Исаак Фридберг - Бег по пересеченному времени

Гера вывернулся. Переписал сценарий, оставив от "первоисточника" только имена и фамилии героев. Реанимация сценария пошла на пользу фильму; едва закончив монтаж, Гера получил приглашение на фестиваль в Берлин, тогда Западный. Там достался ему призок средней пушистости, вошел в команду элитных производителей, коих система холила и лелеяла. Были и у них проблемы, но - другие. "На все про все" ушло пятнадцать лет жизни - небольшой срок по тем временам. Щель, через которую удалось протиснуться на свет божий кинорежиссеру Григорию Алексеевичу Равинскому, была весьма узкой...

Хроника из личного архива

Лена возникла случайно, ранним утром, на пустом берегу укрытого льдом Рижского залива. - Алло! Меня зовут Гера!.. А вас?! Вместо ответа она увеличила скорость движения. Ноги взлетали над окаменевшим песком ритмично, хлестко, профессионально, незнакомая девица мчалась по берегу, рассекая воздух с энергией пушечного ядра. - Я никогда не знакомлюсь на улице! Честное слово - первый раз! Нельзя ли чуть помедленнее?! Ответная улыбка была надменна и завлекательна в одно и то же время. - Я - в командировке! Снимаю кино! Понимаю: на улице все представляются кинорежиссерами или следователями уголовного розыска! Но я действительно кинорежиссер. Хотите покажу документы? Про документы он, конечно, врал - какие могут быть документы во время утренней пробежки? Силы катастрофически быстро истощались, Гера задыхался, позорно отставал. Что же делать с этими ногами, стремительными, как пушечные ядра? Они уносили незнакомую девицу вперед, они не знали усталости, они разбомбили мужское Герино достоинство, оставив одни руины и обломки. - Не слабая барышня... - выдохнул Гера, оставшись один посреди бесконечного и пустого весеннего пляжа. - Куда это меня занесло? А занесло его действительно черт-те куда, увлеченный погоней, он этого и не заметил - далеко у горизонта выглядывал из-за прибрежных сосен спичечный коробок родной гостиницы. По дюнам разгуливали жирные городские чайки. - Такси! - охваченный неожиданным куражом, прохрипел Гера. - Такси, мать вашу!! Хорошая реплика, - сказал самому себе. - Живая. Такой вот готовый эпизод для будущего фильма подбросила ему жизнь. Он любил дробить жизнь на отдельные эпизоды, это придавало жизни осмысленность; разделенная на ясные, точные сцены, жизнь подчинялась правилам драматургии, выглядела более логичной, предсказуемой - и сам собой напрашивался какой-нибудь happy end... Одновременно возникла карманная теория для личного пользования: кровь движется по венам толчками, каждый толчок - это и есть маленький законченный эпизод. Так продвигается вперед жизнь. Значит, биологическая природа человека привычна к толчкам-эпизодам. Вот кино и стало для нас важнейшим из искусств... Не все, однако, вписывались в теорию. Лариса, например. Она ломала логику эпизодов с одержимостью безнадежно влюбленной женщины. И все потому, что Гера был холост. Желающих выйти за него замуж - пруд пруди после Берлина. Невесты - чумовые, "кремлевские". Приглашали в гости, улыбались, охотно ложились в постель. В тех семьях любили талантливых и перспективных провинциалов. Удачная женитьба разом решала проблемы житейские и творческие. Но что-то удержало Геру от женитьбы. Успех кружил голову, стирал из памяти времена унижений; наконец-то жизнь принадлежала ему, как женщина из мечты. Он одинок и свободен! Но стучат в дверь. И просят любви. - Хто?! - Лариса. Надо поговорить! - Лорик, я в ванной. Через десять минут! - Это срочно! Ей сорок два: уже - или еще? Аппетитно располнела, прическа безупречна в любое время суток, вырез платья головокружителен и полон величия. Мокрый Гера плетется к дверям, обернув бедра купальным полотенцем. Влажная прохлада полотенца - отличное противоядие от впечатляющего декольте. Номер он занимал президентский - весной легко было поселиться в гостинице, выстроенной для важных международных совещаний. Велюровая мебель, зеркала в человеческий рост, финская сантехника - тогда большая редкость. Москва не слишком расщедрилась даже после успеха в Берлине, высочайшим соизволением наделили Геру комнатой в коммуналке. Заемная роскошь гостиничного номера тешила самолюбие. - Можно узнать, когда ты меня наконец трахнешь?! - Этот вопрос мог подождать десять минут? - Вопрос ждет решения три года. Только женщина, которая любит, может вынести подобное издевательство. Михайлов пропал! - Как пропал? - Пригласил вчера вечером Светку в ресторан - и пропал. - Гримершу? - Нет. "Хлопушку". "Хлопушка" - инструмент (на котором пишут название фильма, номера кадров, дубли) и одновременно человек, приставленный к этому инструмен- ту, - в кадровой ведомости именуется помощником режиссера. По той же ведомости Лариса - второй режиссер, то есть главный человек съемочной группы, спинной мозг этого живого и запутанного организма. Тысячи ниточек, которые управляют съемкой, - в руках Ларисы. Эскадрильи самолетов, кавалерийские батальоны, танковые колонны, шляпки, зонтики, занавески - обо всем знает и помнит она одна, все сведет воедино в нужное время и в нужном месте. Хороший "второй" залог успеха. Плохой - мучительная и бездарная смерть картины. Самые разные люди приходят к Ларисе: администраторы, водители, светотехники, актеры, она бросает их в бой - кого лаской, кого окриком, и только от нее зависит дыхание съемки. Дыхание - главное, все остальное, включая талант, - потом... Кто не дышит - тот не живет! Второй режиссер - профессия редкая, их немного - настоящих "вторых", примерно столько же, сколько хороших режиссеров-постановщиков. "Вторых" берегут, стерегут, на них женятся - если нет другого способа сохранить добрые отношения! Название профессии, не имеющей на самом деле отношения к режиссуре, придумал великий Эйзенштейн в 1942 году во время алма-атинской эвакуации. Там людям творческих профессий полагался дополнительный паек. Простая перемена названия тогда многих спасла от голода... Лариса - выдающийся "второй". У нее только один маленький недостаток: влюбляется в каждого режиссера, с которым работает, искренне, до слез и мыслей о самоубийстве. Но что с этим поделать? - Я была бы тебе идеальной женой! - Знаю. - Твои девочки доведут тебя до инфаркта! - Окстись! Какие девочки? Ты перекрыла в гостинице все входы и выходы! Христос в пустыне - это я! - Кого ты закадрил на пляже? - У тебя - бинокль? - У меня - профессия!

