Виктор Ерофеев - Сила лобного места

1958 год. По дороге на Каннский фестиваль в сером "Пежо-403" я сочинил свой первый роман "Война и мир". Мы плыли по Сене, и мама сказала: "Эти парни в клетчатых рубахах - американские солдаты". "Янки, гоу хом!" - про себя закричал я. Мы бросились на Солянку с длинной Танькой. Ты сказала, что это будет на Солянке. Мы ходили по Солянке и кричали: Катя, Катя! Кто взял трубку? Кто хрипел с бодуна, что ты никуда не поедешь? Потом пришла зареванная: моя любовница умерла! С перламутровыми руками. Смеешься, кашляешь. Говоришь: здравствуйте. Ну, вот и познакомились. С любовничком - бас-гитаристом.

1959 год. Мы бросались камнями. Французский хулиган с русской фамилией Орлофф мне камнем выбил передний зуб. Я вернулся в Москву.

1960 год. В Москве, от которой я отвык, оказалось, что хулиганов еще больше, чем в Париже. Они останавливали меня в Трехпрудном переулке и говорили: "Попрыгай!" Если я не прыгал, они меня били. Если я прыгал и в карманах у меня звенела мелочь, они отнимали у меня мелочь. Я решил дружить с хулиганами.

1961 год. Мы ходили с соседом на Красную Пресню поздно вечером смотреть бандитский район. Там всегда было жутко и что-то горело.

1962 год. Космонавты, сказала мне Катя, обязаны быть охуительно красивы. Мой друг-одноклассник, хулиган Коля, убил человека ножом, когда лез на голубятню, чтобы украсть белых голубей. Я очень удивился, когда его после убийства не стали пускать в нашу бандитскую школу учиться дальше.

1963 год. Хулиган Коля пришел ко мне домой и стал просить жвачку. Я дал ему подушечку французского клея, и он долго не мог раскрыть рот.

1964 год. В Москве было тридцать четыре театра, из них четыре детских. В театре Маяковского на представлении "Гамлета" ко мне пристал педераст. Я сидел ни жив ни мертв. С тех пор у меня Гамлет ассоциируется с Женей Харитоновым. Они сидели с Приговым на одной табуретке в мастерской скульптора Федота Федотыча и до смерти хохотали.

1965 год. Москвы как таковой не существует.

1966 год. А кто ездил по утрам на завод? В Марьину рошу на 13-м желто-синем тупорыле. Кто верил в рабочий класс? Катя, я так далек был от рабочего класса, что верил в него.

1988 год. Не зря Нью-Йорк, по-русски, ОН, Москва-ОНА.

Москва до сих пор горизонтальный женский город, где Кремль, влагалище все еще секретной, загадочной власти, оброс кольцом бульваров. Концентрический, круглый, как бублик, город. Катя раскинулась широко на постели русской равнины, в сонливой истоме, лежит себе, ковыряет в носу, со своими куполами-грудями-маковками. В ней доминируют женская истеричность, женские очереди, в ней женщин видно больше, чем мужчин. Город бабьей энергии, бабьих коммунальных ссор, охов-вздохов, паники, и московская походка - бабья, шаркающая.

Нью-Йорк, напротив, мужской, фаллический, мускулистый. Город вечного возбуждения, крепкой эрекции, где каждый яппи- сперматозоид, быстро текущий по тротуару Пятой Авеню в расчете на солнечный сентябрьский денек.

1967 год. Разностороннюю культурно-просветительскую работу среди трудящихся столицы ведут 226 клубов, домов и дворцов культуры, а также свыше 3 тысяч красных уголков.

1968 год. Москва - Третий Рим. Политическая теория обосновывает всемирно-историческое значение столицы Русского государства как политического и церковного центра. Изложена псковским монахом Филофеем в характерной для средневекового мышления религиозной форме. Исторической преемницей Римской и Византийской империй, павших из-за уклонения от истинной веры, является Московская Русь: "Два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не бысти", шепнула мне Катя.

1969 год. Длинная Танька под утро бежит по квартире блевать в туалет, поскользнувшись, сломала три ребра. Как удивительны замыслы тела! Когда она сломала три ребра, она совсем забыла, зачем она бежала в туалет, и больше об этом не вспоминала, только ахала и сердилась.

1970 год. Ты вышла брать машину, чтобы ехать домой. И когда ты села в машину, подвернулся попутчик и говорит: мне тоже в Теплый стан. И тогда я тебя перебил и сказал: - А вы разговаривали по дороге? - И ты мне что сказала? Нет. - И тогда я сказал: - Надо было разговаривать. И тогда, на Окружной дороге, он схватил тебя за волосы и стал тыкать тебя в свой мерзкий хуй и говорить: соси! соси! А потом они тебя выкинули из машины и засунули тебе в 1989 году грязь и глину в попу и в женские органы, и ты потом все это отмывала с помощью друзей шампанским, потому что шампанское хорошо все это дезинфицирует, а потом они тебя переехали своей Волгой и уехали, думая, что тебя больше нет. А еще тебе, как на грех, после изнасилования, с разбитым носом, попались дети в лифте, и они тоже сказали: соси нам! И ты стала хохотать и сказала: вы сначала научитесь пить водку, а потом уже приставайте к женщинам! И они тебя стали жутко пиздеть.

1971 год. А еще ты сказала длинной Таньке, что она пиздит, что ребра у нее не сломались, а если там что-то екает, так это только из ревности к нашему счастью.

1972 год. Вы были, солнце мое, обе очень смешные. Но особенно смешным был твой любовничек, который подсел ко мне на кухне и стал читать свои стихи про кикимор, а длинная Танька ему говорит:

- Ты себе смертный приговор подписал, потому что ты сказал, что не позволишь Катьке трахаться с дураками, а он-не дурак. И тут я встал и ушел, чтобы они сами разбирались, и они все ушли: и рыжий еврей, который выжрал всю бутылку джина, и его подруга, которая не хотела быть лесбиянкой, хотя длинная Танька ее уговаривала, потому что вы с длинной Танькой агрессивные лесбиянки и вы всех уговариваете целоваться и трахаться и валяться на полу в поцелуях.

1973 год. Я был уверен, что Москва - это мокрое финское слово.

1974 год. В тот год на яблочный Спас в Москве закурили на улицах женщины. Раньше они не курили, и - вдруг закурили. Что сказал напоследок этот рыжий еврей, я все ждал, что он скажет что-нибудь путное, что-нибудь вербально неуместное из прошлого или из следующего тысячелетия, но он только сказал, что всякое определение ограничивает, а это, по большому счету, противно самой идее Евангелия от Иоанна, и он попросил, чтобы ты его поцеловала, и ты ему резко отказала, радость моя.

1975 год. Что такое цыганский поцелуй? Ну вот, ты еще по телефону мне сказала, что я буду твоим сегодняшним "другом", еще не видя меня, но только слыша мой, как это писала британская пресса? мой, писала она, гипнотически "бъютифул войс". Но все фатально не складывалось. Во-первых, когда эти все собаки удалились, ты мне сказала, сними мне платье, и я снял твое платье в легкий горошек через голову, и что я тебе сказал? Я, сильно лукавя, сказал, что ты опоздала на тридцать лет, потому что мне тридцать лет назад парижские девушки на баррикадах 1968 года рассказывали о том, что они любят лизать небритые жопы, и ты фатально опоздала со своей московской любовью к геморрою.