Николай Гарин-Михайловский - Детство Тёмы (Семейная хроника - 1)

- Как твоя фамилия? - спросил он наконец у Тёмы.

- Карташев.

- Как? Рубль нашел? - переспросил Вахнов.

- Очень остроумно! - едко проговорил белобрысый гимназист и, пренебрежительно отвернувшись, пошел на свое место.

- Это - сволочь! - шепнул Вахнов на ухо Тёме.

- Ябеда? - спросил тоже на ухо Тёма.

Вахнов кивнул головой.

- Его били под шинелями? - спросил опять Тёма.

- Нет еще, тебя дожидались, - как-то загадочно проговорил Вахнов.

Тёма посмотрел на Вахнова.

Вахнов молча, сосредоточенно поднял вверх палец.

Вошел учитель географии, желтый, расстроенный. Он как-то устало, небрежно сел и раздраженно начал перекличку. Он то и дело харкал и плевался во все стороны. Когда дошло до фамилии Карташева, Тёма, по примеру других, сказал:

- Есть.

Учитель остановился, подумал и спросил:

- Где?

- Встань! - толкнул его Вахнов. Тёма встал.

- Где вы там? - перегнулся учитель и чуть не крикнул: - Да подите сюда! Прячется где-то... ищи его.

Тёма выбрался, получив от Вахнова пинка, и стал перед учителем.

Учитель смерил глазами Тёму и сказал:

- Вы что ж? Ничего не знаете из пройденного?

- Я был болен, - ответил Тёма.

- Что ж мне-то прикажете делать? С вами отдельно начинать с начала, а остальные пусть ждут?

Тёма ничего не ответил. Учитель раздраженно проговорил:

- Ну, так вот что, как вам угодно: если чрез неделю вы не будете знать всего пройденного, я вам начну ставить единицы до тех пор, пока вы не нагоните. Понятно?

- Понятно, - ответил Тёма.

- Ну, и ступайте.

- Ничего, - прошептал успокоительно Вахнов. - Уж без того не обойдется, все равно, чтобы не застрять на второй год. Ты знаешь, сколько я лет уж высидел?

- Нет.

- Угадай!

- Больше двух лет, кажется, нельзя.

- Три. Это только для меня, потому что я сын севастопольского героя.

Следующий урок был рисование. Тёме дали карандаш и бумагу.

Тёма начал выводить с модели какой-то нос, но у него не было никаких способностей к рисованию. Выходило что-то совсем несообразное.

- Ты совсем не умеешь рисовать? - спросил Вахнов.

- Не умею, - ответил Тёма.

- Сотри! Я тебе нарисую.

Тёма стер. Вахнов в несколько штрихов красиво нарисовал ему большой, выпуклый, с шишкой нос.

- Разве он похож на этот нос? - спросил огорченно Тёма, сравнивая его с моделью римского носа.

- Ну, вот глупости, ты можешь рисовать всякий, какой захочешь... Лишь бы был нос. Ну, скажешь, что у дяди твоего такой нос... вот и все. Это все глупости, а вот хочешь, я покажу тебе фокус, только крепко держи.

Вахнов сунул в руку Тёмы какой-то продолговатый предмет.

- Крепко держи!

- Ты что-нибудь сделаешь?

- Ну вот... только держи... крепче! - И Вахнов с силой дернул шнурок.

В то же мгновение Тёма с пронзительным криком, уколотый двумя высунувшимися иголками, хватил со всего размаха Вахнова по лицу.

Учитель встал со своего места и пошел к Тёме.

- Только выдай, сегодня же отделаем под шинелями, - прошептал Вахнов.

Учитель, с каким-то болезненным, прозрачным лицом, с длинными бакенбардами, с стеклянными глазами, подошел и уставился на Тёму.

- Как фамилия?

- Карташев.

- Встаньте!

Тёма встал.

- Вы что ж, в кабак сюда пришли?

Тёма молчал.

- Ваше рисование?

Тёма протянул свой нос.

