Герай Фазли - Семизвездное небо

- Как? - побледнела Салима и опустилась в рядом стоявшее кресло. - Ты опять едешь учиться? Куда?

- В Высшую партийную школу.

- А Джамиля?

- И ее возьму с собой.

- А я?

- А тебе тоже захотелось снова учиться?

- Не смейся надо мной, сын, что я буду без тебя тут делать?

- Вернее, как я там обойдусь без тебя? Это ты хочешь сказать?

- Мардан...

- На этот раз тебя заменит Джамиля...

- Правда? - Она обиженно посмотрела на сына. - Ну конечно, я свой долг выполнила. Теперь наступила эра Джамили... Что же, только бы ты... вы были счастливы...

Ничего на свете Мардан так не боялся, как этих намеков, всю жизнь преследовавших его. С тех пор как он себя помнил, он чувствовал эту слабость своей ласковой, заботливой матери. Она ко всем и ко всему ревновала его, а в последнее время даже к привязанности к дяде Айхану. Может, именно поэтому Мардан так поздно женился. Но и после того как мать с большой помпой ввела в дом выбранную и одобренную ею Джамилю, она часто забывала, что сын ее женатый человек. Она желала, чтобы Мардан всегда был рядом с ней. К счастью Мардан, зная, сколько лишений выпало на ее долю, был к ней очень внимателен. Только ради него, Мардана, она не вышла замуж. Его отец, фотографии которого даже не сохранилось, прожил с его матерью всего три месяца и погиб в блокадном Ленинграде. Вот почему всякий раз, когда начинались подобные разговоры, он был вынужден терпеть деспотизм своей матери. Он прощал ей все. Так было и сегодня.

- Ну что ты говоришь, мама? Какая жена может заменить мать? - Он шуткой хотел отвлечь ее от грустных мыслей. - Хочешь, хоть десять раз жени меня, ни одна невестка не сможет заменить тебя.

И как-то странно, его серьезная, разумная, его требовательная и заботливая мама - доктор Салима - успокаивалась от этих шутливых слов.

- Хорошо, хорошо... Ты сначала сумей наставить на верный путь мою единственную дочку Джамилю, а уж об остальных девяти женах поговорим потом. - Как обычно, полными слез глазами она посмотрела на него и спокойно вздохнула. Мардан понял, и на этот раз в сердце матери воцарилось прежнее торжество: этот высокий, статный сын безраздельно принадлежит ей.

Но уснуть Салима не смогла, она ворочалась с боку на бок. Она не могла себе представить, что Мардан уедет и возьмет с собой Джамилю, эту девчушку, у которой и молоко на губах не обсохло. Разве Джамиля сможет ухаживать за ее сыном, когда о ней самой надо еще заботиться.

Но сон не шел к ней не только по этой причине. Где-то в глубине души она боялась Айхана, который словно призрак преследует ее. Ей почему-то мерещилось, что, как только она уснет, он подойдет к кровати Мардана и скажет: "Вот такие-то дела на свете, сынок! Вставай, пойдем со мной!" - и уведет Мардана с собой.

У этих волнений была своя причина, но ведома она была только одной Салиме. Только она знала, кто был настоящей матерью Мардана и кто был его отцом. Мардана ей подарил случай. Это в ее больничную палату в Ленинграде попала ее землячка - умирающая Гюльназ. Только из ее уст она могла услышать: "Доктор, если у меня родится сын... и выживет... назовите его Марданом, если дочка - Саялы..." Она хотела спросить у Гюльназ, кто отец ребенка, но на это уже не было времени. И она тогда поклялась, что сын Гюльназ не останется без матери, не будет знать, что такое сиротство. Вернувшись в Чеменли уже после войны с пятилетним Марданом, она узнала, что отец его тоже ее земляк, сын Ашрафа-киши - Искендер. Узнав об этом и встретившись с кузнецом Ашрафом-киши, в сердце своем она ощутила нестерпимую боль: как отдать сына этому несчастному старику? А если не отдать, то что делать? Как смотреть в его слепнувшие глаза, полные горя по сыну и тоски по внуку? И первые годы работы в Чеменли прошли у нее в нестерпимых мучениях. Ашраф-киши часто приходил в больницу и каждый раз под каким-нибудь предлогом заходил к ней. И не успокаивался до тех пор, пока не спрашивал что-нибудь об Искендере или Гюльназ. А она каждый раз, едва завидев кривую палку Ашрафа-киши, искала, куда бы спрятаться. Месяцами, годами продолжалась пытка этого следствия. Терпеть ее было тяжелее, чем ленинградскую блокаду. Наконец этот поединок между нею и Ашрафом-киши закончился в ее пользу. Она решила, что Мардан принадлежит ей безраздельно. С годами она все настойчивее убеждала себя, что это - единственно правильное решение. Ведь сама судьба благоприятствовала ей. В самые тяжелые дни жизни, когда она была лишена всех радостей, случай неожиданно подарил ей сына.

И с этого момента любовь ее проявлялась особенно бурно и страстно. Она не могла насытиться его дыханием, звуком его голоса. Иногда, глядя в горящие огнем черные глаза ребенка, она вспоминала Гюльназ и, как безумная, рыдая, прижимала его к груди:

- Мое черноглазое дитя! Да будет мама твоей жертвой, почему ты так смотришь на меня?

Умный Мардан, подрастая, мирился с этой неистовой любовью. И вот теперь он намерен был оставить ее одну и поехать учиться. Разве она сможет вынести разлуку?

Среди ночи она внезапно поднялась с постели. Из боковой комнаты послышался голос Мардана:

- Мама, ты не спишь? Что ты там делаешь?

Сердце Салимы заколотилось.

- А ты почему не спишь, сынок? Смотри не разбуди Джамилю.

- О чем ты волнуешься, Джамиля не проснется, даже если у нее над ухом бить в барабан.

На этот раз не ответила Салима. "Это я и без тебя знаю. Ты мне еще будешь рассказывать про мою невестку"...

- Мама, я вот все думаю... о словах дяди Айхана, что-то очень странно...

Салима на цыпочках снова вернулась в свою постель.

- Ты все еще переживаешь за дядю Айхана?

- Ты понимаешь, он хотел сказать что-то очень важное. Но каждый раз, как попугай, твердил одно и то же: "У нас еще столько забот", "У нас есть более важные дела"... Интересно, что он имел в виду? Может, ты знаешь, мама?

Снова почувствовав в голосе сына затаенную любовь к Айхану, Салима подумала: "Чего хочет от него этот ребенок?"

- Ты его любимый бригадир, а я должна знать?

Из боковой комнаты опять не последовало ответа. "Кажется, и на этот раз я его обидела. Что это со мной сегодня?" Молчание затянулось. Салима хотела что-то сказать сыну, но он ее опередил:

- Нет, я сам должен во всем разобраться, завтра же все у него узнаю.

Салима успокоилась.

- Он тебе ничего не скажет, сынок, не мучь себя понапрасну... Лучше постарайся уснуть. Ведь тебе рано вставать... Спокойной ночи.

- Спокойной ночи.

И, неожиданно успокоившись, Салима заснула сладким сном.

* * *

Утром Мардан пошел на работу специально через сад Эльдара. Он надеялся встретить там дядю Айхана.

И действительно, Айхан маленькими граблями окучивал цветочные клумбы вокруг памятника.

- Дядя Айхан, я пришел с вами поскандалить, - еще издали возвестил Мардан, заставив Айхана вздрогнуть. - Не знаю, чья возьмет, но это совершенно необходимо.