Алексей Толстой - Собрание сочинений (Том 2) (-)

- Отдыхайте, душонок, главное - оставьте всякие заботы, чтобы личико было свежее. - Она сочно поцеловала Машу и укатилась из комнаты.

Маша поглядела в окно - дождь, мокрые деревья, мокрые прохожие. "Боже мой, боже мой!" - И Маша легла на кровать. За стеной на кухне стучали ножом. Баронессин голос повторял: "Сыру, сыру натри, заколеруешь и сыром, сыром ее посыпь..." Маше было приятно лежать оторванной от жизни, не шевелиться и неустанно думать, что она - вот уже и падшая женщина.

- Семен Семенович, вас спрашивают, - сказала старуха-трубокур, и сейчас же в библиотеку вошел Кузьма Сергеевич Притыкин. Он был в перчатках, держал в руке шляпу и трость. Прищуренные глаза его смотрели выше лба Семена Семеновича, поднявшегося со смятением навстречу нежданному гостю. Притыкин резко отрекомендовался, сел, держа трость и шляпу между колен.

- У вас ночевала моя жена! - сказал он повышенным голосом.

- Я не знаю... Я не понимаю... Что, собственно, вы... На каком основании... Если хотите, то... - Семен Семенович усиленно затанцевал: шаг вперед и шаг назад, в двух вытянутых пальцах дымящаяся папироса. Притыкин поднялся, Семен Семенович отступил. И так они достигли стола. Раздув ноздри, Притыкин спросил змеиным шипением:

- Вы ее любовник?

Тогда Семен Семенович уронил книгу, толстый том: "Столп и утверждение истины" священника Флоренского. Пробормотав что-то вроде извинения, кинулся ее поднимать и очутился между креслом и столом, в сущности - под столом, в том месте, где стояла корзина для бумаг. Что он мог ответить оттуда разъяренному мужу? "Нет, я не любовник", - но это было бы ложью, так как мистически он был ее любовником со вчерашней ночи. .Ответить: "Да", - также ложь, так как Кузьма Сергеевич несомненно понял бы это в прямом, животном смысле. Наконец, ответить: "Да, но только мистически", - было слишком затруднительно из-под стола. Поэтому Семен Семенович молча глядел на Притыкина. Положение Притыкина было тоже не из легких: не тащить же ему Семена Семеновича за ногу. Надувшись пятнами, он потряс тростью и шляпой:

- Ты мне ответишь!.. (Семен Семенович моргнул.) Я не позволю издеваться над собой! - вот все, что он мог произнести, и выбежал из библиотеки...

- Первое правило, - сказала баронесса, подавая Маше шелковые чулки, это держать ноги в порядке. На рубашке дырка - полбеды. Чулки же должны быть - как кожа на лице: свеженькие. А у вас - на что это похоже! (Она рассматривала все тот же проклятый чулок, лопнувший на колене.) Увидят, подумают, что вы вся такая неряха.

Маша, облокотившись перед туалетным зеркалом, смирно слушала баронессу. Был уже вечер. В сумерках баронесса разбудила Машу, накормила обедом, увела к себе в спальню и, показывая платья и драгоценности, учила практике жизни. На все у нее был скорый ответ, будто вся житейская мудрость находилась в ее лакированной сумочке: покопается и вытащит нужное.

Маша так и смотрела на нее, как на чудо, разрешающее в двух словах все трудности. Над трудностями баронесса смеялась:

- Брак? Я не против брака, если муж глуп, муж богат и доверчив. Но если с первого же дня вы не сели верхом на муженька - прочь брачные узы! Предрассудки, мнение общества - этим вас, глупеньких, и вяжут. Тьфу! - вот я на вашу мораль. И, видите, чувствую себя неплохо. Важно только иметь сердечные отношения с полицией. А муж взял верх - тут вас брачное болото и засосало. Очутитесь вы у кухонной плиты. Очутитесь с иголкой в руках за починкой мужниных кальсон. Ах, скольких я спасла от этой каторги!

Маша натянула прекрасные шелковые чулки. Облокотясь между двух свечей, глядела на себя в зеркало. Баронесса лязгала щипцами, причесывая наверх, пышно, ее волосы.

"Превращаюсь в кокоточку, - думала Маша, - пока еще не страшно... (Она никогда не видала себя такой чудесно красивой: грустная, бледная, с огромными глазами.) А вправду - хорошенькая женщина. И это все пропадает".

- Ну просто для коронованных особ такая головка, - прошептала баронесса и поцеловала Машу в шею. Притянутая в зеркале ее глазами, Маша похолодела.

- Уж я-то вас в обиду не дам, - шептала за ухом баронесса, - в лепешку расшибусь... Сегодня, например, должен ко мне зайти один...

- Нет! Нет, я не могу сегодня!

- А не надо пугаться. Неволить никто не станет. Посмотрите и решите.

- Кого посмотреть? Что вы задумали?

- Должен, я говорю, - голос у баронессы окреп, - зайти ко мне хороший знакомый, вполне семейный и порядочный человек. Но - что поделаешь? впечатлительный на женскую красоту. Запомните: у меня аристократический дом, и бывают у меня только почтенные и спокойные люди. По дружбе доставляю им маленькие радости. Хи-хи, ху-ху! Туг пугаться нечего!

Баронесса опять пустилась в рассуждения. Но позвонили на парадном, и она, торопливо взбив челочку и просияв всеми бородавками, убежала на коротких ножках.

Маша, вытянувшись, слушала звуки открываемой двери, в отдалении голоса... "Бежать, - подумала, - сейчас бежать!.." Но не могла пошевелиться, словно под тяжестью не своей воли.

- Не бойтесь, котеночек, ведь мы же все здесь светские люди... Баронессина пухлая ручка отогнула розовый занавес. Маша вошла в гостиную. На диванчике (перед столиком с ликером и фруктами) сидел тот, чьего лица она не увидела. Свет лампы падал на конец его штанины, на шелковый натянутый носок и лакированную туфлю. Баронесса плотно держала Машу за талию. При ее появлении нога в носке и туфле исчезла, и перед Машей не спеша поднялся высокий грузный человек. Баронесса представила его: "Мой друг Базиль". Он взял горячей большой рукой Машину руку и сочно поцеловал, защекотав усами.

- Очень приятно познакомиться, - проговорил он бойким теноровым голосом с московским, почти что лихаческим говорком.

Маша подошла к вазе, оторвала длинную виноградинку, села на диван и, как всегда, кротко сложила руки на коленях. И оттого, что сделала это, как всегда, подумала поспешно: "Нельзя, нет, ужасно... - Протянула правую руку вдоль дивана и опять подумала: - Нет, так тоже нельзя". Лицо ее начало заливаться краской.

- Неприятная погода, сыро, - вы не находите? - сказал Базиль.

Баронесса хихикнула и исчезла за занавесом. Базиль налил две рюмочки ликеру:

- Говорят, бенедиктин хорошо пить в такую погоду, - вы не находите?

Как во сне Маша взяла рюмочку, отхлебнула сладкого огня. Только теперь заметила, что виноградину она все еще держала в руке. Положила ее в рот.

- На скачках часто бываете? - спросил Базиль. Маша - коротко:

- Нет.

- Приятное развлечение, - вы не находите? Хотя я в последнее время склоняюсь к автомобилю. У нас в торговом деле без автомобиля никак нельзя. На прошлой неделе кобылу купил, Чародейку, - слыхали, я так полагаю. Так я на ней заехал... Желаете взглянуть? Она у подъезда.