Кани Джеронимо - Beauty

- Смотри-смотри! Он никому не нужен. Даже мама его бросила.

Я побежал к выходу. Пока я бежал, я очень боялся, чтобы они не оказались запертыми. Мне повезло. Как только я вышел, я увидел маму. Подбежал к ней. Обхватил одной ручонкой ее талию, а другой продолжал держать самый лучший подарок в мире. Лицо спрятал в темноте маминой куртки и заплакал. Вкус моих слез врезался мне в память. Соленые капли поделили мое лицо на три ровные части. Слезы затекали мне в рот, текли дальше вниз по подбородку, падали на шею. Я не хотел смотреть на маму. Нельзя было, чтобы она видела, что ее сын плачет. Ведь он же мужчина. Когда я, наконец, решился поднять глаза вверх, мама улыбнулась мне. И я тоже улыбнулся. Посмотрел на глубокую синеву и белые облака. Мне подумалось тогда: "Какое же оно все-таки большое - НЕБО".

Открыв глаза, я увидел идеально белый потолок. Такой белый, как девственный снег Антарктиды.

Мне захотелось прогуляться. Набросив джинсовую куртку поверх рубашки, я закрыл дверь и вышел на улицу. К моему удивлению, на улице почти никого не было. Меня это даже обрадовало. Я пошел вниз по проспекту Скорины. Ночью здесь гораздо красивее. Уж поверьте мне. Я часто бывал здесь раньше. Людей-то было мало, а вот машин, казалось, было больше, чем обычно.

Вереница магазинов пестрела яркими вывесками, сообщающими прохожим о грандиозных скидках. Только почему-то желания зайти и купить что-нибудь у меня не возникло. Только, проходя мимо маленького, неприметного магазинчика, что-то подсказало мне открыть его маленькую стеклянную дверь с колокольчиком.

Я зашел в магазин и купил ЕЙ розовое фарфоровое сердечко. Знаете, такое, куда бы ОНА могла класть колечко, или сережки перед сном. Когда я увидел это сердечко, я сразу понял, что эта вещь была создана только для НЕЕ. В этом я уверился еще больше, услышав слова продавщицы:

- Оно одно всего было...

Было. Есть. И будет. Я люблю тебя.

Я заплатил за сердечко и быстро вышел из магазина. Сел на ближайшую скамейку, воровато оглянулся вокруг и стал рассматривать то, что нежно держал в своих руках. Наверное, со стороны я был похож на существо из Толкиеновского "Властелина колец", которое неустанно повторяло: "Моя прелесть!"

На свете нет, и не было вещи прекрасней той, которая была передо мной. Маленькая, квадратная коробочка, всего десять на десять сантиметров, с прозрачной крышечкой. Внутри белая ткань. Из такой делают свадебные платья. А в центре лежит оно - РОЗОВОЕ СЕРДЕЧКО. Четыре синих, четыре красных цветочка. И несколько маленьких, еще не распустившихся бутончика. Зеленые листики дополняют и без того идеальный букет.

Как трудно прикоснуться к красоте. Иногда кажется, что ее просто нет. А на самом деле, она совсем рядом. Даже мертвая птица может быть красивой.

Я сидел и держал в руках кусочек красоты, а вокруг ездили грязные машины, мимо бежали, вечно куда-то спешащие люди. И никто даже и подумать не мог, что вот здесь, в центре города сидит небритый парень и держит в руках кусочек красоты.

Мне вдруг, от собственных мыслей стало очень весело. Подумать только, я держу красоту в руках. А многие в своей жизни ее даже и не видели.

Я целовал самое красивое создание на свете. Я целовал ЕЕ. А ОНА целовала меня. Я любил ЕЕ. И ОНА любила меня. За что? Я не знаю. Но если и стоило родиться для чего-то на свете, то только ради того, чтобы встретиться с НЕЙ. Чтобы хотя бы раз в жизни ЕЕ увидеть.

Я самый счастливый человек на земле, потому что я был с НЕЙ.

Что такое счастье, спросите вы? Ну что же, я отвечу. Счастье - это когда тебя не понимают, но продолжают обнимать.

Дверь мне открыла симпатичная девушка с грустными глазами, по-видимому, та самая Олечка. В коридоре, меня встретил Костя.

- Ну, здравствуй, - сказал он мне, улыбаясь, и протянул свою руку.

Потом мы вдвоем сидели на кухне, пили холодное пиво, и он долго рассказывал мне про свои планы на будущее. О том, как он встретил Олю. О том, как она "по своей же тупости забеременела" от него, ну и он, как настоящий мужчина не мог ее "послать куда подальше" или заставить сделать аборт.

- А так, - он посмотрел по сторонам. - Я же ее, бля, даже не люблю. Вот родит, поживу месяц-другой, и уйду. Буду алименты платить. А жить? Ну, на хуй.

Мне сразу захотелось уйти. Даже про вопрос свой забыл. И, наверное, даже не задал бы его, если бы Костя сам не напомнил мне.

- Хорошо, - начал я. - Ты помнишь... как бы это. В общем, девушка у нас такая училась.

- Постой. Не было у нас такой девушки.

- Как не было?

- Ну, так не было и все, - он встал, вышел из кухни и через мгновение вернулся, держа в руках фотографию в рамке, которую я сам недавно рассматривал. - Вот тут на фото все из нашего класса.

Я молчал.

- Ты телефон ее знаешь?

Я кивнул головой.

- Так почему ты не позвонишь?

- Там все время занято...

- Давай номер я позвоню сейчас, - он взял трубку радиотелефона. - И ты поговоришь с ней.

Я назвал семь цифр ЕЕ телефона. Костя начал набирать, но на четвертой цифре остановился.

- Ты уверен, что правильно назвал номер?

- Да. А что?

- Это твой домашний телефон...

Глава 15

Я и сам не помню, как оказался около ЕЕ дома, в котором ОНА никогда не жила. В руках я держал, видимо прихваченную из дома Кости и Оли, бутылку пива.

Сколько себя помню, в этом доме всегда был открыт выход на крышу. Был открыт он и сейчас. Поднявшись на лифте на тринадцатый этаж, и пройдя еще двадцать три ступеньки, я оказался на несколько десятков метров ближе к небу. Минскому небу.

Мне захотелось походить босиком. Я снял кроссовки, а в них положил носки. За день крыша нагрелась и сейчас она только-только начинала остывать. Я закурил, сел и стал смотреть в даль. Открыв бутылку пива и глотнув немного. Я вспомнил, как когда-то давно, двоюродный брат угостил меня этим напитком. Это был далеко уже не первый мой опыт. Но вкус того темного пива, в обычной пластиковой баночке из-под сметаны останется на всю жизнь. Я пил его маленькими глотками, пытаясь растянуть удовольствие. И поэтому пил я его очень долго. А потом я улыбался. И мой двоюродный брат решил, что я просто пьян. Он ошибался. Я просто почувствовал вкус счастья, которое не хотел отпускать.

Докурив, я бросил окурок вниз. Следом за ней полетела и бутылка. Через пару секунд я услышал, как она разбилась о какую-то машину. А может, это и в машине что-то разбилось. Какая теперь разница?

Я встал и подошел к краю крыши. Раскинул руки в стороны, подобно птице. Я старался не смотреть вниз. Мои голые пальцы выступали за край крыши.

Я не знаю, хотел бы я жить вечно? Скорее всего, нет. Жить и видеть, как вокруг умирают мои друзья и близкие мне люди.

Я не знаю, как жить, если смерть

Станет вдруг невозможной...

Отчего люди не летают, как птицы? Птицам ведь тоже бывает больно. Но они хотя бы могут летать.