Николай Гейнце - Самозванец

«Нет, нет! — думала графиня. — Этого быть не может! Граф Петр человек испорченный, но он не лицемер! Ведь именно в тот день…»

После этого разговор не клеился.

Все сидели молча.

Сама Костина поняла всю неловкость своей откровенности и прикусила язык.

Семен Иванович кидал то укоризненные взгляды на жену, то сочувственные — на графиню и покачивал головой.

Наконец последняя встала и, простившись с Костиными, пошла к выходу.

Ей было не до продолжения прогулки.

В то время, когда графиня Вельская беседовала с Костиными в Летнем саду, муж ее сидел с графом Стоцким дома и толковал с ним о делах.

Граф взволнованно шагал взад и вперед по комнате.

Сигизмунд Владиславович, попивая шампанское, подводил по книгам счета и когда кончил, объявил, что для графа Петра Васильевича осталось одно спасение: сократить расходы по дому и удвоить игру, а для этого уехать за границу.

Граф Вельский все-таки еще любил жену, да и все лучшие его чувства восставали против этих мер.

Но граф Стоцкий умел управлять его слабой волей с дьявольским искусством.

Он убедил его во всем и предложил даже переговорить с графиней вместо него.

— Тебе тяжело будет объясниться с ней…

— Да, голубчик, я даже не знаю, как приступиться…

— Ну, вот, видишь, а я знаю, и все обделаю к общему благополучию.

— Выручай и тут, дружище…

Граф Петр Васильевич позвонил.

— Графиня дома? — спросил он вошедшего лакея.

— Их сиятельство только что возвратились с прогулки.

— Итак, я пойду… Миссия из неприятных, но чего я не сделаю для тебя как искренний друг… — сказал граф Сигизмунд Владиславович.

— Благодарю тебя…

— Подожди меня… Я скоро возвращусь… Вели подать еще бутылку…

Когда графине доложили о желании графа Стоцкого ее видеть, она раздражительно сказала:

— Просите!

Она дала слово мужу не отказывать в приеме этому ненависти ному для нее человеку и держала это слово.

Графиня Надежда Корнильевна встретила графа Сигизмунда Владиславовича с тем же плохо скрываемым отвращением, которое всегда внушало ей плотское чувство, сказывавшееся в его глазах в ее присутствии.

Он заметил это и с горькой улыбкой произнес:

— Кажется, мне никогда не удастся победить ваше отвращение ко мне, графиня… А между тем клянусь, никто не любил вас и не любит вас так, как я!..

— Перестаньте говорить об этом, граф! — воскликнула она с гордым негодованием. — Или, несмотря на просьбы мужа, я не стану вас больше принимать!..

— Повинуюсь, графиня, но будет время, что вы заговорите со мной иначе! Погибель налетает быстро! Теперь же я являюсь по поручению вашего супруга, спросить вас, не огорчит ли вас его намерение в скором времени прокатиться с друзьями за границу;

— Муж мой хорошо сделал, что выбрал вас посредником, а то мне пришлось бы в лицо сказать ему, что он напрасно лицемерит, спрашивая мое мнение. Мне пришлось бы назвать ему имя девушки, которое заставило бы его покраснеть… А теперь, по крайней мере, все ясно, каковы его поступки, таковы и друзья!.. То же, что он прислал именно вас, еще ярче оттеняет ту непроходимую пропасть, которая залегла между нами обоими.

— Вы опять, как всегда, несправедливы ко мне, графиня, — начал было граф Стоцкий…

— Довольно, передайте моему мужу, что он может уезжать когда и куда он хочет.

— Позвольте, графиня, мне все же объяснить вам. Если я согласился явиться к вам от его лица, то только ради того, чтобы избавить вас от тяжелой сцены. Не скрою от вас, что граф Петр сильно сомневается в вашей добродетели и, приди он сюда, при малейшем противоречии с вашей стороны он, со свойственной ему вспыльчивостью, мог бы забыться.

— И сомнение это раздули в нем вы! — горько улыбнулась графиня Надежда Корнильевна.

— Вы отгадали, графиня. Я счел своим долгом выяснить ему тот обман с медальоном, которому он подвергся на недавнем празднике у вашего отца.

— Вполне похоже на ваш благородный характер.

— Мною руководила одна безумная страсть к вам, графиня.

— Замолчите, нахальный человек! — вскричала она. — Это не откровенность, а цинизм! Вы говорите мне только потому, что уверены в слабохарактерности моего мужа, хотя отлично знаете, чтода всегда была и всегда останусь верна своему долгу.

— А я клянусь вам, что настанет день, когда вы будете моей! — воскликнул вне себя граф Стоцкий.

— Скорее смерть! Никогда!

— Раз я захотел, то это будет… А что касается Ольги Ивановны Хлебниковой, то я не сообщил вам о ней, единственно боясь вас огорчить.

— О, раз вы признали виновность моего мужа, я готова отрицать ее.

— Отрицайте, если вам нравится, но факт останется фактом, — отвечал, нахально улыбаясь, граф Сигизмунд Владиславович.

— Довольно… Я хочу остаться одна… Передайте моему мужу, что я сказала: когда и куда угодно.

— Хорошо, графиня, передам, — злобно улыбнулся он и вышел.

— Все в порядке… Графиня объявила: когда и куда угодно… — смеясь сообщил графу Вельскому Сигизмунд Владиславович.

— Так и сказала? — побледнел тот.

— Так и сказала… Теперь постарайся запастись в достаточном количестве наличными.

— Еще хватит…

— Я буду сам это время хлопотать о том же самом, потому что ты едва ли в состоянии меня выручить…

— Как тебе не стыдно, Сигизмунд! Разве между нами возможен вопрос о каких-нибудь ничтожных нескольких тысячах? Бери у меня всегда сколько захочешь…

— Ты настоящий друг… Благодарю тебя…

— Да полно… Что за пустяки…

— Однако, я тебя выручил сегодня вдвойне, пойдя за тебя объясняться с графиней… Она сегодня раздражена более обыкновенного.

— Отчего?

— Кто-то ей шепнул о твоем мимолетном увлечении.

— Каком?

— С Ольгой Ивановной…

Граф Вельский побледнел, а затем покраснел.

— Но, клянусь тебе…

— Не клянись… Все равно не поверю.

— Послушай, Сигизмунд…

— И слушать не хочу…

— Это, наконец, возмущает меня… — вспыхнул граф.

— Возмущайся сколько хочешь…

— Но ведь это такая мерзость, обвинить человека в том, в чем он не повинен ни сном, ни духом.

— Ха, ха, ха!.. — гомерически расхохотался граф Стоцкий.

— Сигизмунд, я с тобой серьезно поссорюсь…

— Из-за девчонки…

— Но повторяю, клянусь тебе…

— А я повторяю тебе: клянись, не клянись, а я видел своими собственными глазами, как ты за ней ухаживал в этот вечер, а, проходя мимо трельяжа, за которым вы с ней скрылись, совершенно случайно, видит Бог, случайно, подслушал, как ты ей назначал свидание в отведенной ей комнате.

— Все это правда…

— Вот, видишь ли…

— В то время я был рассержен на жену за медальон…

— А потом?..

— А потом я провел время после бала с женой…

— Почему же твоя жена не верит в это?