Федор Достоевский - Письма (1876)

- Я спросил, какая же гостиница лучше. Он мне очень расхвалил "Европу", против Малого театра (тоже очень недалеко от Страстного бульвара). Я и велел ехать в "Европу". Действительно, стоят все семействами и видимо почтенные люди. Мне дали номер в 2 р. 50 к., дорогонько и в третьем этаже, но лезть в 4-й этаж показалось мне тяжело, и я занял. Всю ночь напролет не спал, мучаясь удушливым, разрывным кашлем. Встал в 10 часов утра, кашель кончился (теперь вечером опять подымается). В 1-м часу поехал к Каткову и застал его в Редакции. (Он живет на даче и только наезжает.) Катков принял меня задушевно, хотя и довольно осторожно. Стали говорить об общих делах, и вдруг поднялась страшная гроза. Думаю: заговорить о моем деле, он откажет, а гроза не пройдет, придется сидеть отказанному и оплеванному, пока не пройдет ливень. Однако принужден был заговорить. Выразил всё прямо и просто. При первых словах о желании участвовать лицо его прояснилось, но только что я сказал о 300 рублях за лист и о сумме вперед, то его как будто передернуло. - Видите ли что, сказал он мне, - мы всего только на пришлой неделе совещались общим советом: продолжать ли вести "Русский вестник" или закрыть его на будущий год, потому что я сам, по нездоровью, не в силах наблюдать за обоими изданиями ("Моск<���овскими> ведомостями") и "Р<���усским> в<���естником>"), а потому позвольте мне подумать, что вам ответить, так как придется решиться опять продолжать журнал и значительно на него затратить. Узнав же, что я всего в Москве на 3, на 4 дня, обещал мне дать ответ завтра, в среду, 21 числа, для чего и просил меня заехать к нему в Редакцию в 2 часа пополудни.

Я теперь, в 10 часов вечера, во вторник, 20-го, сижу и думаю, что завтра он мне несомненно откажет. Если же не откажет, то будет хлопотать на сильной сбавке с 300 р. Письмо это пошлю тебе завтра, 23, (1) после того как увижусь с Катковым, и потому оставляю на завтра Post Scriptum, из которого разом всё и узнаешь.

Ливень прошел на минутку, и между 1-м и 2-м ливнем я успел проехать к сестре Варе, у которой и выждал перемены погоды почти до 5 часов. Возвратясь в гостиницу, пообедал и в 7-м часу отправился в Нескучный сад к Соловьеву. (Извозчик туда и назад 2 руб.) Соловьева застал, очень странный, угрюмый и поношенный. Я ему рассказал тоже откровенно. Он очень удивился, что Лавров (и еще другой кто-то) у меня не были. Теперь он не знает, где Лавров (но не в Москве). А Юрьев в другой губернии в деревне. Тем не менее желание их приобресть мой роман - верное, и люди состоятельные. Итак, с ними теперь ни видеться, ни списаться нельзя, а разве только состоится их предложение мне в сентябре. Но думаю, что тогда и еще кое-кто предложит. Во всяком случае, возвратясь в Старую Руссу, примусь работать. Но если откажет Катков, то придется жить, примерно до октября, бог знает чем.

С Соловьевым решили ехать в Оптину Пустынь в пятницу (Калужской губер<���нии> на границе Тульской, Козельского уезда). Завтра Соловьев ко мне придет в гостиницу в 5 часов пополудни.

У книгопродавцев не был, буду завтра. У Елены Павл<���овны> еще не был, тоже завтра. До свиданья, Аня, обнимаю тебя. Завтра Post Scriptum, решающий в нашей участи многое. Устал ужасно. Поцелуй детей, скажи, что папа целует. Поцелуй и Ваню. Поклон Анне Николаевне. Очень жутко за детей. Целую тебя очень. Итак, до Р. Scriptum'a (Москва, Гостиница "Европа", против Малого театра, занимаю № 21-й).

Среда 11 часов утра (21 июня).

Post Scriptum.

Новости: сейчас ко мне Катков прислал из Редакции рассыльного с извинением, что сегодня он дать мне ответа не может, потому что, по встретившимся внезапно обстоятельствам, должен немедленно съездить в деревню (рассыльный выразился: в именье), а потому и просил меня побывать у себя завтра, в четверг, 22, то есть прийти в Редакцию, где и получу от него ответ. Он, стало быть, завтра воротится. Не вижу изо всего этого ничего для себя доброго. Ничего.

