Борис Евсеев - Отреченные гимны

То, что сказал заведующий отделом науки Ника Каркавцев, враз смяло и опрокинуло все нелепинские планы, повытряхнуло из него и мысли о душе:

- Только что позвонили и передали: умер Александр Мефодьевич.

Затем, по словам Каркавцева, телефонный голос надолго угас, Каркавцев даже подумал: звонивший отключился. Однако, после паузы, телефон заговорил вновь: "Умер - сегодня. Утром, в девять сорок. Его специально вывозили за город". Последние слова говоривший подчеркнул особо. Затем добавил: "Действуйте сообразно крайним обстоятельствам. Времени на проверку сообщения у вас нет".

Нелепин отослал всех, сидел в полутемной комнате один, ковшами глотал нахлынувшую печаль, думал, досадовал, вскакивал, садился. Мысли, однако, шли слабенькие, вяло разбросанные. Нелепин понимал: надо спешить, но и спешилось как-то туговато, через силу. С момента задержания Ушатого он все время выстраивал свои действия. Твердо знал одно: бросать программу нельзя, отдавать кому попало - тоже. И хоть к науке отношения не имел - понимал: сейчас кроме него дела этого никто не вытянет! Дурнев ненадежен, слаб. Ученые - разобщены, подавлены. Только сам, один! Надо просто переждать, пока все в Москве угомонится, появится власть, которой такие программы небезразличны. Вот тогда всю информацию можно на место и вернуть. Для того Ушатый его на президентское место и ставил!

"А если и меня, как Ушатого, хлопнут? Или как-то информацию из головы повыковыряют? Надо ли сообщать про Мефодьича Долгатову? Не надо! Он и так все знает. Может, и сам ручки приложил. Тогда конец! Надо найти прикрытие. Где оно? Ушатый нашел бы. Может, Волжанск? Зистер прикроет? Да, да, Волжанск!"

В комнату, крадучись, вошла Иванна.

В мягком со шторками сумраке смотрелась она по-иному, чем час еще назад: поменялось, стало другим лицо, выострился нос, глаза огромные сузились, в уголках век явилась краснота, волосы темно-каштановые потускнели, тело стало ручным, а вовсе не дерзким, не противоборствующим.

- Ты не надумал еще, Вася? Там у входа какие-то люди. Безобразят они...

Нелепин еще раз оглядел ее. Поменялось не только лицо Иванны, но и ее одежда. Она надела кожаное пальто, в руках объявилась дорожная сумка, на ногах - высокие сапоги с пряжками.

- Мы ведь едем куда-то? Я угадала?

- Едем. - Нелепин встал. - Я хотел сказать тебе...

- Вася, - перебила Иванна, - там на входе руководство фирмы требуют! она вплотную подступила к Нелепину, - ОМОНом пугают! У них мегафон, на психику давят, от лица каких-то защитников природы протестуют. Не то здесь что-то!

- Гм. Интересно. С удовольствием на защитников гляну.

- Не ходи! Не пущу! Нечего смелость показывать! - она повисла у Нелепина на плече. - Давай как-нибудь тихонько, мимо них...

Охрану фирмы дразнили Срамота и Свечной.

Никакой нужды присутствовать лично при передаче, а точней, при захвате фирмы не было. Но уж так обожали подобные сценки Ян Янович и Владимир Феоктистович, так трепетно любили пробежаться по местам, где поработал палицей их шеф, что от нетерпенья забежали вперед ОМОНа, полезли "поперед батьки" да в самое пекло.

- Отворяйте ворота, гады! - кричал, имитируя страшное негодование огромный, с долгой гривой львиных волос барбос-Срамота. - Нахапали добра народного! - Срамота прыгал на охранника, стоящего у намертво закрепленной вертушки, совал ему в нос какую-то развернутую бумаженцию, рыкал в мегафон.