Лариса в интерьерах 1985 года

Актер Михайлов пропал, без него придется срочно менять место съемки. Рабочий день - это сумасшедшие деньги, простаивать нельзя еще и потому, что отмена съемки всегда ведет к запойному гостиничному пьянству технического персонала - таков неписаный закон любой кинематографической экспедиции, древний и незыблемый; отмена съемки - стихийное бедствие, опытный режиссер никогда на это не пойдет - даже если кончилась пленка, будет бодро кричать "Мотор!", зная, что операторская кассета пуста и бесплодна. Спасительный "другой" объект, на котором не занят актер Михайлов, именуется "Дворец спорта", высится напротив гостиницы, его собирались перекрасить, не успели, следовало решить, чем замаскировать грязные стены - бегом туда, время неумолимо... А там двенадцать девушек в поте лица своего "качают" мышечную массу в зале тяжелой атлетики. Одну из девушек оседлал разбойного вида тренер Максимов и носится на ее плечах по периметру зала. - Темп! Темп! - в бешенстве кричит он. - Отрастили жопы как в кино! Вшивую железку поднять не можете! Не сборная страны, а публичный дом имени Клары Цеткин! Девица под Максимовым потеет, сбрасывает вес, на ней два зимних тренировочных костюма, поверх которых надет еще и овчинный тулуп. Тяжелая рысь, едкий соленый пот - проза будней, тренировка... Лариса и Гера забрались под крышу, на зрительскую галерею, гулкий грохочущий зал лежит под ними. - ... твою мать! - в сердцах шепчет Лариса. - Готов! Для возмущения, направленного на Геру, имеются основания. Внизу, на дубовой скамье, вольготно раскинулась утренняя незнакомка, она методично выбрасывает вверх руки со штангой - вес штанги внушает уважение. Гера старательно демонстрирует лицом именно это чувство - уважение; но Ларису не проведешь. - Завтра пишу заявление! Не могу с тобой работать! - Лорик, ты несправедлива! - Нельзя так издеваться над женщиной! - Хорошо. Я тебя трахну. - Когда? - В последний съемочный день. - Слышу три года! Поклянись матерью! - При чем тут моя мама?! - Она тебя родила, кобелина! Пристальный взгляд Геры все еще прикован к незнакомке. Ноги ее таранят пол по обе стороны лавки, икры обнажены, трико обтягивает мускулистое тело с отчетливыми вспышками выпуклостей. Незнакомка смущена, кладет штангу на упоры, встает, прихватывает спортивную сумку, выходит из зала. - Елена! Русанова! Почему прекратила работу?! - орет Максимов. Лариса вынимает из сумочки авторучку, рабочий блокнот, записывает с откровенной яростью: - Елена... Русанова... Узнать адрес и телефон?!

Читать дальше