Алексей Писемский - Люди сороковых годов

Лошади, вероятно, почуявшие близость дома, побежали быстрей.

- Недалеко, видно? - спросил Вихров священника, не обращавшего никакого внимания ни на прекрасный вечер, ни на красивую местность, ни на соловья.

- Недалеко; вон село наше, - отвечал он, показывая на стоящее несколько в стороне село. - Вы уж у меня и остановиться извольте на квартире, прибавил он.

- Очень хорошо, - отвечал Вихров, и потом не удержался и сказал: - Вы, кажется, и меня немного подозреваете - как бы я не перешел в раскол?

- Нет, не то что подозреваю, - отвечал священник угрюмо, - а что если остановитесь в другом месте, то болтовня сейчас пойдет по селу: что чиновник приехал!.. Они, пожалуй, и остерегутся, и не соберутся к заутрени.

- Так вы меня этак поспрятать хотите! - проговорил Вихров.

- Да, поспрячу, - отвечал священник, и в самом деле, как видно, намерен был это сделать, - потому что хоть было уже довольно темно, он, однако, велел работнику не селом ехать, а взять объездом, и таким образом они подъехали к дому его со двора.

Введя в комнаты своего гостя, священник провел его в заднюю половину, так чтобы на улице не увидели даже огня в его окнах - и не рассмотрели бы сквозь них губернаторского чиновника.

- Но завтра нам надобно будет хоть какого-нибудь десятского взять с собой, - сказал ему Вихров.

- А вот я сейчас схожу за сельским старостой, - сказал священник и, уходя, плотно-плотно притворил дверь в сенях, а затем в весьма недолгом времени возвратился, приведя с собой старосту.

Вихров сказал тому, что он завтра с ним чуть свет пойдет, но куда именно - не пояснил того.

- Слушаю-с, - сказал староста и хотел было уйти.

Но священник остановил его.

- Нет, любезный, ты ночуй уж здесь - у меня; пойди ко мне в избу.

Староста усмехнулся только на это, впрочем, послушался его и пошел за ним в избу, в которую священник привел также и работника своего, и, сказав им обоим, чтобы они ложились спать, ушел от них, заперев их снаружи.

- Вот этак лучше - посидят и не разболтают никому! - проговорил он.

С Вихровым священник (тоже, вероятно, из опасения, чтобы тот не разболтал кому-нибудь) лег спать в одной комнате и уступил даже ему свою под пологом постель, а сам лег на голой лавке и подложил себе только под голову кожаную дорожную подушку. Ночь он всю не спал, а все ворочался и что-то такое бормотал себе под нос. Вихрову тоже не спалось от духоты в комнате и от клопов, которыми усыпана была хозяйская постель. Часа в четыре, наконец, раздался сухой, как бы великопостный звон в единоверческой церкви. Вихров открыл глаза - он только что перед тем вздремнул было. Священник стоял уже перед ним совсем одетый.

- Пойдемте, пора! - сказал он Вихрову.

Тот мигом оделся в свой вицмундир.

Староста и работник тоже были выпущены. Последний, с явно сердитым лицом, прошел прямо на двор; а староста по-прежнему немного подсмеивался над священником. Вихров, священник и староста отправились, наконец, в свой поход. Иерей не без умысла, кажется, провел Вихрова мимо единоверческой церкви и заставил его заглянуть даже туда: там не было ни одного молящегося.

- Как много прихожан-то! - сказал он с усмешкой. - А ведь звоном-то почесть колокол разбили, а туды и без зову божьего соберутся.

Звон до самого своего возвращения он наказал дьячку не прекращать и повел за собой Вихрова и старосту. Сначала они шли полем по дороге, потом пошли лугом по берегу небольшой реки.

Священник внимательнейшим образом осматривал все тропинки, которыми они проходили.

- Много их тут сегодня прошло: след на следе так и лепится! - говорил он. - И мостик себе даже устроили! - прибавил он, показывая Вихрову на две слеги, перекинутые через реку.

- Слышите! - воскликнул он вдруг, показывая рукой в одну сторону. - Это ведь служба их идет!

С той стороны в самом деле доносилось пение мужских и женских голосов; а перед глазами между тем были: орешник, ветляк, липы, березы и сосны; под ногами - высокая, густая трава. Утро было светлое, ясное, как и вчерашний вечер. Картина эта просто показалась Вихрову поэтическою. Пройдя небольшим леском (пение в это время становилось все слышнее и слышнее), они увидели, наконец, сквозь ветки деревьев каменную часовню.

- Не хуже нашего единоверческого храма! - произнес священник, показывая глазами Вихрову на моленную. - Ну, теперь ползком ползти надо; а то они увидят и разбегутся!.. - И вслед за тем он сам лег на землю, легли за ним Вихров и староста, - все они поползли.

Священник делал все это с явным увлечением, а Вихрову, напротив, казалось смешно и не совсем честно его положение. Он поотстал от священника. Староста тоже рядом с ним очутился.

- Беда какой строгий священник, - шепнул он Вихрову.

- Что же? - спросил Вихров.

- Попервоначалу-то, как поступил, так на всех раскольников, которые в единоверие перешли, епитимью строгую наложил - и чтобы не дома ее исполняли, а в церкви; - и дьячка нарочно стеречь ставил, чтобы не промирволил кто себя.

- Зачем же народ, зная, что он такой строгий, в моленную еще к себе собирается? - говорил Вихров.

- Да поди ты вот - глупость-то наша крестьянская: обмануть все думают его! Ну, где тут, обманешь ли эка-то! - отвечал староста.

В это время они были около самого уже храма.

Священник проворно поднялся на ноги и загородил собой выход из моленной.

- Подползайте скорей, - зыкнул он шепотом Вихрову и старосте.

Те подползли и поднялись на ноги - и все таким образом вошли в моленную. Народу в ней оказалось человек двести. При появлении священника и чиновника в вицмундире все, точно по команде, потупили головы. Стоявший впереди и наряженный даже в епитрахиль мужик мгновенно стушевался; епитрахили на нем не стало, и сам он очутился между другими мужиками, но не пропал он для глаз священника.

- Поди-ка ты сюда, священнодействователь! - сказал он ему.

Мужик не трогался, как будто бы не понимая, что это к нему относится.

- Григорий, поди сюда; я тебя кличу! - повторил священник.

Григорий, делать нечего, вышел.

- Где же облачение-то твое - подай мне! - говорил священник.

- Нет у меня никакого облачения, - отвечал мужик, распуская перед ним руки; но священник заглянул к нему в пазуху, велел выворотить ему все карманы - облачения нигде не было.

Священник велел старосте обыскать прочих, нет ли у кого облачения.

Тот, с обычной своей усмешкой на лице, принялся обыскивать; но облачения не нашлось.

- Ну, бог с ним! - произнес Вихров.

- Вот это бог с ним и дает им поблажку, - проговорил ему укоризненно священник. - Переписать их всех надо! - прибавил он; но Вихров прежде спросил народ:

- Что вы, братцы, все единоверцы?

- Все, почесть, единоверцы! - отвечали ему мужики.

- Зачем же вы не посещаете вашего храма, а ходите в моленную, которая должна быть запечатана?