Ирина Грекова - На испытаниях

- Мне с Теткиным надо поговорить по важному делу. Сначала - с ним, потом - с вами. Хорошо?

- Хорошо, прекрасно! - сказал Скворцов и пошел куда-то присутствовать. Он всегда и везде присутствовал очень активно, и всегда выходило, что он всем необходим. Вот и сейчас вышло, что без него как без рук: двое перепились, надо было их транспортировать, он сразу взял все в свои руки и организовал.

А Теткин танцевал с Лидой Ромнич. Между ними шел важный разговор.

- Ну вот, Теткин, я и пригласила вас танцевать.

- Лидочка, я в восторге. Лидочка, я так вас люблю, прямо дышать больно.

- Не врите, Теткин, и не меня вовсе вы любите, а Лору.

- Ну что Лора. Она, конечно, женщина, а все-таки...

- Она вас любит.

- Знаю. Вы думаете, я не ценю? Я даже сам ее люблю" честное слово. Я это только недавно выяснил. Определенно люблю.

- Ну, Теткин, как это мило! И очень облегчает мою задачу. Вам просто необходимо жениться. Годы идут, вот вы уже облысели, а дальше еще хуже будет: старость, болезни.

- Я еще не совсем облысел, - обиделся Теткин. - Это у меня так, проплешина.

- Не проплешина, а переплешина. Простите, Теткин, я нечаянно. Важно то, что вы один, всегда один. Некому о вас позаботиться. Смотрите, вот и рубашка на вас грязная.

- Правда, Лидочка, правда, умница. Я и сам об этом начал задумываться.

- Вот видите! А тут рядом с вами будет верный, любящий человек. Жена. Лору я знаю, она очень хорошая.

- Разве я спорю?

- Тогда в чем дело?

- Мать она. Двое детей.

- Так это же отлично: двое детей! Когда еще вы своих вырастите, а тут все готово, двое, да еще какие прелестные: Маша и Миша. Как мячики.

- А вы их знаете?

- Нет, представляю себе.

- И верно, прелестные, - согласился Теткин.

- Молодец! - обрадовалась Лида. - Все так хорошо устраивается! Вы женитесь...

- А что? И женюсь. Факт, женюсь.

- Ладно, по рукам. А теперь, не теряя времени, давайте к ней и...

- Сделать предложение? - по-овечьи покорно спросил Теткин.

- Вот именно.

- Ну, ладно, так и быть. Благословите меня, Лидочка, и я пойду. Руку дайте на счастье.

Они остановились среди танцующих. Лида дала ему руку, он долго с этой рукой возился - гладил, целовал, а потом вздохнул на всю ночь:

- Прощай, молодость! А все-таки страшновато... Вот если бы вы... Вам бы я руками и ногами предложение сделал.

- Теткин, обо мне нету речи. И вообще я замужем. К тому же я вас не люблю, а Лора любит. Это тоже важно.

- Что верно, то верно, - сказал Теткин и пошел делать предложение.

Лора сидела с Томкой на диване. Увидев Теткина, она засветилась как розовый фонарь. Томка понимающе блеснула глазами, встала и ушла. Теткин сел на диван и сразу же положил голову к Лоре на колени.

"Только бы не заснул", - думала Лида. К ней подошел Скворцов.

- Я вижу, операция Теткин - Лора развивается успешно.

- Ой, не сглазьте, я так волнуюсь. Он мне обещал сейчас же сделать предложение. Как вы думаете: сделает?

- Не знаю...

- Вот и я беспокоюсь ужасно.

- Будь что будет. Пойдемте танцевать.

- Знаете, душно. Я уже с Теткиным уморилась, я ведь неважно танцую и не очень это люблю.

- Тогда пойдемте на улицу, там сейчас здоровая луна.