До свидания, голубчик. Завтра напишу о результате и отправлю к тебе вечером. А теперь отправляю это письмо. Сегодня обойду книгопродавцев. <2 строки нрзб.> (1) Детей целую.

Твой Ф. Достоевский.

NB. Ночью спал опять всего 4 часа. Нервы расстроены ужасно. Желудок тоже.

На конверте: В Старую Руссу (Новгородской губ<���ернии>)

Ее высокоблагородию Анне Григорьевне Достоевской. По Перерытице, дом бывший Гриббе

(1) описка, нужно: 21

(2) строки густо зачеркнуты А. Г. Достоевской

Москва, четверг, 22 июня.

Милая Аня, пишу тебе совсем наскоро, столько дела, беготни и проч., что совсем спутался и времени ни минуты. Получил сейчас от тебя письмо: позволь попенять на краткость, могла бы хоть капельку распространиться. Любочку расцелуй, да уж и Федю тоже. Сегодня был у Каткова и не знаю, как тебе и написать. Надо пересказать, потому что очень длинно, а на письме не упишешь. Короче, он рад, деньги вперед, 300 р. и проч. - за это ничуть не стоят, а меж тем всё еще не решено, будет ли мой роман в "Р<���усском> в<���естни>ке", и даже будет ли еще и сам "Р<���усский> в<���естни>к". В октябре решится, и я обещал приехать в Москву. Деньги же Катков не только даст, но и особенно просил меня взять вперед: то есть 2000 теперь, 2000 в октябре (или в конце сентября и проч.). Одним словом, всё расскажу на словах при свидании. От денег же я не отказался, и тебе в Петербург незачем будет ехать.

У книгопродавцев был у всех, все расскажу при свидании, но получил лишь от Преснова (7 руб.). Да от Васильева пока 50 руб., а перед отъездом моим доставит полный счет. И про это всё расскажу при свидании.

Был у Аксакова, встретил Пуцыковича. Очень всё интересно, но всё при свидании. Завтра утром поеду с Соловьевым в Оптину пустынь. Во вторник буду в Москве (вероятно). Был у меня Прохоровщиков (почитатель), вот тот, который (1) третьего года был у государя в Ливадии, московский миллионер. Очень хочет и зовет меня Новикова (Киреева). Не знаю, когда к ней. Много рассказывать придется, когда приеду. Тороплюсь.

Итог: с Катковым я в наилучших отношениях, в каких когда-либо находился. - Он особенно велел кланяться тебе. Сегодня мы просидели и проговорили более 2-х часов. У него, отчасти до тебя, просьба. При Лицее есть Ломоносовские стипендиаты. Это Лицей содержит даром из сирот беднейшего класса, но дает им высшее образование. Один ученик, Александров, страдает золотухой, болью в ноге и проч. Ему 15 лет. Доктора решили выключить из Лицея. Катков же по доброте сердца и на свой счет, не выключая, посылает его в Старую Руссу (завтра). Но не знает совсем, куда и как послать. А потому посылается формальная (не от Каткова) казенная бумага от Лицея к Рохелю - в том смысле: что вот, дескать, воспитанник Александров, под ваше покровительство и т. д., поместите удобнее, лечите и пришлите счет содержания. Так они и сделают. Но Катков особенно просит меня и тебя принять в этом деле участие, то есть (это я говорю) или позвать к себе, или отправиться тебе самой к Рохелю и предупредить об воспитаннике Александрове; и чтоб он особенно взял бумагу Лицея во внимание (не с Катковым же ему ссориться). Но так как в бумаге просят Александрова и поместить, и кормить, а не только что лечить, то допытайся у Рохеля, какие он может сделать распоряжения, чтобы приютить мальчика. Если же возможно, прибавил Катков, то нельзя ли нанять ему квартиру, где-нибудь у какого-нибудь священника, который бы надзирал над ним и проч., а он бы лечился тем временем. - Главное в том, что воспитанник вовсе не аристократ, а из беднейшего народного сословия. Катков прибавляет, что очень не худо, если б Рохель представил счет поскромнее, потому что за этого мальчика некому платить, сказал Катков, у него ничего нет и плачу за него лишь я. Приехав, примусь за М-м Рохель в этом смысле.