- Это что ж такое?

- Это моего дяди нос, - отвечал Тёма.

- Вашего дяди? - загадочно переспросил учитель. - Хорошо-с, ступайте из класса!

- Я больше не буду, - прошептал Тёма.

- Хорошо-с, ступайте из класса. - И учитель ушел на свое место.

- Иди, это ничего, - прошептал Вахнов. - Постоишь до конца урока и придешь назад. Молодец! Первым товарищем будешь!

Тёма вышел из класса и стал в темном коридоре у самых дверей. Немного погодя в конце коридора показалась фигура в форменном фраке. Фигура быстро подвигалась к Тёме.

- Вы зачем здесь? - наклонясь к Тёме, спросил как-то неопределенно мягко господин.

Тёма увидел перед собой черное, с козлиной бородой лицо, большие черные глаза с массой тонких синих жилок вокруг них.

- Я... Учитель сказал мне постоять здесь.

- Вы шалили?

- Н... нет.

- Ваша фамилия?

- Карташев.

- Вы маленький негодяй, однако! - проговорил господин, совсем близко приближая свое лицо, таким голосом, что Тёме показалось, будто господин этот оскалил зубы. Тёма задрожал от страха. Его охватило такое же чувство ужаса, как в сарае, когда он остался с глазу на глаз с Абрумкой.

- За что Карташев выслан из класса? - спросил он, распахнув дверь.

При появлении господина весь класс шумно встал и вытянулся в струнку.

- Дерется, - проговорил учитель. - Я дал ему модель носа, а он вот что нарисовал и говорит, что это нос его дяди.

Светлый класс, масса народа успокоили Тёму. Он понял, что сделался жертвой Вахнова, понял, что необходимо объясниться, но, на свое несчастье, он вспомнил и наставление отца о товариществе. Ему показалось особенно удобным именно теперь, пред всем классом, заявить, так сказать, себя сразу, и он заговорил взволнованным, но уверенным и убежденным голосом:

- Я, конечно, никогда не выдам товарищей, но я все-таки могу сказать, что я ни в чем не виноват, потому что меня очень нехорошо обманули и ска...

- Молчать!! - заревел благим матом господин в форменном фраке. Негодный мальчишка!

Тёме, не привыкшему к гимназической дисциплине, пришла другая несчастная мысль в голову.

- Позвольте... - заговорил он дрожащим, растерянным голосом, - вы разве смеете на меня так кричать и ругать меня?

- Вон!! - заревел господин во фраке и, схватив за руку Тёму, потащил за собой по коридору.

- Постойте... - упирался сбившийся окончательно с толку Тёма. - Я не хочу с вами идти... Постойте...

Но господин продолжал волочить Тёму. Дотащив его до дежурной, господин обратился к выскочившему надзирателю и проговорил, задыхаясь от бешенства:

- Везите этого дерзкого сорванца домой и скажите, что он исключен из гимназии.

Отец, успевший только что возвратиться из города, передавал жене гимназические впечатления.

Мать сидела в столовой и занималась с Зиной и Наташей. Из отворенных дверей детской доносилась возня Сережика с Аней.

- Так все-таки испугался?

- Струсил, - усмехнулся отец. - Глазенки забегали. Привыкнет.

- Бедный мальчик, - трудно ему будет! - вздохнула мать и, посмотрев на часы, проговорила: - Второй урок кончается. Сегодня надо будет ему торжественную встречу сделать. Надо заказать к обеду все любимые его блюда.

- Мама, - вмешалась Зина, - он любит больше всего компот.

- Я подарю ему свою записную книжечку.

- Какую, мама, - из слоновой кости? - спросила Зина.

- Да.

- Мама, а я подарю ему свою коробочку. Знаешь? Голубенькую.

- А я, мама, что подарю? - спросила Наташа. - Он шоколад любит... я подарю ему шоколаду.

- Хорошо, милая девочка. Всё положим на серебряный поднос и, когда он войдет в гостиную, торжественно поднесем ему.