Игорь Голубев - Особняк

- Мам, пап, а как вы познакомились? - напомнила о себе Саша.

- О... Это было в Костроме. Какой-то идиот из Госцирка, расписывая гастрольный план, намудрил - ив одном городе собрались два цирка и зверинец.

- Но все равно были аншлаги, - добавила Лена. - Да. На нас ходили.

- И на нас ходили. И даже больше, чем на вас. Мы все-таки марка Москва.

- Ой, ой, ой, можно подумать! Приехали третьим составом, - фыркнула Лена.

- Это я третий состав? - Вячеслав даже задохнулся. - Если хочешь знать, в зверинец ходило больше публики, чем к вам...

Александра знала эту привычку родителей препираться по поводу того, чей цирк лучше.

Выросшая в цирке, буквально на колесах, она втайне мечтала о цирковой карьере, но родители были против. Так часто бывает в семьях, где старшие хлебнули и категорически не хотят продолжения профессиональной династии. Девочке раздобыли справку на тридцать три болезни, не считая воды в коленной чашечке, и освободили от занятий физкультурой. Вячеслав серьезно опасался, что учитель заметит, не может не заметить, уникальных способностей и фантастической гибкости Саши, а тогда пиши пропало. При всей внешней мягкости и воздушности дочь унаследовала от матери настырность в достижении поставленной цели.

- Мам, пап... Родители опомнились.

- Как познакомились? В тот день был выходной, и я пошел посмотреть на работу коллег из волжского цирка. Как раз репетировали. Внизу акробаты - из-за них я, собственно, и пришел, - а наверху под куполом канат и на нем твоя мама. В простеньком трико с першем. Без сетки, но с лонжей. А тут внизу развалилась пирамида. Верхний здорово расшибся. Раздался крик, и твоя мама не удержалась, а лопух страхующий, новенький, лонжу с перепугу выпустил. Ну я и ухватился. Успел.

Елена счастливо засмеялась, вспоминая, как Вячеслава от писты в момент вознесло под купол шапито.

Дочери не надо было объяснять, что лонжа - это страховочный трос, перш - шест, который используется эквилибристами для трюков или для удержания равновесия, а листа - барьер арены.

- А это кто? - спросила дочь. На фотографии верхом на ослике сидел? клоун с чаплинскими усиками.

- Берман Костя. Легенда цирка. Их два брата было. Николай и Константин. Коля в ополчении погиб, а Костя... Костя родился в цирке. Не на конюшне, не "в опилках", а в кассе Харьковского цирка. У него Попов учился... Кстати, чем не фигура - оживился Вячеслав.

Елена отрицательно покачала головой.

- Вот если бы Юра был жив...

Помолчали.

Вячеслав задумался:

- Что это за государство такое... Куда ни кинь, всюду клин.

Они еще долго рассматривали фотографии и спохватились только в третьем часу ночи. Наступило уже 5 июля, через два дня двести двадцатая годовщина первого цирка.

Глава 25

Лето 1969 года не задалось. Был просвет в конце мая. Недели две. Потом полило. Имеющие дачи плакали. Участки гнили. Вернее, гнили не сами участки, а то, что на них произрастало. До "великой засухи", когда под Москвой горели торфяники, а на город наползал удушливый дым и пачками мерли гипертоники, оставалось еще три года.

Даже куст жасмина, росший во дворе строения No 2, плакал. С отяжелевших листьев на раскисшую землю падали крупные капли и уже не впитывались, а, вымывая почву и обнажая корневую систему, стекали на асфальтовую дорожку, испещренную затейливой сетью трещин, как лицо очень старой женщины. Как лицо старухи Скрыпник.

Жасмин пах особенно сильно летом предыдущего года, незадолго до того как наши танки вошли в Прагу. Тогда Скрыпник сходила в церковь Ильи Обыденного (далеко, но что поделаешь - надвратная в Зачатьевском не работала) и поставила большую свечу. За кого? За русских воинов? За чехов? За чехов едва ли. Она хорошо знала историю, и тем более история эта делалась нашим государством при ней, а чехи... Чехи Колчака сдали, и простить Колчака она им никак не могла. Вот в 1956-м ставила за венгров, хотя среди них тоже были выродки, участвовавшие в русской революции, и главный среди них Имре. Задурить мозги большевики умели, потому венграм Скрыпник прощала.

Другое дело Васька Ребров. Он в 1968-м отдыхал в Сочи в санатории Министерства обороны, куда на время разборки свезли генералитет строптивых чехов. Васька просто организовал команду таких же сопливых и, с молчаливого одобрения взрослых, побил все стекла в корпусе генералов.

Теперь Васька сидел дома. На улицу не пускали. Дождь. Но к обеду развиднелось. На клубящемся небе образовался зазор, и мальчишка засобирался во двор. Надо было мобилизовать на вылазку пацанов, у которых от долгого сидения по квартирам трусы, наверное, к задницам приросли.

Он зашел к Ватсонам. С Серегой проблем никогда не было. Учился он пристойно, и потому родители никогда не препятствовали его походам на улицу. Скорее даже радовались. Одно время Ватсону-старшему даже казалось, что сын излишне прилежен, и был бы рад увидеть на лице Сережи хороший синяк или ссадину.

Проблема была у Лехи. Он вышел на лестницу в трусах и тоскливо сообщил, что идти не в чем. Пока мать не дошила шаровары, ему из дома никуда. Они ввалились в квартиру, уселись на кухне.

- Мальчики-девочки, хотите, я вас чаем напою? - предложила Лехина мать.

- Теть Маш, не надо нам никакого чая, конфеты мы и всухомятку съедим, вы лучше штаны побыстрее Лехе сделайте, - выразил общее мнение Васька.

- Мне только швы обметать осталось, и все, - успокоила тетя Маша.

Наконец швы обметаны - и пацаны вышли во двор. Софки дома не оказалось, и потому в компанию взяли двух мальчишек из дома-комода. Начали играть в прятки, но тут подошла Серегина мать и сообщила удивительную новость: отец Софки повесился, надо срочно ее найти и привести домой. Ребята собрались кучкой. Не было только Лехи. Видимо, так запрятался, что не сыскать. Побежали на Волхонку. Софка часто уходила туда в сквер. Неслись так, что ветер свистел в ушах. Каждый хотел первым сообщить такую сногсшибательную новость. Не осознавая значения, знали одно: известие это архиважное и как-то по-особому должно повлиять на Софкину жизнь.

Первым оказался Васька. Не добежав еще и десяти метров, он заорал во все горло:

- Софка! Иди быстрее домой, у тебя отец повесился!..

Прохожие столбенели и смотрели на девочку, которая стала белее бумаги, выронила куклу и тоже застыла в ступоре.

- Ну, что же ты стоишь, беги, отец повесился в убаркасе!

Софка побежала. Остальные за ней. Никогда в школе, сдавая нормы ГТО, ни Сережка Ватсон, ни Васька, ни мальчишки из дома-комода так не бегали. Прохожие пытались их остановить, считая, видимо, что вся орава гонится за Софкой с дурными намерениями. Когда это удавалось, пойманный орал благим матом: "Пустите, у нее отец повесился!" - его ошалело выпускали, и пойманный продолжал забег.