Федор Достоевский - Том 13. Дневник писателя 1876

Если же теперь Царьград может быть нашим и не как столица России — И не похоже ли бы это было как бы на политический захват славян Россией, чего не надо нам вовсе? — В истории общественно-политической мысли XIX в. неоднократно выдвигались различные проекты федерации славянских государств, в том числе со столицею в Константинополе. Здесь Достоевский имеет в виду тот вариант идеи славянской федерации во главе с Россиею, который развивал Н. Я. Данилевский в серии статей, печатавшихся в 1869 г. в журнале «Заря» и составивших впоследствии книгу «Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому» (1870).

В числе различных претендентов на владение Константинополем в случае распада Оттоманской империи была и Греция, объявлявшая себя политической наследницей древней Византии. Русская пресса и публицистика разных направлений в 60-70-х гг. отрицательно относились к этим притязаниям. В таком же плане оценивал их и Н. Я. Данилевский, предсказывавший Константинополю в случае его перехода во владение Греции судьбу «Пандорина ящика, наполненного смутами, раздорами, которые в конце концов должны бы неминуемо повести к потере политической самостоятельности» ( Данилевский Н. Я. Россия и Европа. Изд. испр. и доп. СПб., 1871. С. 398). «Разжалованный в столицу незначительного государства», Константинополь, делал вывод Н. Я. Данилевский, «или потерял бы свое всемирное историческое значение, или раздавил бы само это государство под тяжестью этого значения, как здание, раздавливающее свой фундамент, несоразмерный с его громадностию» (там же. С. 409).

Предсказывая конфликты между «всеславянством» и греками, Достоевский опирался на политический опыт сороковых-начала семидесятых годов, которые прошли под знаком борьбы болгар за национальную церковь против греческой иерархии, стремившейся их денационализировать (см.: История христианской церкви в XIX веке. Пг.: Изд. А. П. Лопухина, 1901. Т. 2, С. 346–362). Церковное по форме и национально-освободительное по своей сущности, это движение закончилось тем, что в 1870 г. фирманом султана было признано существование болгарского экзархата, после чего Константинопольский собор в феврале 1872 г. признал болгар схизматиками. С Конца 50-х гг. в русской печати, особенно славянофильской, часто появлялись материалы о взаимоотношениях греков и болгар; ее отклики на решение Константинопольского собора были в большинстве сочувственными по отношению к болгарам. В славянофильской пропаганде сложилось представление о греках как о врагах славян и как о народе, который являет собою «пример гордости духовной». Оно было сформулировано, например, в памфлете «К сербам: Послание из Москвы» (Лейпциг, 1860), написанном славянофилами А. С. Хомяковым, М. П. Погодиным, Ю. Ф. Самариным, П. И. Бартеневым, И. С. Аксаковым и другими, а также нашло отражение в книге Н. Я. Данилевского.

Замечание Достоевского о том, что России не следует становиться во главе славянского государства, чтобы не производить впечатление захвата славян, отражало переоценку в семидесятых годах проекта славянской федерации под эгидою России, который в 1867-самом начале 1870 г. вышел за пределы панславистов-славянофилов и в различной степени пользовался поддержкой или сочувствием в разных кругах, в том числе и либеральных. Под воздействием официальной внешней политики сближения с Австрией и Германией, в условиях недоверия к России со стороны многих славянских общественных деятелей и бурной пропаганды против панславизма в западной печати, ведущие славянофилы, как например М. П. Погодин, оставили свои «панславистские (всеславянские) мечтания» ( Погодин М. П. Собр. статей, писем и речей по поводу Славянского вопроса. М., 1878. С. 50), а вся русская печать единодушно уверяла западные страны, что России чужды стремления распространить свою власть на другие славянские народы и что в ней нет панславистской партии. Сам термин «панславизм» в силу приобретенного им «одиозного» политического значения уже в начале семидесятых годов стал заменяться словом «всеславянство».

Свои взгляды по вопросам, затронутым в комментируемом отрывке, Достоевский подробно развил в первой главе мартовского выпуска «Дневника писателя» за 1877 г.

…роль, предназначенная ей еще с Ивана III, поставившего в знак ее и царьградского двуглавого орла выше древнего герба России …— В связи с образованием сильного централизованного Московского государства и развитием теории «Москва — третий Рим» (см. с. 477) постепенно вводились новые внешние атрибуты верховной власти, которые должны были подчеркнуть величие и мощь Руси как наследницы Византии. Иван III принял титул «царя всея Руси», «великого государя»; при нем же на печатях появляется изображение двуглавого орла (впервые в 1497 г.), ставшее гербом России. Древнего герба России не существовало, но традиция таковым считала изображение св. Георгия Победоносца, поражающего копьем змия.

В газетах почти уже все перешли к сочувствию восставшим — не сравнивали бы их с Пиемонтом …— С началом военных действий на Балканском полуострове петербургские газеты «Биржевые ведомости» и «С.-Петербургские ведомости», которые до этого выступали противниками войны, стали высказываться за поддержку славянского движения. Эту смену их позиции с удовлетворением отмечало «Новое время» (1876. 20 июня). В газетах появлялись сообщения о помощи, которую тайно оказывала Турции Англия, о пребывании в Безикской бухте около пролива Дарданеллы английского флота; о том, что английские броненосцы будут сопровождать турецкие корабли, подвозящие войска и военное снаряжение к месту боевых действий; о предполагаемой организации двух турецких корпусов под командованием английских и греческих офицеров. Много сообщений было напечатано также о военных приготовлениях Австрии и об участии венгров в войне на стороне Турции. Русские газеты внимательно следили за австро-венгерской прессой и отмечали ее недружелюбное отношение к борьбе славян за независимость.

Пьемонт — главная область королевства Сардинии, вокруг которой произошло объединение Италии. Название «Пьемонта Балкан» Сербия получила еще в 60-х гг. вследствие того, что в своей внешней политике она преследовала объединительные и в существе своем великодержавные цели, претендуя на роль ядра, вокруг которого должны были, по ее замыслу, объединяться христианские славянские государства по мере сбрасывания ига Турции. Сравнение Сербии с Пьемонтом было привычным в публицистике 1876 г.