Вячеслав Пьецух - Заколдованная страна

По смерти Ивана Грозного русский престол занял его средний сын Федор, больше всего любивший ездить по московским церквам и трезвонить в колокола. На этом государе первая русская династия Рюриковичей пресеклась, последнего из них, десятилетнего Дмитрия Ивановича, жившего в Угличе, то ли зарезали, то ли он сам зарезался в припадке эпилепсии, а мать его Марию Нагую, последнюю жену Грозного, отравили, но у нее вследствие этого только вылезли волосы и сошли с пальцев ногти, и она еще долго жила в далеком Белозерском монастыре. Земский Собор, наш российский парламент, время от времени созывавшийся со времен Грозного царя, избрал новым монархом костромского землевладельца Бориса Федоровича Годунова, боярина, бывшего опричника, который регентствовал при царе Федоре и фактически вершил государственные дела. В отличие от Грозного царя, царь Борис иноземной медицине не доверял, и когда опасно занемог его первенец, велел напоить младенца святой водой и снести его на ночь в храм Василия Блаженного, отчего тот вскорости и скончался, так как дело было в большую стужу. Сам монарх помер 13 апреля 1605 года, в разгар очередной гражданской войны, которые вошли у нас в обычай после крушения Киевской империи, когда на западе царские войска дрались с русско-польскими отрядами Лжедмитрия I, а на востоке поднялись казаки «царя Петра», якобы сына Федора, в действительности умершего бездетным. То есть сразу два самозванца выдвинулись на Руси, и так впоследствии эта традиция привилась, что последним самозванцем был претендент на личность убиенного в Екатеринбурге цесаревича Алексея. Это вышла своего рода политическая новация, которой мы изумили бы Западную Европу, кабы ей до нас было дело; позже мы дали миру политический терроризм, научную анархию, массовую эмиграцию революционно настроенной молодежи, но творчество в этой сфере началось именно с самозванства, развившегося из недостатка почтения к новой династии, исключительной вероспособности русского общества, любви к переменам, чрезвычайной распространяемости разных нелепых слухов и еще той разновидности русского характера, которому заурядная жизнь отвратительна как нежизнь, и любой ценой требуется выйти из ряда обыкновенного, чтобы уж либо грудь в крестах, либо голова в кустах.

Сын царя Бориса – семнадцатилетний Федор II правил всего с полгода и по приближении к Москве армии Лжедмитрия I, который не смог бы продвинуться столь далеко, если бы его не поддерживала боярская оппозиция, был задушен в своих покоях. На русском престоле его сменил сын бедного галицкого дворянина, беглый монах кремлевского Чудова монастыря Григорий Отрепьев и в самое короткое время приобрел среди москвичей широкую популярность. Это был человек странного поведения и характера он держал себя как природный царь, но только не рюриковской закваски, ибо не был мстителен и жесток, – видимо, самозванец и сам в конце концов уверовал в то, что он царевич Дмитрий, избежавший смерти при углическом покушении, во всяком случае, Мария Нагая, нарочно привезенная из Белозерска, признала в нем своего несчастного сына, – он был прост, вежлив до недоумения, лично занимался обучением войск, развивал в Боярской думе отчаянные планы цивилизации России и вообще был осуждаем только за то, что не спал после обеда по национальному образцу, и если бы не разбойные деяния польских соратников, то царствовать бы ему до скончания его дней, но 17 мая 1606 года, во время восстания Москвы против разбойной шляхты, Лжедмитрий I был изрезан, забит ногами, сброшен наземь примерно с высоты четвертого этажа, и те самые москвичи, которые не так давно артельно мочились в раскрытый гроб царя Бориса Федоровича Годунова, исторгнутый из Архангельского собора, трое суток таскали труп самозванца по столичным магистралям и площадям. Затем последовала откровенная польская агрессия, I Крестьянская война, Земский собор, избравший новым царем боярина Василия Шуйского, явление Лжедмитрия II, Тушинского вора, свержение Шуйского и пострижение его в монашеский чин, боярское правительство, пригласившее на московский престол польского принца Владислава, чтобы путем русско-польского компромисса положить конец Смуте и по старинке мирно грабить трудовой люд, потом первое народное ополчение братьев Ляпуновых – одним словом, в который раз настали на Руси последние времена. Когда государство уже расшаталось до полной анемии всех политических институтов, в Нижнем Новгороде сложилось народное ополчение, возглавленное купцом Мининым и князем Пожарским: это ополчение разбило поляков под стенами Новодевичьего монастыря, выгнало их из Москвы вместе с Тушинским вором, которого вскоре умертвили в Калуге, и таким образом восстановило русскую государственность. Зимой 1613 года в столице открылся Земский собор, чтобы избрать окончательного царя; таковым стал юный Миша Романов из боярского рода Кошкиных, сына патриарха московского Филарета; выбор на него пал, во-первых, потому что он был внучатым племянником Иоанну Грозному, во-вторых, потому что отец молодого монарха был умудренный в политике человек, в-третьих, потому что новый царь был мальчик покладистый, тихий, благообразный и, следовательно, в высшей степени угодный властолюбивой московской аристократии. При этом государе, кажется, окончательно и бесповоротно сложился тот принцип отправления государственной власти, когда таковая приобретает самодовлеющее значение, то есть функционирует не в интересах нации, а ради поддержания жизни в самой себе, когда она работает в узколичных и прямо корыстных целях тупого, алчного, необразованного чиновничества, недаром говаривал император Николай I, что-де Россией правят столоначальники, а вовсе не император. Всеконечно, этот принцип отправления государственной власти не сулил благосостояния, законности и порядка, а сулил потоп злоупотреблений, бестолковщины и всякого воровства.

