Сергей Клычков - Чертухинский балакирь

Вдалеке по-прежнему ухал сыч-ухало, утки на реке заливисто крякали и селезни дрались, трепыхая на воде за версту крыльями…

"Как бы ведмедь не заломал", - подумал Петр Кирилыч, остановившись, огляделся кругом и увидел, что уже дошел до самой Густой Елки на просеке и что дальше будет Светлое Болото, на котором и жил в та поры леший Антютик…

"Да чего доброго, вместо ведмедя самого бы не встретить!.."

Вот в эту-то ночь как раз и встретил Петр Кирилыч Антютика в лесу, а может, и сам он к Петру Кирилычу вышел, потому что, как увидим потом и не сразу, было у этого Антютика к Петру Кирилычу дело…

*****

Прилег Петр Кирилыч на мох под Густой Елкой и загляделся наверх, а вверху все горит и сияет, как на каком празднике, зве-езд - до лешей матери, и на самой середке неба, как напоказ, остановилась луна…

"Отчего это только луна круглая? - спросил сам себя Петр Кирилыч, -ишь ведь какая, словно обточенная!.."

- Есть о чем подумать, нечего сказать!.. Эх ты, балакирь! - услышал вдруг Петр Кирилыч совсем рядом с собой насмешливый голос.

В лесу тихо, рядом никого нет, и не видно, чтобы и поодаль кто-нибудь был, а голос…

"Что бы это такое? - озадачился Петр Кирилыч. - Ведь это… пожалуй…"

Уперся Петр Кирилыч против себя и в темноте скоро разглядел муравейник, а возле муравейника мохнатую кочку, из кочки этой идут по земле большие усы, на манер травы белоуса, над усами шапка, а под шапкой то ли зайчики от луны играют, то ли горят на Петра Кирилыча в самый упор большие да зеленые такие глаза, как у рыси, когда она на человека с елки засмотрится…

- Ты что за пыхто? - отважился Петр Кирилыч спросить. - Ты что, говорю я, за человек будешь? - повторил Петр Кирилыч погромче, потому что ответа никакого не получил…

В лесу стало еще тише, и по небу запрыгали звезды, и месяц стронулся с места и покатился под синюю гору, во всю мочь обливая еловые лапы зелено-искристым светом…

- Я… не чело… век! - вдруг отвечает кочка.

- О-о!.. Что же ты, баба, что ли? - опять спрашивает Петр Кирилыч.

- Нет, Петр Кирилыч, и не баба… - говорит опять кочка, - я не баба и не мужик, - говорит, - а что-то вроде того и другого!

- Ну, уж это ты немного… того!..

- Ничего даже не того… Я - твой сват!..

- Вижу, что сват… потому больно… усат!..

- Как хочешь… Только такого свата тебе не найти…

- Где тут!

Петр Кирилыч приподнялся на локтях, чтобы получше разглядеть, и стало почему-то ему ни капельки не страшно, потому что голос такой умильный да ласковый, а откуда он идет, пока хорошо не поймешь…

- Я, - слышит опять Петр Кирилыч, - вижу твое положение и готов тебе поелику помочь… Вот только если ты будешь согласен…

- Вот мать честная!..

- Тогда мы это дело живо обделаем… Чего проще - найти тещу? Так хочешь?..

- Да как же не хотеть: от меня все девки морды воротят!..

- Это что… будешь, Петр Кирилыч, не балакирь… а кум королю!..

- Только вот невестка говорит, что жар упустил - ничего, пожалуй, не выйдет!..

- Выйдет… Я хочу тебе посватать… дубенскую девку!..

- Что ты?.. Да она ведь утопит!..

- Не утопит у нас… я скажу, так не утопит!.. [5] 5 Я хочу тебе посватать… дубенскую девку!.. - Что ты?.. Да она ведь утопит!.. - Не утопит у нас… я скажу, так не утопит!.. - Как наследство от языческих предков славян миф о русалках значительно изменился в Великороссии. Из веселых созданий западных славян и малороссов русалки в стране дремучих северных лесов превратились в злых и мстительных существ. Мавки и майки - это древние первобытные верования. Русалок, поющих восхитительными голосами веселые песни, заменили угрюмые существа, всегда готовые защекотать до смерти и утопить. Именно такое представление отразилось в словах персонажа. В некоторых местностях, например во Владимирской губернии, помнили древние образы русалок.

- Ну, если так, - говорит Петр Кирилыч, - тогда нешто бы… А она… то есть эта самая девка… как?… Ничего?.. Красивая?..

- Как кобыла сивая… Да ты разве ничего не знаешь про… дубенскую девку?..

- Слыхать вроде как слышал, а чтобы наверное что-нибудь, так не скажу, потому что не люблю много врать, как другие!..

- Правильно, Петр Кирилыч, говоришь: у людской породы язык нехороший, вранливый… Ну-ка, вставай, да пойдем, Петр Кирилыч, а то скоро на Чертухине будут петухи петь!..

Петр Кирилыч вскочил с земли и тут-то и разглядел хорошо, кто это ему собрался высватать дубенскую девку и какие они на самом-то деле бывают. Петр Кирилыч потом говорил, что много про них в деревнях идет пустой болтовни и что совсем они, совсем на самом-то деле бывают другие…

Что у мужика деревенского язык, что у серой коровы на шее ботало, все едино!..

Потому-то и перестали сами же верить во все эти совсем и нескладные враки про бороды, хвосты и рога, а они, то есть вся эта нежить и небыль, взяли да и кончили с нами всякое дело. Доведись это и нам: кому же придет большая охота вязаться с разным треплом, которому только и заботы, как бы тебя понезаметней обойти да обакулить!..

Обман - великое дело!..

От обмана нарушается вся жизнь на земле!..

Вот Петр Кирилыч говорил нам потом, какие они с виду бывают и как эти лешие вообще родятся на свет. Оказывается, из ничего ничего не бывает, и у лешего, как и у всего, тоже есть корешок…

*****

Разговор этот у них завелся, когда Петр Кирилыч поднялся с земли, а рядом с ним стала расти у него на глазах зеленая кочка, пока не выросла такая высокая и плечастая, что шапка на ней пришлась Петру Кирилычу в самую ровень.

- Пойдем, Петр Кирилыч, - говорит Петру Кирилычу леший, - нечего зря провожаться…

При этих словах леший махнул длинной лапой в ту сторону, где лежит Боровая дорога, и перед ним, как по команде солдаты, кусты, ели и сосны, какие тут были, посторонились и стали еще прямее друг против дружки. Смотрит Петр Кирилыч, пролегла сразу, как шнур у портного в руках, прямая тропа, похожая очень на просек, только не просек, потому просек проложен не тут, а гораздо правее. Эта тропа так и осталась с тех пор, хотя рощу не раз уж сводили, пока совсем ее не доконали.

Пропали лесные тропки - было их в старое время в лесу, как паутины в углу: там зверь пройдет, там богомолец, - заросли они травой и мхом затянулись… Только на Антютиковой тропе и по сию пору растут один белоус да костырь, как щетина, потому много позднее прогнал Антютик по этой тропе всех больших зверей из нашего леса - куда, неизвестно! [6] 6 потому много позднее прогнал Антютик по этой тропе всех больших зверей из нашего леса - куда, неизвестно! - Согласно народным мифам, всякий лесной зверь и всякая лесная птица находились в зависимости и под покровительством леших. Особенно жаловал он медведей и зайцев. По временам леший перегонял зверье с места на место. Сохранились легенды о том, как лешие целой артелью вели азартную игру и побежденная сторона гнала проигрыш - лесную живность во владения счастливого соперника.