Он взял ее за руку и повел к выходу. В сенях они переступили через чьи-то ноги, вышли на крыльцо. Луна светила ярким, белым, великолепным светом. И вся ночь была великолепна - высокая, глазастая, бархатная. Каждая соломинка бросала отдельную тень. В окнах, за занавесками, в мутном тюлевом тумане пошатывались танцующие фигуры. Где-то в этом тумане, возможно, Теткин делал Лоре предложение...

- Хорошо бы! - сказала Лида. - Лучше Лоры ему не найти.

- В этих делах, знаете, решает не "лучше" и "хуже".

- А что решает в этих делах?

- Черт его знает. Но только не разум. Самый умный человек в любви дурак дураком.

- И вы?

- Отчаянный дурак. Но я и вообще-то не очень умен.

- А вас многие считают умным.

- Просто умею притворяться.

- Разве можно притворяться умным? Все равно что притвориться красивым.

- Многие женщины притворяются.

- А знаете, я что хотела у вас спросить... Генерал Сиверс, он что всегда... такой?

- Всегда. А разве вы его не знаете?

- Нет, только по книгам. Классик. Я даже вообще, к стыду своему, думала, что он уже умер.

- Нет, как видите - в высшей степени жив. Даже поразительно. Ничего не боится. И как это ему с рук сходит? Другому бы за десятую долю... А почему вы спросили?

Лида промолчала.

- Луна-то какая, - сказал Скворцов.

- Великая.

- А все-таки вы что-то хотели еще сказать про Сиверса.

- Да нет... Просто мне пришло в голову - наверно, глупость... Вот вы говорите: ничего не боится. А может быть, он тоже боится где-то глубоко внутри, но не позволяет себе - понимаете? Я как-то глупо говорю, не умею выразить.

- Нет-нет, говорите.

- Отсюда, может быть, и все странности его, клоунада какая-то. Ведь человек не может в себе что-то разрушить - даже страх, - не повредив себя самого... Нет, это все вздор. Я вообще в людях плохо разбираюсь.

- Напротив, очень даже хорошо разбираетесь, и я очень рад, честное слово, я о ваших словах буду думать. Давайте пройдемся по улице, вы будете говорить, а я - думать.

- Нет, знаете, я очень волнуюсь. Пойдемте в дом, посмотрим, как Лора?

Душный, прокуренный воздух обступил их как нечто жидкое. На диване сидела Лора со счастливым и перевернутым лицом. Положив голову ей на колени, младенческим сном спал Теткин. Лида подошла:

- Ну как?

- Предложение сделал, ну буквально руки и сердца. Говорит, лучше тебя не найду. Такая преданная, и двое детей готовых. Маша и Миша, как мячики. Значит, будет он их любить. Так меня растрогал своим отношением, прямо до глубины.

- Поздравляю, я очень-очень рада, - сказала Лида, но как-то задумчиво. Теткин ее беспокоил все-таки.

- Прямо счастью своему не верю, - прошептала Лора, - не может быть, чтобы мне такое счастье...

Тем временем Скворцов беседовал с хозяином. Майор Тысячный был пьян и необыкновенно речист. Свое "касказать" он теперь произносил небрежно: "каскать".

- Я тебя люблю, - говорил Тысячный, - за то, что ты, каскать, проходимец.

- Ничего себе комплимент, - отвечал Скворцов.

- Не-ет, ты проходимец, - качая пальцем, настаивал Тысячный. Согласись, каскать, что ты проходимец.

- А что ты под этим понимаешь?

- Проходимец? Это тот, кто везде, каскать, пройдет. Умный человек.

- Тогда другое дело. Только ты никому не говори, что я проходимец. Люди могут понять тебя превратно.

- Я люблю деловых, каскать, людей, - говорил, не слушая, Тысячный. Почему меня всякий должен тыкать коленкой, каскать, в одно место? Потому что я, каскать, не проходимец. А ты проходимец. Я тебя люблю. Дай я тебя поцелую.

"Что это их всех несет целоваться? - думал Скворцов. - Никогда не было на Руси такого обычая: в губы целоваться, да еще взасос. Это теперь его выдумали".