Ирина Грекова - Маленький Гарусов

Она махнула рукой, но губы у нее дрожали. Гарусов отнесся к ее огорчению очень серьезно, сказал ей, чтобы не расстраивалась, он постарается ей помочь. "Что ты, Толя! Ты уж и так сделал для меня слишком много!" Но он уже принял решение и стал действовать. Задолжал в кассе взаимопомощи, Федору Жбанову, Марине Борисовне, но принес-таки и выложил перед Валей тысячу новыми.

Он уже знал, что будет. Валя будет отказываться, плакать, но потом все-таки возьмет. Так оно и вышло: взяла, и даже скорее взяла, чем он думал, и плакала самую чуточку. Поцеловала его, была ласкова, но Гарусов не очень был счастлив, хотя уверял себя, что очень. Какая-то заноза сидела у него в душе. Может быть, дело было в том, что она взяла деньги, как нечто незначительное, само собой разумеющееся? Он стыдил себя за эти мысли. Мелочный, корыстный человек. Слез ему было надо! Валя - не такая, ей на деньги наплевать, взяла и забыла...

Войдя в долги, Гарусов только немного урезал сумму, которую давал Зое на хозяйство, зато свирепо урезал себя самого. Нередко по неделям он вообще не обедал. Это хорошо знала Марина Борисовна, с которой он раньше всегда ходил в столовую, а теперь перестал. Нужно ли говорить, как бы охотно она за него платила! Но он не разрешал, с какой-то даже кусачей твердостью: "Я и так должен вам довольно крупную сумму. Пока ее не выплачу, не хочу принимать других одолжений". Такого определенного Гарусова Марина Борисовна даже боялась и, страдая, откладывала в сторону сумочку. А вообще, она к нему привязывалась все больше. Они теперь много времени проводили вместе: их столы на кафедре стояли бок о бок, образуя как бы один стол. Гарусов сидел по вечерам, и Марина Борисовна сидела. Она привыкла видеть левым глазом склоненную над столом голову Гарусова и его внимательный правый глаз, прилежно шествующий по странице. Они переговаривались, часто даже не поднимая голов. При людях они говорили только о работе. Как только оставались одни, разговор переходил на личную тему. Гарусова это жгло, а то, что его жгло, не могло не волновать Марину Борисовну. Внешне-то она волновалась куда больше, чем он. Он был спокоен и слегка загадочен. Как будто бы он сидел где-то там, у себя в глубине, внезапно оттуда возникал, произносил несколько слов и снова погружался обратно.

- Вчера мне позвонили и на сегодня назначили встречу,- ровным голосом говорил Гарусов, не отрывая глаз от журнальной статьи.

Марина Борисовна мгновенно отзывалась трепетом:

- Что же, я очень рада, если это вас самого радует.

- Конечно, радует как человека. Ведь эта встреча - сверхплановая, не по делу, а просто так. Значит, у нее есть желание меня видеть...

- Дай бог,- с сомнением говорила Марина Борисовна.

- Ваше сомнение я понимаю. Вы приписываете ей одни только корыстные цели.

- Боюсь, что да.

- Конечно, возможна и такая трактовка.

- Толя, не подумайте, что я пытаюсь на вас влиять...

- А что? Повлиять на меня было бы неплохо. Но я и без влияний могу рассуждать трезво. Я сам вижу: чем больше мы с ней встречаемся, тем больше наши отношения запутываются. И в материальном смысле, и во всех других.

- Да, и я боюсь, что они не дадут вам счастья.

- Смотря как понимать. Счастье - это не обязательно жить вместе. Я, например, испытываю счастье оттого, что ей помогаю.

- Ладно, испытывайте. Но нельзя же помогать без конца, совсем забывать о себе!

- Почему нельзя?

...И в самом деле, почему? Тут Марина Борисовна не могла найти убедительных слов. Восклицания вроде: "Вы же себя губите!" или: "Посмотрите, на кого вы стали похожи!", противные ей самой, явно не достигали цели. Иногда она робко пыталась напомнить о Зое и Ниночке. Тут получалось еще хуже - Гарусов немедленно погружался в свою глубину, порою даже на несколько дней, от чего Марина Борисовна очень страдала. Когда он вновь оттуда возникал, она сияла, как именинница, и готова была на любые уступки. Но долго она уступать не могла, опять начинались споры. Иногда он ее доводил буквально до слез, и она по-детски просила:

- Ну, Толя, ну возьмите у меня денег, ну, пожалуйста! Хотите, я, как ростовщик, стану брать с вас проценты? Вы этим даже мне поможете, ладно?

- Нет. У вас самой плохо с деньгами, я знаю.

- Ничего. Сегодня плохо, завтра хорошо. Я достану, выкручусь.

- Нет.

- До чего же вы упрямы! Я еще тогда в этом убедилась, когда вы работали в кружке. Упрямство и одержимость. Вы себя голодом уморите, как Гоголь.

- Не беспокойтесь, Марина Борисовна. Я к хорошей жизни не привык. Умею себя ограничивать.

- Не лучше ли было бы ей себя ограничить... хоть немного?

- Она не так воспитана, чтобы себя ограничивать. Отчасти я ее сам воспитал. Я ей внушил, что очень много получаю. А она - человек бескорыстный.

- Бескорыстный? Ну уж...

- Вы ее не знаете, а я знаю. Она от ботиков ушла.

- От каких ботиков, боже мой? С вами с ума сойдешь.

Гарусов рассказал про ботики. Марина Борисовна была тронута:

- Может быть, я к ней несправедлива... Но грустный вид и хроническое безденежье Гарусова снова делали свое дело.

- Неужели вы не видите,- иногда взрывалась Марина Борисовна,- что она и не думает выходить за вас замуж?

- Вполне возможно. Но это еще не причина, чтобы я перестал ей помогать. Я вижу: человеку трудно, я могу человеку помочь, и я помогаю.

Это отвлеченное "человеку" больше всего бесило Марину Борисовну...

Однажды Гарусов возник из своей глубины несколько менее, чем всегда, спокойный и сообщил:

- Вчера я ходил туда, на новую квартиру, и видел Валиного мужа.

- Ну, ну,- встрепенулась Марина Борисовна.

- Я уже давно хотел съездить, посмотреть, а вчера знал, что ее не будет дома...

- Ах, рассказывайте, не тяните, что за манера такая, прямо иголкой за нерв. Садист.

- Ну, что? Отворяет мне человек. Я сразу понял, что это он.

- И какой?

- Мне понравился. Высокий, белокурый, как говорят: открытое русское лицо. Довольно интересный, несравненно лучше меня. Я бы на ее месте не колебался, с кем жить.

- Она, кажется, и не колеблется,- съязвила Марина Борисовна.- Простите, Толя. И как же вы с ним, разговаривали?

- Недолго поговорили.

- Давайте, давайте, весь разговор, всеми словами.

- Всеми словами не помню. Я сказал, что Валин знакомый, просил передать привет от Гарусова.

- А он?

- Говорит: "Заходите, подождите, она скоро придет". Я-то знал, что не скоро. Зашел...

- Дальше что?

- Он бутылку поставил и банку пастеризованной черной икры. Я пить и ждать не стал, а квартиру осмотрел. Хорошая квартира, и мебель моя стоит. Телевизор - я и не знал, что они купили. Усмехнулся и ушел. Теперь Валя рассердится, когда узнает, что я там был.

Через два дня Гарусов пришел чернее ночи. Марина Борисовна еле дождалась, пока они остались одни.