Николай Некрасов - Опытная женщина

У одного из жителей города *** был бал. Все веселились. Скучал один Зеницын. Зеницын только три дня как воротился из Петербурга в свой родимый город после пятилетнего отсутствия; нынче в первый раз показался он п обществе. Вот почему Он не мог найти себе удовольствия на балу у одного из важнейших граждан доброго города *** и скучал, скучал, как только может скучать порядочный человек, заброшенный в кучу незнакомых людей, которые танцуют, вистуют, острят, хвастают, спорят,-- словом, "наслаждаются жизнию". Отчаявшись, как видно, встретить кого-нибудь из знакомых или найти что-нибудь привлекательное, Зеницын смерил глазами в десятый раз общество, зевнул протяжно прямо в лицо хозяину и направил стопы свои прямо к двери. Сделав несколько шагов, он вдруг остановился, как бы пораженный чем-то нечаянно. Внимание его привлекла пара танцующих, промелькнувшая мимо его. Разумеется, глаза Зеницына летели за лучшею половиною -- за дамою. Она была красавица. Высокая, стройная, с черными, выразительными глазами, с розовым ротиком, белым, очаровательным личиком, в прекрасном бальном костюме, она показалась Зеницыну каким-то небесным существом, чем-то поэтическим, упавшим нечаянно с неба в кучу этих горбатых, земных барынь и барышень, у которых отнимали последнюю привлекательность явные претензии на красоту и любезность, изящество в наряде и ловкость в танцах. Зеницын почти бегом возвратился на другой конец залы и поспешно занял место, с которого мог удобнее рассмотреть поразившую его даму. Чем более он смотрел, тем она казалась ему восхитительнее; довольный, что наконец нашел пищу для своего праздного взора, он почти в продолжение двух часов не сводил глаз с очаровательной брюнетки. Им овладело желание узнать ее фамилию. В надежде встретить кого-нибудь из знакомых Зеницын опять принялся расхаживать по зале, не теряя, однако ж, из виду незнакомки.

– - Ты ли это, Зеницын? Каким трактом, какими судьбами попал ты сюда? -- раздался голос сзади Зеницына, и чья-то рука в то же время ухватила его за плечо. Зеницын ничего не слышал, занятый: своею незнакомкою.

– - Постой, братец,-- продолжал голос,-- куда ты торопишься? Привык в Петербурге бегать-то…

– - Черницкий! -- невольно вскрикнул Зеницын, оглянувшись наконец и увидев молодого человека небольшого роста, который всё еще держал его за плечо.

– - Пойдем, пойдем!-- сказал Черницкий, таща Зеницына за руку.-- Здесь мы можем говорить свободно,-- прибавил он. когда они пришли в пустой, отдаленный угол многолюдной залы.

– - Прежде всего,-- сказал Зеницын, когда они обменялись приветствиями,-- скажи мне, кто эта дама, которая сидит вон там, подле этой сухой, старой барыни, так пестро разряженной.

– - Что тебе в ней? Нам с тобой и без того есть о чем поговорить. После, братец, я тебе опишу подробно все наши провинциальные диковинки.

– - Говори, говори теперь; иначе ты ничего от меня по услышишь… Кто она?

– - Изволь, если ты непременно этого хочешь. Она -- *** полка полковница Александра Александровна Задумская. Вдова, братец, моя соседка по имению, да и твоя тоже; удалая вдовушка: не прошло еще и году, как умер муж, а уж пляшет!

– - Вдова! -- повторил Зеницын задумчиво. -- Скажи, пожалуйста, как ее прежняя фамилия? Мне что-то, кажется, знакомо ее лицо.

– - Радова, братец. Да брось ты ее и с ее родословною. Расскажи-ка…

– - Радова? -- повторил Зеницын.

– - Ну да, Радова, дочь помещика Радова, у которого мы бывали еще в детстве… Помнишь?

– - Помню, помню, -- задумчиво говорил Зеницын, следя глазами за каждым движением вдовушки, которая сидела еще на прежнем месте.

– - Да что тебя она тревожит?.. Долго еще говорили друзья.

Когда они кончили, в зале почти никого уже но было.

– - Прощай, -- сказал Зеницын, подавая руку Черницкому.

– - Что ты? куда? Чтоб я тебя пустил! Нет, как хочешь: сегодня едем ко мне ночевать, а завтра вместе в деревню.

– - На первое я согласен, а на второе нет. Мне непременно нужно пробыть несколько дней в городе,-- отвечал Зеницын.

– - Даю тебе три дня сроку; после этого ты должен непременно явиться в мое Кубино; я буду ждать. Не думай, чтоб тебе было скучно. Мы в деревне живем веселее, чем в городе, несмотря на то что дело идет к осени. Соседство у меня прекрасное; люди все добрые, весельчаки и оригиналы; ты нахохочешься; я тебя непременно потащу ко всем. На тебя будут смотреть как на диво, -- увидишь!

Долго еще Черницкий не давал покою своему приятелю; наконец на рассвете они заснули.

– ----

– - Хорош же ты! -- говорил Черницын, подавая руку Зеницыну, который входил в его кабинет.-- Обещался быть через три дня, а приехал через три недели. Так друзья не делают.

– - Дела задержали меня.

– - Что ты такой грустный?

– - Есть о чем грустить. Обстоятельства призывают меня в Петербург; мое отсутствие может повредить мне. Я почти решился ехать; но когда стал перебирать всё, что мне нужно будет здесь покинуть, остановился на одном.

– - Уж верно на нелепой любви к нашей провинциальной звезде -- Задумской?

Черницкий был с самой ранней юности другом Зеницыну; они вместе шалили на школьных лавках, вместе проказили в Петербурге в горячее время первой молодости; между ими не было ничего заветного, а потому Зеницын не счел нужным скрываться перед другом.

– - Да, -- сказал он, -- она мне нравится. Ты знаешь, вкус у меня причудлив, желания слишком неограниченны, но она мне нравится. Конечно, я не скажу, что не могу жить без нее, что влюблен в нее до безумия: ты знаешь -- я к тому неспособен; но если мне в жизни надо кого-нибудь любить, то есть на ком-нибудь жениться, то, кажется, я могу быть счастлив только с нею.

– - Полно, полно; неужли эта кадрильная любовь к пустой, ветреной…

– - Пожалуйста, не называй ее так. Мне кажется, ты ошибаешься. Еще в детстве мы знали ее; еще в первые дни юности она нравилась мне. Тогда как желания манили меня вдаль, мысль об ней удерживала меня. В день ее свадьбы я не помнил себя от исступленного отчаяния; только скорый отъезд спас меня от помешательства: я был влюблен. После, разумеется, жар мой прошел, я забыл ее; но и там, далеко, она в сновидениях проносилась иногда передо мною светлой, блестящей звездочкой любви и счастия. Теперь, когда я снова увидел ее, прошедшее ожило в душе моей… Я будто опять живу прежнею, молодою жизнью. И тем более полны жизни и свежести мои воспоминания, что она, сколько я заметил, ничего не переменилась. Так же резва, беспечна, так же простодушна…

Черницкий громко захохотал.

– - Маска, мой милый, маска! -- закричал он. -- Уж я получше тебя знаю ее. Ты здесь другой месяц, а я другой ход.