Борис Фальков - Тарантелла

Поджавшийся уголок рта священника показал, что преувеличенность её возмущения не осталась незамеченной. Его мягкий голос, теперь стало ясно, что фальшиво-елейный, заскрипел. Опять ты себе навоображала лишнего, подружка.

- Люди, мужчины они или женщины, предпочитают всё объяснять практично, заземлённо. Духовные занятия, вроде вашей, signora, или даже моей науки, кажутся им несерьёзным времяпровождением. А тот, кто утверждает, что занимается этим серьёзно, вызывает у них естественные подозрения во лжи. Уверенность в том, что такие утверждения скрывают нечто по-настоящему серьёзное, и потому - опасное. Между прочим, на их месте я бы тоже нам не поверил. Надолго к нам?

- Зависит...

- Мне тоже доводилось писать диссертацию, - перебил он её, не дав договорить то, что логично вытекало из всего предыдущего: что длительность её пребывания здесь зависит от него. Она нетерпеливо прянула головой, будто он дёрнул за её уздцы. - Когда-то. Моя тема была... в общем, тоже отвлечённая, так. То самое право, diritto canonico. Занятие для самого себя, нет? Для людей же надо писать на другие темы, например, про необходимость свободных и повсеместных абортов, лучше - публичных. Ещё лучше - публичных родов. Вот это актуальнейшая тема для пишущих женщин, успех гарантирован. Я слыхал, публичные роды уже успешно проводятся... Вы, конечно, не католичка? Ваш папа...

Адамово яблоко закатилось под его челюсть и застряло там. Она постаралась не поддаваться на провокацию, не переходить границу, за которую её потянули, учитывая грубость - погнали. Границу, за которой сразу начинают прощаться.

- Моему папе эти вопросы безразличны, в отличие от вашего. Хотя мой папочка тоже человек обстоятельный, и так же, как и ваш, обставляет и насилует своими обстоятельствами окружающих... А самое большое насильственное обстоятельство для окружающих любого папочку - они сами, папочки. Да, ваш папа сильно смахивает на моего. И вы, падре, по меньшей мере - наружно. Один тип. Хотя мой папочка и ортодокс. Вот я, может быть, назло именно этому обстоятельству, и выбрала в гимназии католическую группу. Такая была маленькая диссидентка.

- Или напротив: конформистка. Ведь Бавария - страна католическая, правда? Впрочем, это одно и то же...

- Да, теперь я не придаю этому никакого значения. Например, церковный налог я платить отказалась.

- Что же, совсем не верите в Христа?

- Причём тут он? - отбила она. - Христианские конфессии созданы в политических целях, в условиях конкурентной борьбы за души прихожан - то есть, за их кошельки, и по такой своей сути различаются лишь по униформам. А он понятия не имел ни о каких конфессиях. И униформы, ни чёрной, ни фиолетовой, как известно, не носил. И вообще боролся за права личности, а не конфессии, о diritto canonico понятия не имел.

- А, у вас личная конфессия, с собственной униформой... Я вижу. Слегка розовой, правда?

- Как нижнее бельё, - вставил Фрейд. - И что же это за конфессия, интересно?

- Та, где женщину не считают существом второго сорта, дорогой canonicus, не подавляют её.

- Значит, зелёная. Что ж, теперь вы не ошиблись в выборе группы: как и многим женщинам, вам идёт этот цвет, - ядовито прошипел священник. - Этим, наверное, и объясняется их очаровательное пристрастие ко всему зелёному.

- В том числе и к яблочкам, - дополнил Фрейд, и разъяснил: - Padre имеет в виду именно их, я уж знаю.

- Не думайте, меня всегда восхищала эта борьба за права личности, поощрённый поддержкой, padre добавил яду. - Это прекрасно, когда законные права - превыше всего, превыше даже создавшего их. Это делает всех равными перед его лицом, что может быть смиренней такого отношения к нему? Только одно смущает во всём этом... Если эти законные права личности, одинаковые для всех, выше любви к близким и уважения к достойным, ведь особое уважение и любовь как раз отличия, уделяемые немногим, то такое высшее равенство перед законом не смерть ли уважения и любви? Не уничтожают ли права человека его добрые природные качества, подобно тому, как природные качества вещей уничтожаются их массовым производством? Как это и происходит там, у вас... на севере. Выходит, приписывать Творцу равное отношение ко всем людям, согласно высшему и одному для всех закону, значит, лишать его самого уважения и любви.

Яд действовал эффективно, и прежде всего на самого prete: отбрасываемый зонтиком на его лицо отсвет напоминал прозелень на кровососущем упыре. Нет, учитывая неживую, пропыленную кожу - на мумии упыря. Ему самому шёл этот оттенок, как и свалявшаяся в складках подола сутаны могильная грязь. Его самого можно было обвинить в противоестественном пристрастии к зелёному, естественная натура которого - лишь дополнять цвет основного пристрастия упырей: алый.

- Но вот что совсем восхитительно, - тем же шипением попытался выразить своё восхищение он. - То, что борьба личности против подавляющих её конфессий приводит личность - куда? Опять же в общественную организацию, объединённую конфессией, пусть и порицающую все конфессии, но надо полагать - все, кроме своей. И что приводит, ваша личная точка зрения? Не говорите, что да, ведь я где-то уже о таких точках слыхал, и не раз.

- Во сне вы это слыхали, падре, - выпалила она, и нервно оглянулась. Всё тот же дизайн, мало украшающая эту пустыню лепнина: выгоревшие до серости кочки, карабкающиеся на холм одинаковые переулки, проломленная вниз по склону аллея... И всё.

Нет-нет, на этот раз не всё! Глазам, привыкшим к неизменности пейзажа, трудно поверить в перемены, но это так, они есть: из аллеи, в которой наконец-то исчез паукообразный прохожий, на смену ему, на сцену выходит старая коняга с трясущейся головой. С такой натруженной покорной походкой, будто она головная в унылом караване таких же существ, призываемых в бессонные ночи для того, чтобы их считать и от занудности счёта уснуть.

Пришлось придержать на ней взгляд, чтобы убедиться: нет никакого каравана. И это никакой не сон, а убогая явь, в которой тащится зачем-то по знойной полуденной площади одинокая кляча. И она несомненно есть, вот она: тут.

ЧЕТВЁРТАЯ ПОЗИЦИЯ

Она задрожала, как от озноба. С усилием вернула голову в нормальное положение: шейные мышцы плохо подчинялись командам. И продолжила.

- Может быть, вам и самому по душе зелёный цвет, вот и снится. Но почему вы говорите, что наши занятия - только для себя? Ведь вы проповедник, то есть, говорите с другими, сообщаете им результаты своих занятий, нет? Да и я точно так же в университете, и у меня там есть паства, которой я приношу пользу. Пусть и не такая многочисленная, как в вашей... общественной организации.

- Призовите к поголовным абортам, и у вас будет куда более широкий круг благодарных слушателей. Вас тогда смогут тоже сделать проповедницей, в англиканской церкви, например. Если по сути конфессии не различаются, почему б вам не податься туда, а то и в синтоизм или вуду? Или, учитывая ваших предков, в ортодоксию. Вы не прогадаете, в недалёком будущем во всех этих конфессиях вам обеспечено место на кафедре.