Петр Краснов - Подвиг

— Положимъ … Разъ вы совѣтская гражданка, то вы и обязаны исполнять всѣ совѣтскiе законы.

— Даже и во Францiи?

— Даже и во Францiи … Оставимъ этотъ разговоръ. Здѣсь не мѣсто объ этомъ говорить. Все это пустяки. Я сказалъ это, чтобы васъ подразнить. Все же это ерунда. Глупости. Тѣмъ болѣе, что «Немезида», на которой ѣхали участники этого кинематографическаго или политическаго общества, какъ мы знаемъ, погибла.

— Тетя не вѣритъ, что она погибла. И Лидiя Петровна Парчевская тоже …

— Парчевская … Парчевская, — повторилъ въ какомъ-то раздумьи Жанъ. — Я что-то слыхалъ эту фамилiю. Вы не можете мнѣ узнать, гдѣ живетъ госпожа Парчевская?

— Я знаю. Она живетъ тамъ же, гдѣ и мы. Я къ ней носила отъ тети книги.

— Ахъ, мнѣ точнаго адреса и не надо. Я ее разыщу и такъ. А … скажите?.. Вы не слыхали про Пиксанова?

— Дядя что-то говорилъ … И Ферфаксовъ говорилъ … Онъ живетъ далеко, въ деревнѣ.

— А вы не знаете, именно гдѣ?

— Нѣтъ, — сухо сказала Леночка. «Если такъ будутъ выспрашивать у меня тайны, такъ что же я на нихъ заработаю? Этотъ Жанъ никогда даже какимъ-нибудь персикомъ не угоститъ, а все выспрашиваетъ».

Она рѣшила ничего не говорить больше Жану.

Жанъ, какъ бы самъ съ собою разговаривая илй обращаясь къ безмолвной все это время Софи, сказалъ:

— Я слыхалъ про какое-то таинственное радiо … Мнѣ говорили о немъ знакомые французы спецiалисты.

Жанъ всталъ первый. Счета были уплачены. Каждый платилъ за себя. По товарищески. Они вышли. Жанъ подозвалъ такси и, простившись съ Софи и Леночкой, помчался вверхъ по переулку.

— Пойдемъ на метро, — сказала Софи.

— Нѣтъ, — возьми такси. Ѣдемъ домой. Я не хорошо себя чувствую. Мнѣ страшно.

Леночка дрожала внутреннею дрожью и была, какъ въ лихорадкѣ. Она вдругъ поняла, что Сорбонна, этотъ прокуренный ресторанъ, весь Парижъ, Жанъ, все это вздоръ, мифъ, сонное видѣнiе, призракъ, все это только кажется. Ничего этого нѣтъ. Она «совѣтская» и здѣсь она такъ же окружена, какъ въ совѣтской республикѣ сыскомъ и шпiонажемъ. Здѣсь ее такъ же могутъ запросто «угробить», какъ угробили ее мать.

— Кто этотъ Жанъ? — спросила Леночка.

— Кто?.. Очень хорошiй человѣкъ.

— Но гдѣ онъ служитъ?.. Гдѣ?.. Скажи мнѣ …

— Ахъ … Ну, какая ты глупая. Но почемъ я знаю? Онъ хорошо зарабатываетъ. Ты видала какiе у него галстуки?.. И какая брошь!

— Да … Но откуда, откуда все это? — съ тоскою проговорила Леночка. — Скорѣе возьми такси.

— L'ame slave, — снисходительно сказала Софи. — Только ты платишь.

Она подозвала такси.

Почти каждый день, вечеромъ, Лидiя Петровна приходила къ Нордековой. Онѣ брали свои чашки съ чаемъ и по куску хлѣба и уходили въ комнату Ольги Сергѣевны. У нихъ были «секреты». Напрасная уловка. Мамочка ядовито улыбалась, дѣлала незамѣтный знакъ Леночкѣ и обѣ неслышно придвигали стулья ближе къ двери и прислушивались. Когда разговоры за дверью смолкали, онѣ начинали гремѣть посудой.

Сначала говорила Лидiя Петровна и такъ тихо, что даже и черезъ картонную дверь ничего не было слышно. Потомъ шуршали разворачиваемыя газеты, принесенныя Парчевской, и Лидiя Петровна говорила:

— Я не знаю, почему въ нашихъ парижскихъ газетахъ ничего этого не пишутъ.

