Герай Фазли - Семизвездное небо

- Доброе утро, дядя Ашраф! - прозвучал в этот момент голос Шахназ.

Дядя Ашраф! Знаменитый кузнец Ашраф. Отец Искендера. Как он постарел... Если бы отец был жив, он, наверное, выглядел точно так же.

Айхан мельком взглянул на дядю Ашрафа как на живой музейный экспонат. Старый кузнец слезящимися глазами уставился на него, он будто бы недоволен равнодушным взглядом незнакомого человека.

- Шахназ-муэллима, что за гостя ты ведешь? - поинтересовался он. Что-то я не знаю этого человека...

- А вы и не можете его знать, дядя Ашраф. Айхан-гардаш впервые приехал в Чеменли.

- Добро пожаловать! - прищурился дедушка Ашраф. - Откуда ты, сынок, из каких мест?

- Из далеких.

Ашраф-киши приготовился еще что-то спросить, но Айхана спасли чьи-то приближающиеся торопливые шаги...

Айхан обернулся. Это была Салима, он понял это сразу по тому, как улыбнулась Шахназ. Доктор Салима.

Да, это действительно была она; будто ожили черты лица, которые он видел всего несколько раз и так давно: веснушки, разбросанные по смуглой коже, словно мелкие просяные зернышки, тонкие сросшиеся брови, немного склоненная набок красивая шея. Как и в те далекие годы, Айхан был восхищен ее красотой.

В этот момент маленький Эльдар, вырвавшись у него из рук, бросился навстречу Салиме:

- Тетя Салима, здравствуйте!

Шахназ тоже, очень ласково с ней поздоровалась, справилась о здоровье, поинтересовалась, как дела в больнице. Они так увлеклись разговором, что позабыли об Айхане. Первой спохватилась Шахназ:

- Извините, Айхан-гардаш. Я, кажется, заставила вас дожидаться. Познакомьтесь, это доктор Салима, о которой я вам только что говорила.

То ли тон Шахназ, то ли по какой-либо другой причине, но Салима приветливо с ним поздоровалась и внимательно заглянула в глаза. Окинув профессиональным взглядом следы ожогов на лице и рассеченную нижнюю губу, она о чем-то задумалась, но ничего не произнесла.

Когда они прощались, Айхану почудилось, будто лицо доктора Салимы осветилось каким-то таинственным светом. Что бы это могло означать?

Они медленно двигались по дороге, ведущей в нижнюю часть села. Айхан давно понял, что Шахназ и Эльдар ведут его в махал Сенгер. Но в какой дом? Где жил этот Бахышов?

Когда позади остался последний дом в конце сада Эльдара, он донял, что не ошибался в своем предположении: эта дорога вела к дому на шести сваях, к дому Шахназ. Значит, после смерти Бахышова она вернулась туда. Они долго шли молча.

- Айхан-гардаш, - нарушила молчание Шахназ, - я не спрашиваю вас, откуда вы приехали...

- После войны, - отозвался Айхан, - так случилось, что я долгие годы, вынужден был жить далеко от родных мест. Я работал в совхозе...

- А родом вы...

- Я родом из Карабаха... Недавно врачи посоветовали мне пожить в горной местности. Вот так я случайно оказался здесь.

По отрывистым ответам собеседника Шахназ поняла, что разговор не следует затягивать.

Когда они дошли до родника Шахназ, Эльдар наспех привязал коня, которого всю дорогу вел на поводу, к иве, что росла у родника, и побежал вперед, чтобы показать родник гостю.

- Смотрите, дядя Айхан, это мамин родник! На нем так и написано "родник Шахназ".

Айхан, обернувшись, хотел по лицу Шахназ узнать, о чем она думает в эту минуту. Но и взгляд ее, и мысли были заняты сыном.

- Эльдар, сколько раз я тебе говорила, что это не мой родник... его...

- А почему на нем выбито твое имя?

- Пусть это не покажется вам странным, Айхан-гардаш, в Чеменли многие родники, мосты, скалы, лестницы носят имена людей. Так повелось. Вот взгляните, видите ниже дороги садик, оттуда к реке идут ступени - это лестница Эльдара.

- Только вы не подумайте, дядя Айхан, что это моя лестница. Это лестница Эльдара Абасова.

