Юрий Тынянов - Портреты и встречи (Воспоминания о Тынянове)

В одной песне Исаковского влюбленный парень ничего не говорит и посылает письмо, в котором вместо букв даются только точки (»Догадайся, мол, сама»).

Чаще новое дается в столкновении со старым, которое тут же осуществляется.

Гигантские уступы «Ада» в «Божественной комедии» Данте ветхи, древни, но населены они новыми обитателями.

Рассказы о видениях ада и рая существовали до Данте. Поэт верил в круги ада, но он сталкивал настоящее со ступеней ада, разбивал его во имя будущего.

Тут борются архаизм и новаторство.

Политические споры, судьбы нового искусства, новой науки, судьбы друзей-поэтов, судьбы знаменитых любовников того времени, судьбы героев отдельных городов, казненных в результате политических споров, — все расположено на полках ада.

Врагам Данте назначает квартиры в аду и тем делает ад современным. Рядом с врагами в аду оказываются люди, нарушившие законы прошлого, но близкие самому Данте.

Поэт разговаривает с ними как друг, горюет с ними, падает в обморок от горя.

Враги оказываются друзьями.

Фарипата — один из вождей гибеллинов — воевал с Флоренцией гвельфов [Гвельфы — политическая партия, защищавшая папскую власть против гибеллинов, сторонников императорской власти в Италии ХII-XV веков], но любил родной город. Он враг религии и враг гвельфов, но в Десятой песне он в аду стоит непобежденный и гордый не только тем, что он спас Флоренцию, но и всей своей судьбой. Он из своей могилы,

Новое стоит в огненной могиле и спорит и с Данте, и с его родом, и с его партией, и с религией.

То новое, что рождается в прошлом, упорядочено архитектурой «Божественной комедии» и в то же время торжествует над ним.

То место на западном полушарии, в котором поэтически Данте расположил гору Чистилища, окажется Америкой. Каравеллы Колумба, труды итальянских создателей новых карт соседствуют с поэмой и опровергают ее.

Догмы религии опровергаются идеями Возрождения. Сам образ Беатриче включает в себя спор. Беатриче «Чистилища» едет на колеснице, запряженной фантастическими животными, образ которых дан видениями пророков, но уже давно приобрел геральдическое значение. Беатриче говорит, однако, с поэтом не как воплощение богословия, а как живая строптивая женщина, упрекающая любящего, а может быть, любовника за измену. Поэт тоже слушает ее как живую и понимает ее упреки. Беатриче говорит Данте:

— Вскинь бороду...

Поэт подчеркивает разговорность интонации:

Реальность интонации бытовой ссоры звучит с пророческой колесницы.

Март — апрель 1928 г. Тынянов — Шкловскому

Милый друг!

Получил твой голос по почте, за который целую. Я очень тебя люблю и много думаю о тебе.

Я думаю, что мы многое ущупали, и теперь пришло время понять и это и самих себя. Я не настаиваю на путанице в изменении. Я даже уверен, что есть что-то, что, изменяясь, не меняется. Только не знаю, что. Как ты говоришь, кванты. Об этом буду думать в будущем году.

Сейчас не хватает физического ума — ясности в мускулах и теплоты в крови. Сейчас мне в картах выходят хлопоты через неженатого блондина, маленькие неприятности и небольшие деньги и ссора в казенном доме.

<...> Книга твоя шумит, интересуются все. Ты говоришь о ней «между прочим», а она толстая.

<...> Разжимаю ладони, выпускаю Базира. Он довольно спокоен, знает, что его ожидает, но надеется парадным мундиром вспугнуть 10-тысячную толпу. Сильно рассвирепел, когда Сашку убили (История). Все-таки собственными руками убил и ранил 10-15 человек. Только после смерти призадумались: великий человек. Почему не знали, свалили на «Горе», а раньше как-то этого не замечали. Загадочная история.

То, что я пишу только об архаистах, меня очень поразило. Неужели это так? Я этого как-то не замечал. Очень забавно, и, кажется, верно. Если хочешь знать, я ведь начал в Университете с Грибоедова. Но так как Пиксанов изучал Бехтеревский список, а не «Горе» и не Александра Сергеевича, то я, столкнувшись с Кюхлей, полюбил его и забыл о Грибоедове. О нем никто не писал. Тетрадки остались. Боком вошел в Пушкинский семинарий, к Венгерычу, и занялся Пушкиным.

<...> Что Мейерхольд? Его так ругают, что, может быть, хорошо? Я спросил одного литератора, откуда стих

И мучили сидевшего со мной.

Он ответил, что из Данта. А это из «Горя». Верно не напрасно я возился с ними, как ты возился со Стерном и Розановым и Толстым. Есть дело до них.

Я тебе пишу чаще письма, чем отсылаю. В одном писал: «Полюби кого-нибудь, хоть не меня, но по-настоящему». Теперь ясно, что нужно тебе, семейному барину.

Очень мне хочется настоящей жизни, хоть не миндалей, так ласкового взгляда. Меня не очень любят, и боюсь, что научусь обходиться. Верно во всем сам виноват, но очень хочется, чтобы не сам. Требую судьбу. Николай Бурлюк, помню, писал стихи:

Я потерялся? Нет, меня потеряли, Как кошелек роняют дамы.

Очень обидно бывает смотреть, как никто не подбирает кошелька.

Как бы то ни было, мы все выпускаем в этом году минимум по 2 книги: ты I) «Гамбургский счет», 2) Толстой, я — 1) «Базир», 2) Сборник статей, Боря — 1) Толстой и 2) тоже, кажется, Толстой. Он очень мил и ласков со мной, и большое ему спасибо за это, потому что я, должно быть, его дергаю. Как кончу работу, приеду в Москву, только, кажется, ты раньше соберешься к нам. Здоровье мое не очень.

Целую Юр.

Сегодня умер Базир, просто и спокойно. Держал в руках твой «Счет». Хорошая книга. Спасибо за память. Не читал ее целиком, по держать в руках вкусно. Только что получил второе письмо. Ты, кажется, немножко сердит. Ну ладно, бросим все, я тебя очень люблю, и, кажется, ты немножко меня тоже. Откуда ты выкопал «Грузию» Фаддея, неужели из «Новоселья»? От тебя защиты нет. Сейчас еду к Кушнеру.

Целую! Пиши! <...>

Апрель — май 1928

Витенька!

Целую. Ты меня очень порадовал вчерашним звонком. В первый раз оценил телефон, до сих пор относился к нему недружелюбно. Верн рассказывает о тебе чудеса: что ты стал тихий (дома), на столе порядок, много работаешь. Очень рад, что ты взялся за старую литературу. Надо будет написать обо всем XVIII-XIX веке. Я могу взять часть о поэзии. <...

Написал за это время статью о Пушкине (21/2 листа). Сокращение — в словарь Граната (писал но заказу), полностью — в сборник. Выдумай название для сборника моих статей, сам не могу. В статье есть для меня любопытные места: «Граф Нулин» — эксперимент над историей как материалом и т. д. Теперь кончаю «Базира», стал писать быстро. Нога болит, с трудом передвигаюсь, то лучше, то хуже. Вероятно, что-то с костью или общее. Мешает, потому что лишает физического ума, ясности в мышцах. Сегодня веселее, поэтому и пишу тебе. Приезжай. Если в мае приедешь, я тебя провожу до Москвы. Хочу почувствовать себя человеком, здоровым, вообще взрослым и не виноватым перед собой. Целую. Пиши. Буду отвечать.