Дмитрий Григорович - Скучные люди

Что такое скучный человек?... Нет вопроса, по-видимому, на который так легко было бы ответить, не правда ли? Я сам прежде так думал, теперь думаю иначе.

Верное, точное определение того, что вообще называют "скучный человек", встречает бесчисленное множество затруднений; решение такого вопроса, считаю я трудностию невероятною; мало того: считаю почти невозможным! Без всякого сомнения, многие с этим не согласятся. "Вот хорошо! воскликнут они (и по большей части, поверьте, и я докажу это впоследствии, то будут люди страшно легкомысленные!): – вот хорошо! Помилуйте, мы тотчас же готовы насчитать вам, из числа наших знакомых, дюжину таких, которые представляют не только образчик, но идеал, тип, – совершеннейший тип скучных людей!..." Превосходно. Не спорю. Со своей стороны, я также готов выставить на ваше внимание дюжину, и даже более, моих знакомых, которые, ручаюсь головою, ничем не уступят вашим. Но действуя таким образом, мы все-таки, смею сказать, ровно ничего не докажем. Именно так. Почем знать: люди, которых называете вы "скучными", покажутся мне, может быть, вовсе не такими? И наоборот: мои знакомые займут в вашем мнении место самых милых, любезных и занимательных особ...

То, что в одном возбуждает скуку, доходящую до нервного раздражения, другому доставляет веселость, располагает ко вниманию его нервы, служит источником сладчайших радостей и высочайших наслаждений.

Положим, вы специалист по какой-нибудь части (я ничего не знаю, я только предполагаю); вы избрали предметом историю давно перемешавшихся и исчезнувших племен; вы занимаетесь агрономиею, астрономиею, пчеловодством и проч., и проч. Положим, ваш покорнейший слуга ровнехонько ничего не смыслит в этих предметах, он круглый невежда в деле истории, агрономии, астрономии и проч.; но любит он, например, картины и посвящает время свое на изучение изящных искусств. Что ж мудреного, если оба мы не найдем большого наслаждения, беседуя друг с другом? Я буду скучнейшим человеком в глазах ваших; но с другой стороны, прошу и вас также, не брать за чистую монету моих улыбок и внимания: то и другое может служить прикрытием жесточайшей скуки, которую испытываю я, выслушивая повествования об исчезнувших племенах, небесных светилах и новейших способах разведения кормового гороха. Является между нами третье лицо; в глазах его, оба мы делаемся людьми очень занимательными, каждый в своем роде, разумеется.

Теперь другое предположение: вы человек положительный, спокойный, установившийся. Вне тихого семейного круга нигде не находите удовольствий. Вы встречаетесь с человеком молодым, не успевшим еще остепениться, или таким, который уже по природе своей не слишком расположен к семейному очагу. Легко может статься, что каждый из вас, поговорив друг с другом, обратится к третьему лицу и, пожимая плечами, шепнет ему на ухо: "Фу, Боже мой, что это за скучный человек!" А между тем, оба вы, по приговору общего мнения, вовсе не заслуживаете такого названия.

Ясно следует из этого, как дважды два – четыре ясно, что в вопросе о скучных людях, необходимо принимать в соображение, не только способности, познания, и вообще, большую или меньшую степень умственной занимательности, но также характер, наклонности, стремления, вкусы, – словом, нравственную природу человека.

Возьмем пример. Г*** обогатил свой ум драгоценными познаниями; Г*** чудо, феникс учености. Но разве Г*** не может быть в то же время крайне раздражительным, желчным, завистливым, обидчивым, самолюбивым? Вы не просидите с ним десяти минут, несмотря на всю его ученость; он надоест вам хуже горькой редьки, как говорится. И наоборот: не только не чувствуете вы скуки и тягости, но охотно даже предлагаете комнату в вашей квартире или место в вашем экипаже на поездку в чужие края, круглому невежде, но веселому, без претензий, уживчивому, исполненному скромности и терпимости.

Из всего сказанного нами, истекает сама собою следующая аксиома:

Один и тот же человек может быть весьма скучным для одного и в то же время очень занимательным для другого.

Пример:

Я знал господина, один вид которого производил на всех усыпляющее действие. При появлении его в гостиную (так все говорили и я ручаюсь за достоверность факта), свечи и лампы начинали тухнуть; дети принимались тереть глаза и склоняли голову на плечи нянек и родителей; взрослые вытягивали ноги, скрещивали руки на груди, старались приладиться в мягкие углы диванов; уныние, изображавшееся на лицах присутствующих, было по истине комично; словом, все засыпало; засыпала, казалось, неугомонная левретка [1]на коленях хозяйки дома.

И что же вы думали? В другом доме, находившемся даже недалеко от первого, этот опиумный господин (так звали его в первой гостиной), производил совершенно противоположное действие; лысина его имела свойство проливать самый яркий свет; при появлении его, один вид лысины пробуждал уже в сердцах присутствующих сладчайшее трепетание; самое молчание его находило восторженных истолкователей. Как теперь помню: он является, садится в кресло и, по обыкновению своему, погружается в молчание. Взоры присутствующих умиленно останавливаются на лысине; лица выражают благоговейное ожидание. Молчание продолжается довольно долго; никто не смеет прервать его. Внезапно, какой-то молодой человек вскакивает с места, обращается к присутствующим и, указывая на опиумного господина, восклицает с восторгом:

– Взгляните! взгляните... или вы не замечаете?.. Взгляните, какое цицероновское молчание!...

Итак, в одном доме, опиумный господин погружает всех в сон; в другом, самое молчание его вызывает восторженные рукоплескания. Откроет ли он рот, хоть бы даже для того чтобы чихнуть или кашлянуть, присутствующие нетерпеливо моргают глазами, толкают друг друга локтем и со всех сторон слышится уже шепот: – "Сейчас заговорит!... сейчас говорить будет!!.." Когда заговорит он, (и это совершенно все равно: скажет ли самую обыкновенную вещь или даже попросту ляпнет), – все переполняются неподдельным энтузиазмом, подымаются с мест и со слезами на глазах кидаются жать ему руку.

Пример этот приведен здесь отчасти в доказательство, что на всем свете не сыскать существа, которые было бы так безусловно относительно , как скучный человек. Не угодно ли после того делать на его счет какие бы то ни было выводы и определения; не угодно ли приискать ему существенную положительную форму! По моему мнения Б* орел; по вашему, тот же Б*, индюк; вы стоите за свои убеждения, я за свои; кто из нас прав, кто виноват? Нам могут верить и не верить. Вопрос остается нерешенным.

Напрасно станете вы приводить в подтверждение слов ваших наружные признаки, отличающие человека, которому делаете репутацию скучного.