В. Розанов - Опавшие листья (Короб первый)

Не понимаю.

(13 декабря 1912 г.).

* * *

Цивилизация не на улицах, цивилизация в сердце. Т. е. ее корень.

"Услуги" еврейские как гвозди в руки мои, ласковость еврейская как пламя обжигает меня.

Ибо, пользуясь этими услугами, погибнет народ мой, ибо, обвеянный этой ласковостью, задохнется и сгниет мой народ.

(на письме Г-а об евреях, 28 декабря).

Ибо народ наш неотесан и груб. Жёсток.

Все побегут к евреям. И через сто лет "все будет у евреев".

* * *

К 57 годам я достиг свободы книгопечатания. Свобода печати состоит в том, если книги окупают стоимость своего издания. Да "Итал. впечатл." [201] *"Итал. впечатл." — вышедшая в 1909 г. книга Розанова "Итальянские впечатления" о поездке в Италию и Германию в 1901 и 1905 гг. все было в убыток, и издавать значило разоряться. Конечно, я не имел "свободы пера" и "свободы духа" и вообще никакой свободы.

Но теперь я свободно показываю кулак. Книжки мои — не знаю, через кого, как — быстро раскупаются сейчас по выходе в нескольких сотнях экземляров и в течение 2-х лет (срок типографских счетов, по условию) окупают сполна всё.

И теперь мне «читателя» не нужно и «мнения» не нужно. Я печатаю что хочу — душа моя свободна.

(за табаком).

* * *

Бог мой, Вечность моя: отчего Ты дал столько печали мне?

* * *

Отчего нумизматика пробуждает столько мыслей?

Своей бездумностью. И «думки» летят как птицы, когда глаз рассматривает и вообще около монет «копаешься». Душа тогда свободна, высвобождается. "Механизм занятий" (в нумизматике) отстранил душевную боль (всегда), душа отдыхает, не страдает. И, вылетев из-под боли, которая подавляет самую мысль, душа расправляется в крыльях и летит- летит.

Вот отчего я люблю нумизматику. И отдаю ей поэтичнейшие ночные часы.

(за нумизматикой).

* * *

Наш вьюн все около кого-то вьется, что-то вынюхивает и где-то даже подслушивает (удивившее сообщение Вл. Мих Дорошевича [202] Дорошевич Влас Михайлович (1864–1922) — журналист, писатель, в 1902–1918 гг. редактировал газету "Русское слово", издававшуюся И. Д. Сытиным. ). "Душа нараспашку", тон "под мужичка" или "под мастерового", — грубит, шутит, балагурит, "распахивайтесь, господа". Но под всем этим куда-то втирается и с кем-то ввязывается "в дружбу". А метод ввязываться в дружбу один-вставить комплиментик в якобы иронию и подшучивание. Так что с виду демократ всех ругает, но демократа все приглашают к завтраку. Сытно и побыл в хорошем обществе. Ах, это "хорошее общество" и меня с ума сводит. Дома закута и свои сидят в закуте, но хлопотливый публицист ходит по хорошим паркетам, сидит на шелковой мебели и завтракает с банкиром и банкиршей или с инженером и инженершей. У них шляпы "во какие", а жена ходит в русском платочке.

(замусоренный демократ).

* * *

Без телесной приятности нет и духовной дружбы. Тело есть начало духа. Корень духа. А дух есть запах тела.

* * *

У Рцы в желудке — арии из «Фигаро», а в голове — великопостная «Аллилуйя». И эти две музыки сплетают его жизнь.

Единственный, кого я встретил, кто совместил в себе (без мертвого эклектизма) совершенно несовместимые контрасты жития, звуков, рисунков, штрихов, теней: идеалов, «памяток», грез. По "амплитуде размаха" маятника это самый обширный человек из мною встреченных в жизни.

А не выходит не только на улицу, но даже в палисадник при доме.

(на обороте транспаранта).

* * *

Язычество есть младенчество человечества, а детство в жизни каждого из нас — это есть его естественное язычество.

