Кани Джеронимо - Beauty

Я затянулся. Выпустил дым, и сказал:

- Нет, - и снова покачал головой.

- Тебе надо трахнуться. Пройдет две недели. И все будут тип-топ. А пока, я говорю, надо тебе хорошенько трахнуться. Эй, Малая!

Какая-то девушка, с крашенными рыжими волосами подошла к нам. Она была в потертых джинсах, черной облегающей майке и джинсовой куртке. Ее волосы были разобраны на пробор и свисали ниже плеч.

- Привет, Димочка.

- Привет! Слушай, Олька, мой друг очень переживает. Его надо утешить.

Меня здесь, как будто нет. Я жалкие свернувшиеся в узел кишки.

- Кончено, - с радостью в голосе говорит Оля.

- Пойду, отолью, а вы тут не скучайте. - Дима подмигнул мне и ушел.

Оля села на мои колени, лицом ко мне, широко раздвинув ноги.

- Ну и как нас зовут, таких красивых? - она мне улыбалась, и, похоже, я ей действительно нравился. Или мне только так казалось?

- Тимур, - я чувствовал себя как школьник, которого молодая учительница географии с большой грудью, в короткой юбке и прозрачной блузке оставила после уроков. Закрыл кабинет на замок, сделав два оборота. Расстегнула блузку, спустила юбку, и заставила вылизывать свои гениталии.

- А чего мы так смущаемся? - ее руки начали расстегивать мой ремень.

- Я не смущаюсь, - я лгал.

- Мы врем, - ее руки расстегнули болты на моих джинсах. И она начала расстегивать свои. Они были без ремня и на молнии.

- Не надо.

- Что не надо? - улыбка сползла с ее лица. Оля была удивлена. - Я не нравлюсь тебе?

- Нет. Нравишься. Просто не надо.

- Ты хочешь минет?

- Я ничего не хочу. Пусть меня все оставят в покое. Пусть все перестанут лезть в душу. Я привык быть один. И больше всего на свете я хочу сейчас побыть один.

- Ну, прости, - Оля быстро застегнула свои джинсы. О моих она деликатно забыла. Наверное, чтобы лишний раз не тревожить мою плоть. - Можно хоть сигарет пару взять?

- Забирай, - я отдал ей всю пачку.

- Что? Все? - ее, наверное, поразила такая щедрость. Пачка почти полная.

- Да. Да. Только иди, пожалуйста. Оставь меня.

Она ушла. Я застегнул джинсы, и откинулся назад. Ну, хоть стулья у них тут удобные.

Прошло минут двадцать, прежде чем я заметил Диму, идущего ко мне с двумя пластиковыми стаканами пива.

- Ну, как? Доставила она тебе удовольствие? - Он нагло ухмылялся.

- Нет. И больше так не делай.

- Я хотел, как лучше...

- Я понимаю, но больше так не делай. Ладно?

- Да. Конечно.

Так мы молча сидели и пили пиво около часа. Выпив приблизительно два литра, я сказал:

- Пойду в сортир загляну.

- Давай братан. Вон туда, - Дима показал в черный угол. - Вниз по лестнице, потом прямо... Короче там увидишь дверь с надписью "WC".

- Спасибо, - пробормотал я, но мой подвыпивший товарищ уже меня не слышал.

Я благополучно добрался до туалета. И к моему счастью там оказалась пустая кабинка. Я ненавижу писсуары. Я вообще не могу нормально сходить в общественный туалет, поэтому о том, чтобы я воспользовался писсуаром, не может быть и речи.

Ногой я поднял крышку унитаза. На вид она была вроде и чистая, но я все равно не решился дотронуться до нее рукой. Пока я писал, дверь в туалете сильно хлопнула. И тут же следом раздался мерзкий мужской смех, причем в два голоса.

- Андрей, блядь! Я без резинки не буду, - это женский голос, при чем, принадлежащий девочке лет шестнадцати.

- Вовка, у тебя гандоны есть? - как я понимаю, это говорил Андрей.