Айхану нужно было что-то произнести, как-то поддержать разговор, а он словно онемел. Мосты, родники, лестницы - разве он мог что-нибудь забыть?

- Эльдар верно говорит, - продолжала Шахназ. - Эту лестницу выбил в скале отец Эльдара, покойный уста Алмардан. И мы называем ее лестницей Эльдара.

- А этот родник, наверно, провел ваш отец? - наконец осторожно поинтересовался Айхан.

- Нет, тоже отец Эльдара. И люди называли его родником Гюльназ: Гюльназ была его дочерью. Но так случилось, что потом родник стали звать родником Шахназ.

Айхану очень хотелось спросить, как же это случилось, но он вовремя одернул себя.

- И вода в нем ледяная?..

- Конечно, в Чеменли каждый родник имеет свой вкус, но вода всюду холодная. Если хотите, можно попробовать.

- Было бы неплохо.

Они подошли к роднику. Айхан с тоской посмотрел на камень с надписью "родник Шахназ". Потом, прислонив палку к камню, набрал пригоршню воды, напился и присел на деревянную скамью под ивой.

- Шахназ-ханум, давайте посидим немного. Подышать воздухом в таком месте - одно удовольствие.

- Вы посидите, - отозвалась грустно Шахназ. - Когда-то здесь росла другая ива. Ее посадил дядя Алмардан. Она была похожа на шатер. Хорошее было время... Если бы не война...

Гость молчал.

- Извините, - спохватилась Шахназ, - в вашем присутствии говорить о войне...

- Нет, что вы, Шахназ-ханум! Страданий хватило на долю всех. Пойдемте, Шахназ-ханум, - сказал он, тяжело поднимаясь.

Они медленно взбирались вверх по тропинке.

Айхан осторожно, выказывая явное безразличие, спросил:

- Имя главврача, кажется, Салима?

- Да, Салима.

- Она тоже местная? Я хочу сказать: она из этого села?

- Из этого. А что?

- Ничего, просто так. - И, указав на искалеченную ногу, добавил: - Мне приходится поневоле интересоваться врачами. Если я останусь в Чеменли, мне не раз придется обращаться к доктору Салиме.

- Не беспокойтесь, она тоже, как и вы, прошла сквозь огонь.

Айхан обрадовался, что появился хороший повод продолжить разговор.

- Она тоже была на фронте?

- В ленинградской блокаде...

Айхану так хотелось спросить о Гюльназ, узнать, виделась ли сестра с Салимой, но не знал, как это сделать. Столько долгих лет он думал о Гюльназ, ездил в Ленинград, искал ее могилу, но так и не нашел. Не мог найти он никого, кто бы хоть что-нибудь рассказал ему о последних днях любви Гюльназ и Искендера. Доктор Салима, эта чеменлинская девушка, которая в то время тоже была в Ленинграде, могла видеть Гюльназ, что-либо знать о ней. Но тогда об этом бы знали все, и в первую очередь Шахназ...

- К счастью, Салима выжила, - продолжала Шахназ. - Она и сына своего, родившегося там, в Ленинграде, тоже вытащила из лап смерти. Теперь он уже взрослый, работает в колхозе бригадиром.

- А муж Салимы-ханум тоже работает в колхозе?.. - осторожно поинтересовался Айхан.

- Нет, муж ее погиб на фронте.

Наконец они очутились в старом, столь дорогом для него доме с верандой на шести сваях, с окнами, глядящими на Бабадаг. Перед Айханом выстроились горшочки с цветами. Блеск весенней росы слепил ему глаза. Сердце его мучительно сжалось. Шахназ распахнула дверь самой большой и светлой комнаты и попросила гостя пройти. А он, услышав приглашение войти в дом, где ему знаком был каждый уголок, не мог двинуться с места. Он должен был обуздать свою волю, побороть свои чувства, отодвинуть сладость воспоминаний и горечь утрат. Он должен был с собой справиться. Он вынужден был отказаться от всех сокровищ, которые во второй раз дарила ему судьба. Ах, с каким наслаждением он гладил бы своими руками эти старые сваи веранды, с каким удовольствием нюхал бы по одному все эти цветочные горшочки, с каким шумом передвигал бы посуду на полках, где всегда стояли варенье и фрукты!