Леонид Гаврилкин - Остаюсь с тобой

- Тебе как раз и нужен кандидат наук, чтобы научила тебя уму-разуму, уколола его и Катя. - Поехали!

Алесич не запускал мотор, ждал, когда уйдет штангист. А тот, заметив, как неуверенно садится за руль Алесич, ждал еще одной возможности посмеяться над ним.

- Ты хоть ездил когда-нибудь? - забеспокоилась Катя.

- Когда-то на полуторке на заводском дворе мусор возил, - ответил Алесич. - Но не беспокойся. Выедем с шиком.

Он завел мотор и так газанул, что машина подпрыгнула, рванувшись с места. Звякнула на заднем сиденье посуда. Катя закрыла глаза руками, сидела, не дышала. Едва выехали со двора, машина так же резко остановилась, как и тронулась с места.

- Приехали, - вздохнул Алесич и улыбнулся Кате. На его лице выступил пот. - Посиди минутку, надо пару слов сказать знакомому милиционеру. - Он вылез из-за руля и зашагал к постовому, который стоял на перекрестке улиц. Разрешите обратиться... Выручай, браток. Жена развелась с мужем, он так обрадовался, что в придачу к жене дал еще и свои "Жигули". А я за рулем ни бум-бум. Может, какого-нибудь водителя попросил бы, пусть подкинет нас с женой в Зуев. Рассчитаюсь, как положено.

Милиционер посмотрел на часы, спросил:

- Можете подождать?.. Отлично. Через полчаса кончаю дежурство и завезу вас. Мне как раз надо в Зуев к матери.

17

- Слушай, Валера, выступишь в моем классе? Перед учениками, их родителями? - сказала Алла Петровна, собираясь в школу. Она вчера засиделась за тетрадями, легла спать поздно, оставив их на столе, и теперь торопливо складывала тетради в портфель.

- Почему я? - заглянул из передней Скачков, держа пальто в руках.

- Если начальник выступит, легче будет договориться с его подчиненными.

- Что ты еще придумала?

- Не я придумала, жизнь.

- И какая же она у вас там, эта жизнь?

- Какой была, такой и осталась. Так же звенят звонки, так же школьники тузят друг друга на переменках. Тетрадей не уменьшилось. Проверяющие как ходили на уроки, так и ходят. Боремся за знания. Учителя начали стонать... Дети не хотят учиться. Говоришь им, говоришь, а они как глухие. Просидит такой десять лет, ничего не делая, какой из него потом работник? Есть и такие, что учат уроки без всякого интереса. А надо, чтобы ученики с нетерпением ждали каждого урока, заглядывали на следующую страницу учебника...

- Слишком многого ты хочешь.

- Может быть. Но без этого учеба утрачивает смысл. Вместо того чтобы вырастить творца, мы растим робота. Как сделать, чтобы всем детям хотелось учиться? Я много думала об этом. Ясно, что надо так строить уроки, чтобы им было интересно. У меня часто бывает чувство, будто передо мной не ученики, а стена. Как сломать эту глухоту? Как растормошить детей? Убеждена, без помощи родителей добиться этого трудно... Созывала родителей, говорила. Посидели, послушали и ушли такими, какими пришли. Я подумала, а если попробовать проводить родительские собрания вместе с учениками? И приглашать на них интересных людей?

- Ты считаешь, я интересный человек?

- Считаю, что ты самый интересный человек.

- О чем же мне говорить?

- Хе! Сколько прожил на свете и не знает, что сказать детям... Расскажешь, как учился, как тебе хотелось учиться. Тебе же хотелось учиться? Вообще какое место в твоей жизни занимает учеба. Посоветуешь ребятам что-то полезное. С высоты своего опыта. Думаю, тебе подсказывать не надо.

- Когда собрание?

- Когда скажешь...

"А что я могу посоветовать детям с высоты своего опыта?" - подумал Скачков, натягивая пальто на плечи.

Сел в машину, сказал водителю ехать в цех подземного ремонта скважин. До него дошли слухи, что в последнее время ремонтники выезжают на работу с задержкой. Будто их подводит транспортный цех. Поручил Котянку разобраться и доложить. Тот сказал, что серьезных нарушений не выявил. Захотелось самому посмотреть, как там налажена работа.

Утро выдалось туманное. С неба, как сквозь сито, сеялся мокрый снег. Вода заливала выбоины и низинки, серым веером разлеталась из-под колес, обрызгивая снег на обочине. "Дворники" нудно скребли ветровое стекло, навевая дремоту. "Что же посоветовать детям?" - думал Скачков. Старался вспомнить что-нибудь из своей жизни. Ничего поучительного не вспоминалось. Может быть, напомнить о старых, но забытых полезных истинах? Какие же истины он выверил своей жизнью, своим опытом? В голову лезло банальное, всем известное... Рассказать разве о том, как много надо знать нефтянику? Так человеку любой профессии надо знать немало. Об этом пишут все пионерские газеты. Надо сказать что-то свое, что-то такое, что знает только он один. А что? Вот если бы выступать перед товарищами по работе, он нашел бы что сказать. И говорит. Чуть не каждый день говорит. На собраниях, на планерках. О нефтепромысле, о его проблемах... Детям же этого говорить не станешь. Им нужно не производство, им нужна жизнь. Как строить ее, эту жизнь, от каких ошибок оберегаться. Где-то он, Скачков, читал, что ценность каждого человека, его личности, измеряется тем, какой опыт он может передать детям. Неужели его жизнь ничем не поучительна для детей? Неужели ему нечего оставить им в наследство? А может, рассказать о тех проблемах, которые не удалось одолеть его поколению, которые останутся на их долю? Чтобы не думали, что все сделано. Детям часто кажется, что они опоздали родиться. На деле же для каждого поколения новой тяжестью ложатся на плечи новые проблемы. Для каждого поколения дела остается не меньше, чем было его у предыдущего. Однако об этом знают все. Детей можно еще заинтересовать, а родителей? Надо сказать что-то такое, чтобы это заставило задуматься тех и других. Тем более собрание-то общее. Нет, надо ориентироваться на детей. Но и их общими истинами не возьмешь. Дети сейчас много читают, много знают. Правда, не все понимают, но ничего, поймут, когда жизнь возьмет их в оборот.

А что бы он, Скачков, мог посоветовать родной дочери? Что он советовал ей в свое время? Чтоб старалась учиться, чтобы нигде поздно не задерживалась, чтобы всегда говорила родителям, куда идет, где будет, когда вернется домой. Больше ничего не вспоминалось. А как надо жить, кажется, об этом не говорил. И потребности не было. Сами старались жить как все, и дочка жила не хуже других. А может, и лучше. Человек из нее получился неплохой. Муж у нее, о нем тоже ничего худого не скажешь. Оба хорошие специалисты. На жизнь не жалуются, и на них никто не жалуется. Чего еще надо?

И все же, что он скажет ученикам? Неужели ему нечего сказать? Прожил вон сколько, повидал всякого. Военные его возраста давно на пенсии. Мемуары пишут... Покосился на водителя. Сжав тонкие губы, тот внимательно смотрит прижмуренными глазами перед собой. На лице выражение уверенного в себе человека. Интересно, какими проблемами живет он, шофер первого класса, который за рулем больше двадцати лет. Не только же запчастями забита его голова.