Царь Михаил Федорович сидел на престоле тридцать два года, и восемь месяцев. За это время он проиграл войну шведам, которые отобрали у нас прибалтийские земли, и полякам, которые отторгли Смоленск и приднепровские территории, учредил министерство финансов, повесил двух казацких старшин, заточил в монастырь Марину Мнишек, приказал отравить сына Дмитрия, чтобы ему ненароком не достался престол, так как характером он слишком пошел в Иоанна Грозного, закрепил рабовладельческую систему, сослал князя Хворостинина в Кирилловский монастырь за чтение латинских книг, опыты в стихах и прозе, критическое направление ума и еще за то, что он без просыпу пил всю Страстную неделю, наконец, первый Романов распространил на Руси чайное зелье – больше в это царствование ничего заметного не случилось. И вот около того времени, что был изобретен микроскоп, умер Уильям Шекспир и родился Барух Спиноза, уже были совершены первые кругосветные путешествия, в Голландии сложилась буржуазная республика, а Францией заправлял утонченный поп Ришелье – Россия представляла собой огромную, едва управляемую страну, вывозившую за рубеж продукты деятельности природы и ввозившую продукты человеческого труда, употреблявшую на нужды царского двора чуть ли не пятую часть бюджета, а все прочее – на войну, монополизировавшую продажу спиртных напитков и под страхом торговой казни запрещавшую антиалкогольную пропаганду; это была единственная, так сказать, недоевропейская держава на всю Европу, которая платила дань крымскому хану и каждую весну с тревогой вглядывалась в треклятый Муравский шлях, избранный крымчаками для кровавых своих набегов, которая всякий десятый год страдала от страшных неурожаев, которую настолько обкорнали воинственные соседи, что западная граница шла уже за Можайском, а южная – за Ельцом, и все же она по-прежнему жила идеей Третьего Рима, последнего пристанища чистого христианства на всей земле. Причем народ, как водится, безмолвствовал, правительство, видимо, полагало, что прискорбное состояние России – это так уж от бога дадено, и пытаться ее устроить, подвести под общеевропейский знаменатель – только лукавого тешить, а русский монарх, как ни в чем не бывало, принародно выдавал себя за живого бога, но в узком кругу вельмож оставался смирным молодым человеком, не претендующим ни на что. Любимым его занятием называют разбор доносов; поди, каждый день сиживал молодой царь в жарко натопленной горенке и внимал…