К пропускному пункту, к решетчатым воротам подтянулось еще с пяток охранников. Был среди них и раненый недавним взрывом старший охранник Пелых. Он незаметно расстегнул кобуру на боку и, ощущая гадкую боль в ноге, ждал лишь момента, когда барбос в замшевой куртке или другой, горбатенький, собиравший во рту слюну, а затем расплевывавший ее во все стороны, полезут на вертушку. Этих двоих Пелых выдернул из негустой толпешки сразу, сразу же выбрал и удобную позицию: чуть сбоку и слева от ворот. Стрелок он был отменный и промахнуться или попасть в кого-то из дуралеев-статистов, настропаляемых этими двумя, - не боялся.

- Чего на них глядеть? - продолжал горланить Срамота. - Все окрестности химией своей засрали! Экологию портют! Гайда за мной, братва! обращался он к не так чтобы и редким прохожим, которые должны были по замыслу помощников Дюди изображать возмущенных жителей.

Барбос наконец ступил вперед и схватился за вертушку. Охранники, стоявшие рядом, ухмылялись: воротца были намертво схвачены электричеством, да и вообще такие ужимки и крики могли подействовать только на дилетантов.

Тем временем, в конце переулка появился и, как жаба на кочке, подпрыгнул "ЛиАЗ" с голубыми занавесочками. Автобус Пелых видеть не мог: через высокую редкотрубчатую ограду на старшего охранника глядела лишь средняя часть переулка. Поэтому он спокойно и ловко вывернул пистолет из кобуры, не целясь, выстрелил.

Звук выстрела почти слился со звуком метрах в тридцати от ворот тормознувшего автобуса. Пелых (как и хотел) лишь чиркнул пулей барбосу по ноге: Срамота стал оседать на тротуар перед КПП, а Свечной бочком кинулся вправо, к автобусу. Из автобуса же выскочил веселый офицер в черной форме и высоким настуженным голосом, напрягая голосовые связки так, что, казалось, они вот-вот лопнут и хлынет из офицерского горла сизая, забродившая на крепких предзимних дрожжах кровь, закричал:

- Все на землю! ОМОН! Стреляю!

Нескладно, как пьянчуга, брякнулся в первый тощенький снег Свечной, и тут же пароходной сиреной, перекрывая все другие звуки, завыл Срамота:

- Ухайдакали... Угрохали! У-у-у-у!

- ОМОН без распоряжения руководства не впускать. Будут лезть через ворота - стрелять, - приказал слегка разрядившийся от выстрела и сразу подобревший старший охранник Пелых...

Из темной комнаты Иванна с Нелепиным вышли в общий стеклянный коридор. Навстречу им бежал Дурнев.

- ОМОН, стреляют! Надо сказать им! Представителя ФСБ вызвать! Долгатову позвонить, разыскать Ушатого!

- Александр Мефодьевич умер, убит. - Нелепин резко развернулся к Иванне. - Прости, не мог тебе раньше сказать. - Он снова повернулся и быстро пошел по коридору в обратную сторону, к информзалу, на ходу отмеряя по небольшой пригоршне слов поворотившим вслед за ним Иванне и Дурневу:

- Тебя, Валя, не тронут! Ты - мозг... Иванна вообще ни причем. Оставайтесь оба. Сидите тихо. На фирму - ни ногой. Всё! Я отъеду на месяц...

- Я с тобой, с тобой, я знала! - заторопилась Иванна.

- Я тоже с вами. Куда я один? Эти дилетанты всю программу нам развалят...

Втроем, - Нелепин, за ним Иванна, замыкающим Дурнев, - вбежали они в информзал, Нелепин стал лихорадочно хватать с утра еще приготовленные папки, взял с собой и последнюю, так в него сегодня и не введенную кассету. Затем распахнул дверь в операторскую, глянуть, не забыл ли там чего. Здесь ждал его сюрприз. Навстречу со стула поднялся бритый, подтянутый, с умело подкрученными кончиками усов Помилуйко.