Нодар Думбадзе - Закон вечности

- Тут и медяки, дядя Бабаянц!

- Нагрей их и приклей себе к одному месту, а белые давай сюда!

- А которые решкой?

- Давай, давай, в кармане лягут орлом!

- Ого, вон сколько набралось!

- Не больше зарплаты твоего папаши!.. Эй, Мария, сука, вынь деньги из лифчика!

Сбор дани закончился. Бабаянц отпустил пояс, всыпал деньги во внутренний карман брюк, потом извлек из наружного кармана сложенную газету, развернул ее, положил на булыжник и чиркнул спичкой. Когда газета сгорела, он осторожно собрал пепел на ладонь, плюнул и растер его другой ладонью. Затем обеими ладонями провел по лицу и обернулся перед восторженными зрителями венецианским мавром.

- Стелла, выходи! - приказал Отелло.

Собачка подбежала. Отелло нагнулся, приблизил ухо к черному блестящему носу болонки. Собака - Яго трижды пролаяла и стала на задние лапки.

- О! - воскликнул Отелло, обращаясь к зрителям. - Яго говорит, что жена моя Дездемона путается с Кассио!

Изобразив на лице печаль, он снова нагнулся к болонке, и снова собачка трижды пролаяла - на сей раз громче и злее.

Отелло оторопел. С минуту он молчал, оценивая создавшуюся ситуацию. И вдруг громко захохотал:

- Ха-ха-ха! Нет и нет! Ты лжешь, собака!

Стелла подбежала к Марии, зубами выхватила из ее рук цветастый багдадский платок и поднесла мавру. Отелло взглянул на платок и застыл.

- Да, это тот самый платок, что подарил я ей в прошлом году! воскликнул он трагическим голосом и трижды ударился головой об акацию. Вспорхнули перепуганные воробьи. - Мария, выходи! - позвал мавр Дездемону.

Супруга Отелло прислонила шарманку к акации и подошла, низко опустив голову.

- Куда ты дела подаренный мною платок? - спросил Отелло, испытующе глядя на жену.

- Ты чего придираешься? Откуда мне знать, где твой платок? Небось сам потерял или сунул куда-то, а теперь терзаешь меня! - огрызнулась Дездемона.

- О, ничтожество! И ты должна называться женщиной! На кого ты меня променяла? На подонка Кассио? - Взбешенный Отелло схватил Дездемону за шею.

- Полегче, дурак! - Дездемона вырвалась из рук Бабаянца и улеглась на разостланную загодя на земле шаль.

Отелло еще раз громко расхохотался, потом опустился на колени, приложил ухо к груди Дездемоны и, убедившись, что она мертва, в ужасе схватился за голову, затем выхватил фанерный нож, ткнул его, словно термометр, себе под мышку и растянулся рядом с бездыханным телом своей невинной супруги. Болонка - Яго, улучив момент, подбежала к акации и, подняв ножку, окропила прислоненную к дереву шарманку.

Трагедия окончилась.

- Браво, Бабаянц! - гремели балконы.

- Браво, Отелло! - гремели веранды.

- Браво, Мария! - гремел весь дом.

- Браво, Дездемона! - вопили женщины.

- Браво, Стелла! Браво, Яго! - визжали дети...

В столовой горел свет. Трое разговаривали вполголоса, почти шепотом, будто боялись разбудить кого-то четвертого. Настенные часы пробили дважды.

- Поторопитесь, пожалуйста, нам нужно побывать еще кое-где... проговорил мужчина.

- Оля, надеюсь на тебя... Ребенка отвези к маме в Хони*...

_______________

* Х о н и - старое название города Цулукидзе.

Женщина, дрожащими руками укладывавшая в чемодан белье, с мольбой взглянула на другую, плакавшую в углу женщину.

- Не беспокойся, Анико! - всхлипнула та.

- Завтра же!