- Один. Но я тоже хочу ее выебать...

- Перебьешься. Она у тебя в рот возьмет. Правда, Катенька? Возьмешь в рот у Вовы?

Тут же девочка Катя вскрикнула, а в ответ на это раздался смех двух идиотов.

Я открыл дверцу кабинки.

- Хули, вылупился? - обратился ко мне смуглый парень, наверное, Андрей.

Девушка стоит перед ним на коленях, а он держит ее за волосы. Она безропотно тянется к его ширинке. Такое впечатление, что она меня даже не видит.

Я не сдвинулся с места. На всякий случай, я снял часы и кольца еще в кабинке и положил их в карман.

- Пошел вон отсюда, пока я не разозлился, - сказал тот, что держал за волосы девушку Катю. Я видел, что могу справиться с ним быстрее, чем он вспомнит свою фамилию.

- Отпусти ее, - говорю я.

- Вовка, - он обращается к жирному борову, стоящему у дверей. - Если ты объяснишь этому пидору, кто он такой и где его место, то я отдам тебе эту сучку, - он с силой дернул девушку за волосы, как будто хотел встряхнуть ее. Раздался сдавленный стон.

- Хорошо, - Вова улыбнулся. Ему понравилась альтернатива овладеть девушкой лишь за то, чтобы сломать мне пару ребер и выбить какую-то часть моих зубов.

Он приблизился ко мне. Я не ждал, а сразу же нанес ему прямой в голову. Кровь брызнула мне на лицо. Парень на секунду остановился. Потом схватился левой рукой за лицо. Посмотрел на свою ладонь. Увидел кровь, и его лицо приняло выражение пятилетнего ребенка, который вот-вот расплачется.

- Сука! Сука, бля! Андрюха! Он сломал мне нос!

- Ты отсюда так просто не выйдешь, - "Андрюха" оттолкнул девушку в сторону, так, что она, стоя на коленях, упала на пол. Достал неизвестно откуда кастет, и направился ко мне. Когда он подошел на расстояние вытянутой ноги, я подался вперед и ударил его с силой в пах. Он сложился пополам. Опустился на колени и начал кашлять.

- Что ж, как баба по яйцам бьешь? - стонал он.

- Новую жизнь для себя откроешь. Книги, театры и так далее, - проходя мимо него, я еще раз, с силой ударил рукой его по лицу. Он упал на бок, продолжая держаться за своего маленького друга. Из его носа на пол тонкой струйкой потекла кровь. Вова молча стоял в стороне. Катя забилась в угол и тихонько там всхлипывала. Я подошел к ней.

- Пошли, - протянул я ей руку. Она неуверенно взяла ее. Я помог ей встать. На ходу я выдернул пару бумажных полотенец, чтобы вытереть лицо от Вовиной крови, которая уже начала подсыхать.

Вдвоем с Катей, мы вышли из туалета.

- Где здесь выход? - проорал я ей в самое ухо.

Она сжала мою руку сильней, и куда-то меня потянула, надо было полагать к выходу.

Продираясь через сходящую с ума толпу, мы, наконец, оказались на улице. Это был другой выход. Не тот, через который я сюда попал. Держась за руки, мы спустились по ступенькам и, смеясь, побежали вверх по улице. Добежав дороги, перешли ее, и зашли в арку, во дворы. Нашли скамейку. Я сел, а она стала передо мной. На ней была джинсовая юбка и черная майка и темно-зеленые колготки с замысловатым узором. А ногах высокие "Камелоты". Волосы русые. Они были распущены и свисали до плеч.

Я похлопал по карманам в поисках сигарет. Потом вспомнил, что отдал их... Как же ее звали? Кажется, Оля.

- Тебя как зовут?

- Катя.

- А меня Тимур. Тебе сколько лет?

Катя перестала улыбаться, и, вдруг, из ее глаз потекли слезы. Она плакала, как мужчина - без звука. Только плечи вздрагивали. Я никогда не знал, что нужно делать, когда девушка плачет.