Валентин Катаев - Горох в стенку (Юмористические рассказы, фельетоны)

- Замерзнем.

- Пусть замерзнем. Но взятки давать не будем.

- Как хочешь, Васенька.

На рассвете Антошкин вскочил. Руки у него были красные, как морковка. На волосах сверкал иней. Он бросился к постели мамаши, долго рылся в шубах, половиках, коврах, перинах и, наконец, откопал старушку...

- Мамаша... - хрипло сказал он. - Если бы я жил в другом доме... Но в нашей конторе засели жулики. Мамаша, не могу больше! Черт с ним! Берите два литра и сотню "Казбека".

- И умница, Васенька! Давно бы так!

Мамаша поспешно оделась. То есть, вернее, разделась: сняла с себя лишнюю шубу, положила в котомочку два литра доброй московской водки и сотню "Казбека", перекрестилась и деятельной старушечьей походкой засеменила к дверям.

Через час во дворе раздался грохот сваливаемого угля, и бодрый молодой человек с черным носом ворвался в комнату:

- Вы Антошкин?

- Я Антошкин.

- Распишитесь.

- А что?

- Ничего. Распишитесь здесь и здесь. Уголек вам привезли. Счастливо оставаться! Грейтесь на здоровье. У нас это быстро.

От молодого человека приятно попахивало доброй московской, и во рту дымился "Казбек".

1944

...И тогда поднялся советский рубль, взял в руку стакан и, одернув новенький, хрустящий пиджак, желтый, в разноцветную сетку, сказал:

- Товарищи и граждане! Позвольте и мне произнести маленькую новогоднюю речь.

- Просим! Просим! - послышались голоса.

- Внимание!

- Тише!

- Слушайте, слушайте!

Советский рубль солидно откашлялся и начал:

- Хотя я и являюсь, так сказать, представителем младшего поколения советской валюты, но в эту торжественную новогоднюю ночь мне хочется поговорить о себе. Вот вы все смотрите на меня и, наверное, думаете: "Скажите пожалуйста, какой он у нас молодой, здоровый, крепкий. Даже завидно". Не отрицаю. Да. Я действительно молодой, действительно здоровый, действительно крепкий. Больше того - я очень устойчивый и очень твердый.

Но, товарищи и граждане, прежде чем я стал таким, каким вы меня видите сейчас, мне пришлось пережить немало критических минут и тяжелых переживаний. Не забудьте, что в разгроме немецкого фашизма наряду о пушками, пулеметами, "катюшами", самолетами, винтовками принимал самое деятельное участие и советский рубль. Советский народ бил гитлеровцев, как говорится, и дубьем и рублем. Так что я за время войны порядком-таки поистрепался. Сам по себе поистрепался, да и фашистские гады не дремали. Небось знаете сами, как они меня подделывали? Иной раз смотришь на себя в зеркало и не понимаешь: это ты или твоя фальшивка?

Опять же от различных спекулянтов и кубышечников сильно мне досталось. Я люблю простор, волю, свободное обращение, а меня запихнут куда-нибудь под матрас, пока я вырасту. А какой может быть рост среди клопов и тараканов, в грязной тряпке! Мне для правильного роста, если хотите знать, необходима хорошая, культурная сберегательная касса. Там я действительно чувствую себя человеком - расту и развиваюсь. А в кубышке, - помилуйте, разве это жизнь? В кубышке я бог знает во что превращаюсь, не валюта, а, извините за выражение, какая-то греческая драхма или фунт стерлингов! Тьфу! И до того это меня заездили всякие спекулянты и мешочники, что сказать не умею. Разве же это для уважающей себя валюты дело?

Но в самые черные дни я не терял надежды. Я знал, что советский народ меня в обиду не даст. Выручит. И действительно, я не ошибся.

Посмотрел на мое положение трудовой советский народ и сказал: "Глядите, братцы, что-то наш кровный рублик захирел, ослабел малость, шатается, того и гляди, упадет. Давайте-ка его, братцы, укреплять". А уж что советский трудящийся народ скажет, то верно.

Как прослышали спекулянты да кубышечники, что Советское правительство меня укреплять будет, - свету белого невзвидели. Как кинутся, пользуясь моей слабостью, в магазины - и ну покупать! Покупают, хватают, домой тащат, а чего - сами не разберут. Лишь бы чего-нибудь хапнуть.

Одна божья старушка, закоренелая спекулянтка, впопыхах в зоологический магазин заскочила и двух удавов, не торгуясь, купила и в кубышку вместо меня сунула. Дескать, пускай удавы лежат под матрасом и в цене растут.

А один старичок-мешочник два мотоцикла купил. Насилу домой доволок. А что с ними делать - и не знает, потому что он, кроме как на крыше поезда, ни на чем ездить не ученый. Стал их запускать - так на одном горючем разорился.

А вот, например, когда я сюда, на встречу Нового года, шел, на такую картину наскочил: сидит на сугробе гражданин и плачет.

- Что с вами? - спрашиваю. - Почему плачете?

А он отвечает сквозь глухие рыданья:

- Опоздал. Тринадцать часов.

- Как, - говорю, - тринадцать часов, когда еще только половина двенадцатого?

А он плачет, разливается:

- Может, у других людей двенадцать с половиной, а у меня ровным счетом тринадцать, и не знаю, что с ними делать.

- Чего тринадцать?

- Да часов же! Часов! Тринадцать штук. Восемь будильников, четверо столовых да одни заграничные штампованные. Уже золотые до меня все расхватали. Опоздал.

- Так тебе, дураку, и надо, - сказал я. - Теперь тебе не на что и Новый год встретить. Сиди и рыдай.

И поспешил сюда.

Итак, дорогие товарищи и граждане, я очень рад встретить наступающий Новый год среди вас, умных людей, которые знают, что чем крепче и тверже рубль, тем лучше жить, тем скорее придем мы к счастливому будущему. С Новым годом, дорогие друзья! С новым счастьем!

1947

Антанта доживает последние дни.

Из газет

Антанта сидела на подушках в глубокой, но очень удобной фамильной калоше и умирала.

Возле нее шептались доктора:

- Острое малокровие и воспаление Рурской области.

- Положение серьезное.

- Позвольте, коллега! Совершенно наоборот. Сильная форма конференции с легкой примесью разжижения финансов.

- Гм!

- Что касается меня, то я думаю, что у пациентки английская болезнь.

- Не может этого быть! Английская болезнь - детская болезнь. А пациентка - особа пожилая.

- Вот-вот! Значит, впала уже в детство.

- По-моему, у больной французская болезнь.

- А также испанка.

- Скорее, турчанка...

- Во всяком случае, сильные приступы социализма налицо.

- Вы хотели сказать - на лице?

- И на лице. Тоже. Ссадины порядочные.

- Коллеги, обратите внимание: болезненное сужение... проливов и вывих Моссула.

- Ерунда! Мы имеем дело с чисто психическим заболеванием.

- Вы думаете?

- Уверен. У больной опасная мания.

- Именно?

- Мания величия.

- Ну, это не так опасно. Я думаю, что у нее есть другая мания, более серьезная.

- Какая?

- Гер-мания.

- Что вы говорите?

- Ну да. Больная все время бредит углем.

- Это плохой симптом.