Ольга Сергѣевна отвѣчала чуть слышнымъ шопотомъ:

— Я справлялась у нашего милаго прокурора. Онъ говоритъ, что все это нуждается въ тщательной провѣркѣ. Были случаи, что сами большевики нарочно пускали такiе слухи о возстанiяхъ, чтобы потомъ опровергнуть ихъ и, вызвавъ въ эмиграцiи сначала надежды, потомъ вызвать депрессiю.

— Да, конечно, отъ нихъ можно всего ожидать. Дьяволы какiе-то, — тихо сказала Лидiя Петровна. — Но вотъ видите, въ Бѣлградской газетѣ опять пишутъ. Раньше было радiо «имени генерала Кутепова» и это радiо три раза въ недѣлю говорило самыя контръ-революцiонныя рѣчи. Потомъ оно замолкло. А теперь вотъ уже болыие мѣсяца немолчно звучитъ совсѣмъ непонятное радiо. Играетъ оркестръ «Боже царя храни» и поетъ прекрасный хоръ. Можете себѣ представить, какое это должно тамъ производить впечатлѣнiе? И кто-то прекрасно разъясняетъ всю политику большевиковъ. Вы помните, милая, какъ намъ Амарантовъ говорилъ, что главное вниманiе у нихъ обращено на отчетливое исполненiе гимна и какъ-то особенно ставили инструменты, чтобы по радiо можно было передавать.

— Вы думаете?..

— Кто знаетъ.

Обѣ замолчали. Леночка и мамочка перетирали посуду.

— Какъ онѣ долго возятся съ посудой, — сказала Ольга Сергѣевна съ досадой.

— Хотите, я пойду помогу имъ.

— Ахъ, что вы, милая.

— Сегодня я получила черезъ наше полковое объединенiе Дальне-восточную газету. Тамъ еще болѣе поразительныя вещи пишутъ. Помните, въ Кубанской Области было возстанiе и усмиряли его воздушнымъ флотомъ. Такъ вотъ пишутъ, будто всѣ тѣ летчики, которые сбрасывали бомбы въ возставшiя станицы, были найдены въ своихъ постеляхъ мертвыми и врачи совѣтскiе не могли опредѣлить, отъ чего послѣдовала смерть. И такая же участь постигла и тѣхъ летчиковъ, что усмиряли возстанiе въ Туркестанѣ. Странно.

— Да, очень странно. А что пишутъ по этому поводу въ Бѣлградской газетѣ?

— Будто еще какiя-то странныя явленiя происходятъ съ милицейскими, усмиряющими уличные безпорядки. Ихъ вдругъ одолѣваютъ слезы.

— Что же это возможно. Я читала, что въ Америкѣ для борьбы съ бутлегерами употребляютъ особыя ручныя бомбы, пускающiя при разрывѣ слезоточивые газы.

— Но откуда эти газы тамъ?

И опять замолчали, и слышно было только, какъ онѣ переворачивали газетные листы, должно быть обѣ читали газеты.

Мамочка и Леночка убирали посуду въ шкапъ.

Совсѣмъ громко сказала Лидiя Петровна:

— Вы не обратили вниманiя, милая, что все это пошло какъ разъ съ того времени, когда наши уѣхали сниматься.

— Ахъ, далъ бы Богъ. Вы знаете, что я уже перестала вѣрить въ возможность какой бы то ни было борьбы.

— Женя, уѣзжая, сказалъ мнѣ: «ты о насъ скоро и хорошо услышишь».

— Далъ бы Богъ. Я уже такъ молюсь Владычицѣ и Покровительницѣ Русской земли. Наша она теперь у насъ въ храмѣ … Казанская … Петербургская …

Лидiя Петровна стала прощаться.

— До завтра, милая.

— Мы еще увидимся въ церкви. Я приду рано. Будемъ убирать цвѣтами икону.

— Такъ это красиво.

— Знаете, лучше всякихъ самоцвѣтныхъ камней.

— Каждый дѣлаетъ, что можетъ. Намъ камни то не по нашему бѣженскому карману. До свиданiя, милая.

Мамочка и Леночка едва успѣли убрать стулья, на которыхъ сидѣли, какъ раскрылась дверь, и Парчевская, а за нею Ольга Сергѣевна вышли изъ комнаты.

Леночка пошла проводить Парчевскую до калитки.

Подслушанное ею уже не радовало ее, но тяготило страшною тайною, за которую можно отвѣтить и поплатиться. Ей было страшно за Парчевскую.