- Не нужны, калбатоно*, эти завещания, - вмешался мужчина. - Я ведь сказал - вам зададут несколько вопросов по делу вашего мужа и отпустят домой. И чем скорее соберетесь, тем раньше вернетесь.

_______________

* К а л б а т о н о - форма вежливого обращения к женщине.

- Не бери греха на душу! - взмолилась женщина. - Пожалей несчастного ребенка! - Руки у нее дрожали, чемодан не запирался. Мужчина помог, запер чемодан и подал его женщине.

- Поторопитесь же, калбатоно, утро уже!

- Какая я тебе калбатоно?.. Если осталась в тебе хоть капля человеческой крови, сжалься надо мной... Скажи, что не застал меня дома... Я сегодня же исчезну, сгину, испарюсь... - В голосе женщины зазвучала слабая, еле уловимая нотка надежды.

- Нет, это исключено!

- Тогда повремени еще минуту, попрощаюсь с сыном, - попросила женщина.

- Да уж прощались три раза!

Женщина направилась к спальне, но мужчина опередил ее и спиной прислонился к двери.

- Давайте кончать! Всему свой порядок!

- Одну только минуту!

- Нет!

- Неужели нет у тебя ни жены, ни детей?

- Нет и не будет, я человек вольный! - улыбнулся мужчина.

- Раб ты, а не вольный! Несчастный раб, комедиант и подлец, вот кто ты! - взорвалась женщина.

- Кто из нас раб и подлец, это выяснится там, а теперь шагайте, пока я... - побледнел мужчина.

- Что - пока?..

- С изменниками родины иначе не поступают!

- И ты говоришь о родине?! Бродяга!

- Запомните эти слова!

- Запомню!

Мужчина взял женщину за локоть и повел к выходу.

- Оля! - крикнула женщина.

- Анико! Дорогая моя!

На минуту наступило молчание. И вдруг раздались громкие рыдания двух женщин.

- Ух, будь проклято все на свете! Нашли куда посылать меня! заскрипел зубами мужчина. - Хватит вам! Человек же я, в конце концов! - Он с трудом проглотил подступивший к горлу комок. - Хватит! Пошли!..

Ребенка разбудил громкий стук захлопнувшейся двери. Он быстро привстал в постели и посмотрел на кровать матери. Кровать была пуста.

- Мама! - позвал ребенок.

Ему никто не ответил.

- Мама! - повторил он тихо. Потом подошел к материнской постели и приподнял одеяло. Постель была еще теплая.

Страх поднялся от ступней ног, через колени проник в полость живота, затем сковал легкие и, наконец, застыл в зрачках. Босиком, в длинной, до пят, белой сорочке ребенок подбежал к двери и толкнул ее.

В столовой на низкой тахте, уткнувшись головой в руки, сидела тетя Оля. Плечи у нее дрожали. Ребенок остановился перед ней и тихо спросил:

- Тетя Оля! Где мама?

Женщина не ответила.

- Тетя Оля, где моя мама? - повторил ребенок, коснувшись плеча женщины худенькой холодной рукой.

- Твоя мама, Бачана... - Женщина запнулась.

- Куда ушла моя мама?!

Женщина обняла ребенка, прижала его голову к груди и закрыла ему рот рукой, чтобы не слышать этого жуткого вопроса. Ребенок замолк, но по движению его губ женщина догадывалась, что он повторяет один и тот же вопрос.

Ребенок продрог, холодный пот лил с него ручьями. Губы его посинели и уже не двигались.

- Боже, боже праведный, неужели ты не видишь это? А если видишь, то где же твое могущество?!

Обессилевшая женщина опустилась перед ребенком на колени...

- У мальчика порок сердца и острый невроз...

- Откуда? Почему, доктор? - спросила удивленно тетя Оля.

- Порок благоприобретенный... Не перенес ли он тяжелую травму?

- Н... нет!

- Сколько ему?

- Девять.

- Мда... а... а... странно... Очень странно...