Валентин Катаев - Рассказы и сказки

В результате напряженной газетной работы над темами, которые рождала жизнь, возникла целая группа сатирических произведений Катаева: рассказы 20-х годов, повесть "Растратчики" (1926) и комедии - "Квадратура круга" (1928), "Миллион терзаний" (1931), "Дорога цветов" (1933). Все эти жанрово столь разнообразные произведения тесно связаны внутренним тематическим и стилевым единством; писатель осмеивает здесь попытки реставрации прошлого как в общественной жизни, так и в быту.

В рассказах 1924 - 1925 годов Катаев рисует целую галерею типов разнообразных приспособленцев, тех, что, по слову Маяковского, "наскоро оперенье переменив... засели во все учреждения". Простосердечен и ясен кассир Диабетов, который, не понимая существа исторических перемен, происшедших в стране, пытается механически к ним приспособиться. Добросовестно по шпаргалке он зубрит политграмоту: "Кто ренегат? Каутский. Кто депутат? Пенлеве. Кто кандидат? Лафоллет..." и т.п. Комизм рассказа в том, что Диабетов производит на комиссию по чистке впечатление сумасшедшего: он отвечает на вопросы невпопад, вопреки всякому смыслу, добросовестно придерживаясь заученного порядка ответов. Но сам-то кассир весьма собой доволен. Он уверен, что вполне стоит на уровне требований эпохи ("Выдержал"). К "механическим гражданам" типа Диабетова относится и поэт Ниагаров, который деятельно перелицовывает известное пушкинское стихотворение, "внося" в него "новую идеологию" и "современность". Он никак не может понять, почему его стихи в редакциях неизменно отвергают ("Птичка божия").

Значительно опаснее и агрессивнее другой тип приспособленцев, выведенный Катаевым в рассказах "Товарищ Пробкин", "Первомайская пасха", "Емельян Черноземный" и др. Их герои расчетливо маскируют свою истинную сущность, протаскивая под видом нового старые, собственнические идеалы и старые отношения между людьми.

Теме создания новых человеческих отношений, чистых, не запятнанных стяжательством, какой-либо выгодой, посвящена группа рассказов Катаева, относящихся к концу 20-х годов, таких, как "Ножи" (1926), "Вещи" (1929), "Ребенок" (1929) и др. Эта тема возникла впервые уже в одной из его ранних новелл - "Зимой" (1923), где писатель столкнул двух героев, выразителей антагонистических мировоззрений. Один из них - Иван Иванович - самодовольный мещанин нэповской формации. Валюта, "чистоган", вещи - вот что определяет для него смысл жизни и ценность человека. Ивану Ивановичу противостоит другой герой - "бедняк, бродяга", получивший крещение в огненной купели гражданской войны, романтик и гуманист. Герой этот не подходит под долларовую "единицу измерения". Он доказывает, что есть иные мерила человеческой ценности - талант, воля, труд.

Задуманный как веселая юмореска, маленький рассказ "Вещи" перерастает в глубокое сатирическое обобщение. Основную эмоциональную окраску повествованию придает не смех, а неподдельная грусть автора, его горькая жалость к героям, потому что это уже не самодовольные держатели валюты или люди типа Ивана Ивановича, не жадные предприниматели, подобно маленькому частнику с Чистых прудов ("Ножи"), а трудовые люди, но и они заражены пороками старого мира, ибо слепо верят, что в вещах истинное счастье.

С глубокой печалью говорит писатель о худом, чахоточном Жоржике, об этом тихом, работящем человеке, на губах которого постоянно "играла слабая, виноватая, счастливая и какая-то ужасно милая улыбка". Он умирает, загубленный Шуркиной бессмысленной страстью "обзаводиться", приобретать вещи. С гротескной остротой в этом рассказе была раскрыта антигуманистичность собственнической психологии. Максим Горький, прочитав его, сказал молодому писателю: "Правильно, что показано въевшееся в человека старое. Бывает в больших формах, бывает в маленьких - здесь еще трагичнее".

Замысел повести "Растратчики" созрел зимой 1925 года, когда писатель по командировке "Рабочей газеты" приехал в г.Кашин Тверской губернии. "Рабочий городок, - вспоминает Катаев, - и вдруг здесь - растратчики". Повесть была закончена в 1926 году и вызвала большие споры в критике, но одновременно и принесла ее автору литературную известность не только на родине, но и за рубежом.

В центре "Растратчиков" Катаев поставил не воинствующего мещанина-собственника, как в ранних сатирических рассказах, а скромных представителей той самой "служилой интеллигенции", которую стремилась перетянуть в свой лагерь новая буржуазия. Его герои - главный бухгалтер некоего учреждения Филипп Степанович Прохоров и кассир Ванечка Клюквин трудовые люди, любящие свое дело и верно ему служащие. И вот эти два совершенно не романтических героя оказываются втянутыми в круговорот роковых событий. Непонятная им самим сила, действующая помимо их воли, беспощадно швыряет их из приключения в приключение, из кутежа в кутеж, превращая их существование в страшную, чудовищную феерию.

Странствия растратчиков раскрывают перед читателем очаги старого быта, где гнездится прошлое, дряхлеющее, но еще злое и опасное. Это и нэповский трактир с запыленной елкой и лампочками, похожими "на облупленные куриные яйца", и "бестолковым шумом" переполненного зала. Это и деревенское гульбище в чадной избе с "веселыми и нетрезвыми сватьями и кумовьями", с обязательной гармоникой и "вонючим самогоном". Это и ленинградская гостиница "Гигиена", и некогда знаменитый фешенебельный Владимирский клуб.

Катаев показывает, что в глубине души у каждого из его героев имеется маленькая червоточинка, образованная идейным воздействием старого, собственнического мира. Поэтому они ищут свой жизненный идеал среди призраков прошлого, в воспоминаниях об уничтоженных революцией "верхах общества".

Сатирической кульминацией повествования являются сцены, показывающие, как растратчики неожиданно попадают в "высший свет" Российской империи. На киносъемки фильма "Николай Кровавый" собрали "настоящих бывших": царских сановников и генералов, княгинь и баронесс. После съемок ловкий предприниматель - конферансье Жоржик образовал "арапский трест" для объегоривания любителей "великосветской жизни". И клич, с которым несутся к "бывшим" пьяненький бухгалтер Прохоров и кассир Ванечка Клюквин, - клич: "Даешь государя императора!" - разоблачает самое существо "изячной жизни", ее реакционного, реставраторского смысла.

Именно потому, что герои стремятся осуществить "идеал счастья", созданный тунеядцами, они так глубоко несчастны. Этому "идеалу" старого мира Валентин Катаев противопоставил простую, обыденную жизнь страны. Детали трудового быта, казалось бы, весьма прозаические, вносят в повесть ощущение ясности и чистоты повседневной действительности и тем самым оттеняют всю глубину падения растратчиков. После ресторанной, угарной ночи, проведенной в "высшем свете", бредет ранним утром кассир Ванечка Клюквин по Ленинграду. "Уже в отдалении где-то прогудели фабричные гудки. Проскрежетал первый трамвай, переполненный рабочими. Мастеровые с инструментами за спиной появились из-за угла..." И герою "стало вдруг непередаваемо стыдно".