а не к тем уже довольно редким посланиям, что шли в адрес поэта в пору охлаждения и разномыслия, где слышалась полемика, подчас весьма резкая, раздавались взаимные обвинения.

В 1871 году началась регулярная, продолжавшаяся четверть века переписка Толстого с философом, литературным критиком, беллетристом H. H. Страховым (сохранилось 235 писем). Разносторонние знания этого ученого, с чутким вниманием относившегося к духовно-творческому миру Толстого, деятельно помогавшего ему в трудах (участие в издании «Войны и мира» в 1873 г., «Азбуки», «Анны Карениной») сблизили их, несмотря на принципиальные и серьезные расхождения. Толстой подвергал резкой критике политическую реакционность Страхова, его пренебрежение справедливыми демократическими требованиями «низов», апологию монархии и почвенничество. И тем не менее он был его другом, желанным гостем и необходимым собеседником, который всегда был в курсе того, какие замыслы волновали его, над чем он трудился за своим письменным столом. В частых и обстоятельных посланиях к нему затронут большой круг актуальных общественно-политических проблем эпохи, серьезных философских, религиозно-нравственных вопросов. В них явственно прослеживается трудный и болезненный процесс «перестройки» мировоззрения писателя, сопровождавшийся драматическими переживаниями и разочарованиями, а также его поворот к писанию религиозно-нравственных сочинений и социально-аналитических трактатов. Некоторые письма к Страхову походили на предварительные наброски задуманных трудов, например «Исповеди» или «В чем моя вера?» (см. письма от 30 ноября 1875 г. и 27? января 1878 г.).

Эти документы, сплавленные из интеллектуальной прозы, острой публицистики, философских размышлений, рассказов, обнажающих разные грани каждодневного существования Толстого, принадлежат к замечательным явлениям эпистолярной литературы.

В 1878 году корреспондентом Толстого стал известный критик-демократ, автор статей о русской живописи, страстный почитатель его искусства В. В. Стасов, и тогда началась переписка (сохранилось 99 писем), в чем-то аналогичная страховской. Сотрудник Петербургской публичной библиотеки, библиофил, разносторонне образованный, Стасов охотно взял на себя миссию поставлять «Льву Великому» «дрова для печи», то есть исторические труды и материалы, архивные документы для осуществления возникавших творческих замыслов. Главный предмет их бесед — книги, события «минувших дней», но и жгучие проблемы современности, общественного движения в России. По типу и тону эта переписка очень серьезная, содержательная, в которой затрагивался широкий спектр самых различных вопросов, подчас весьма актуальных.

Большое место в эпистолярном наследии Толстого занимают послания к другу, единомышленнику, издателю его запрещенных в России сочинений В. Г. Черткову. Обмен письмами был на редкость интенсивным (они составили пять томов Полного собрания сочинений, куда вошло 931 письмо). Сфера преимущественного интереса обоих собеседников — религиозно-нравственное учение Толстого, вытекающие из него теоретические и практические выводы, а также издательская деятельность на родине и за рубежом. Письма к другу — одновременно деловые и проповеднические: собственно литература, искусство затрагивались лишь мимоходом, главным образом в связи с обсуждением рукописей начинающих авторов и сочинений известных писателей, предлагаемых для выпуска издательством «Посредник». Но Чертков был писателю душевно очень близок, и ему единственному он поверял самые сокровенные переживания и думы, тайные помыслы и планы.