Так что мы все проходим "через древних богов" и знаем их по инстинкту.

* * *

Собственно нравственность (не в книжно-теоретическом значении, а в житейском и практическом) есть такая вещь, о которой так же не говорят, как о воздухе или кровообращении, "нужны ли они"? Можно ее отрицать, но пока дело не коснулось нас и жизни. Вот, напр., все писатели были недобры к К. Леонтьеву и не хотели ни писать о нем, ни упоминать: то как он это чувствовал?! Эту недоброту он проклинал, ненавидел, сплетничал о ней ("дурные личные мотивы"), отталкивал ее, звал заменить ее добротою, чтобы "были отзывы о нем". Это факт, и о нем говорит вся биография Леонтьева, плачут и кричат об этой "недоброте людей" все его письма и ко всем лицам. Как же осуждать людей, еще в ужаснейших страданиях голода, бедности, угнетения личного и народного, когда они тоже зовут доброту и недоброту проклинают. Теоретически можно против этого спорить, и Леонтьев спорил, но это и показывает, до чего он был теоретиком и Дон-Кихотом "эгоистического Я", а не был вовсе жизненным человеком, со всей суммой реальных отношений. Также он допускал «лукавство»: но представим, что из его домашних слуг, которых он так любил и их верностью был счастлив, во-первых, обои бы обманывали его на провизии, на деньгах, а во-вторых (слуги были муж и жена, и брак их устроил Л-в), муж обманывал бы жену, и "великолепно как Алкивиад" имел бы любовниц на стороне? Явно, Л-в бы взбунтовался, проклинал и был несчастен. По этим мотивам "весь Леонтьев", в сущности, есть — "все одни разговоры", ну, согласимся — Великие Разговоры. Но — и только. А "хороший разговор" не стоит пасхального кулича. Жил же Леонтьев и практически желал всего того, что "средний европеец" и "буржуа в пиджаке".

(на визитной карточке Родановича).

* * *

По обстоятельствам климата и истории у нас есть один "гражданский мотив".

— Служи.

Не до цветочков.

Голод. Холод. Стужа. Куда же тут республики устраивать? годится картофель да морковка. Нет, я за самодержавие. Из теплого дворца управлять «окраинами» можно. А на морозе и со своей избой не управишься.

И республики затевают только люди "в своем тепле" (декабристы, Герцен, Огарев).

(за набивкой табаку).

* * *

Спрашивал Г, [203] Г. - историк литературы М. О. Гершензон (1869–1925), сотрудничавший с московским издательством «Путь», где выпустил собрания сочинений И. В. Киреевского (1911)иП. Я. Чаадаева (1913–1914). о "Пути" [204] *"Путь" — религиозно-философское издательство неославянофилов, основано в 1910 г. в Москве М. К. Морозовой, закрыто в 1917 г. и Морозовой…

Удивительная по уму и вкусу женщина. Оказывается, не просто "бросает деньги", а одушевлена и во всем сама принимает участие. Это важнее, чем больницы, приюты, школы.

Зараженность литературы, ее оголтело-радикальный характер, ее кабак отрицания и проклятия — это в России такой ужас, не победив который нечего думать о школах, ни даже о лечении больных и кормлении голодных.

Душа погибает: что же тут тело.

И она взялась за душу.

Конечно, ее понесли бы на руках, покорми она из своего миллиона разных радикалов.

Она это не сделала.

Теперь ее клянут. Но благословят в будущем.

Изданные уже теперь «Путем» книги гораздо превосходят содержательностью, интересом, ценностью "Сочинения Соловьева" (вышла деятельность из "Кружка Соловьева" [205] *"Кружок Соловьева" — московское Религиозно-философское общество памяти В. С. Соловьева, основанное С. Н. Булгаковым в 1907 г. ). Между тем книги эти все и не появились бы, не будь издательницы. Так. обр., простое богатство, "нищая вещь перед Богом", в умных руках сотворила как бы "второго философа и писателя России, Соловьева".