Сулейман Рагимов - Орлица Кавказа (Книга 1)

Главноуправляющий был далек от щепетильных колебаний в выборе средств, от угрызений совести. Его долг — защита монархии. На то он был и поставлен на Кавказе высочайшей волей. И ему на йоту нельзя отступаться от повелений и предписаний его императорского величества.

Ему, стоявшему во главе огромной канцелярской иерархии, были совершенно чужды нравственные муки, стремление к самоочищению, то, что происходило со стоявшим внизу этой служебной лестницы Дато. Ему надо было согласиться с тем идеальным в его понимании, образом действий, который наиболее полно отвечал бы требованиям доверенной ему власти. Он должен был действовать и сверять каждый свой шаг с волей самодержца. Иного и быть не могло. Его мысль должна была работать в точном соответствии с августейшей головой. Но он не мог, разумеется, позволять себе то, что позволял царь в личной жизни, ни пикантных романов, ни тайных свиданий и посещений, — позволь он себе такое несдобровать, не миновать августейшего порицания.

Наместник — правая рука царя на Кавказе.

Ему было дано право на некоторую самостоятельность, право распоряжаться по своему разумению, но чтобы это разумение не обернулось инакомыслием…

И теперь, изливая свою досаду, он исходил именно из привычных соображений, из обязательных требований и принципов.

"Надо, — ярился он, — этому Сандро надрать уши, да так, чтобы другим неповадно было. Чтоб не смели предавать интересы империи! — наместник воззрился на портрет императора в золоченой раме и на миг, словно пристыженный холодным и властным взором, смешался: — Но как было знать заранее? Как? — он словно вопрошал портрет. — Кому, ваше величество, в таком случае, доверять? Кто бы мог подумать, что человек, старательно трудившийся, получавший солидную мзду, окажется столь неблагодарным? Более того, переметнется в стан наших врагов, против монархии пойдет. — Оторвав взгляд от портрета государя, который, казалось, глядел с горькой усмешкой, наместник набычился и заметался по роскошному залу с зеркалами. — Как быть?.."

Он дернул сонетку звонка. Вошел секретарь — полковник.

— Слушаю, ваше превосходительство.

— Начальника штаба ко мне.

— Я как раз хотел доложить: господин генерал сам явился.

— Пусть войдет.

Рослый представительный генерал переступил порог.

Наместник показал на кресло и угрюмо изложил ситуацию, о которой начальник штаба в общих чертах знал, — наместник акцентировал его внимание на Зангезуре, сообщил о реляции царю, о вероятно существующем крамольном брожении умов, а то и существовании подполья в Тифлисе, о чем дает основание думать портрет "Орлицы", написанный неизвестным лицом.

— Как это все назвать, генерал? Генерал устало пожал плечами:

— Гм… полагаю, что это дело обычное.

— Обычное? До каких же пор эти беспорядки будут обычным делом?

— Ваше превосходительство, Кавказ есть Кавказ. Побуянят — и уймутся.

— Не унимаются, генерал, — сокрушенно покачал головой наместник. — Более того, норовят нам ножку подставить… Надо дать им по носу.

— Стало быть, двинуть войска?

— Именно, — наместник пощипал и взлохматил усы, как бы наглядно демонстрируя требуемые действия. — Империя должна держать свои владения в крепкой узде. Не отступать нигде и никогда. И соседям утереть нос не мешает. Наш флаг должен реять над Босфором, Дарданеллами…

— Это, так сказать, отдаленные цели.

— Да. И сперва надобно достичь ближних. Вы понимаете?!

— Надо навести порядок внутри страны. Кавказ должен стать нашим надежным форпостом на Востоке.

— А вот не хочет стать, генерал, уперся Кавказ.

— Уперся — заставим! — с тщеславным воодушевлением выпалил генерал.

— Вот сейчас наш агент Сандро фокус выкинул — туда же норовил, в горы. Крамольников, видно, нашел, предупредил.

— Я уже оповещен…

Наместник устремил взор на карту кавказских губерний.

— Вот куда надо повернуть наши пушки — в сторону Зангезура! Наместник подвел генерала к карте.

— Пушки своим чередом. Но еще и маневр нужен — внезапность… быстрота.

— Когда прикажете начать экспедицию, ваше превосходительство?

— Хоть сейчас. Но надо дождаться депеши из Петербурга.

Наместник взял генерала за локоть, доверительно наклонился.

— По полученным сведениям, сюда пожалует сам министр внутренних дел…

— Если бы наш сиятельный граф и его полицейский сыск выполняли свое дело подобающим образом, — генерал явно подлаживался под настроение начальства, тогда бы мы обошлись куда меньшими силами для усмирения внутренних беспорядков. И нам бы не пришлось из пушек по воробьям палить!

Наместник, только что говоривший о необходимости хитроумных маневров, вернулся вновь к декларациям. Прохаживаясь с ними по кабинету, он разглагольствовал:

— Коли воробьи — стреляные, то приходится и из пушек палить.

— Все же, ваше превосходительство…

— Вышлите лазутчиков перед частями, — перебил наместник, — разведайте и перекройте все вероятные отходы, броды и мосты….

— Позвольте заметить… — генерал, при всей своей учтивости, не смог скрыть своего недоумения и с извиняющейся улыбкой промолвил:

— Право же, не слишком ли это расточительно…

Наместник ответил в тон:

— Кавказские воробьи мнят себя орлами… — он на миг остановился в середине зала, неспешно описал круг, неуклюже обходя кресла, и вернулся в прежнюю точку. — Вот с "Орлицей" этой разделаться — непросто. — Главноуправляющий перевел дух и продолжал внушать генералу должное понимание политического существа происходящих событий.

— Эта "птичка"- высокого полета! Не такая уж безобидная, как может вам показаться. Это же пропаганда! Вызов! Вот ведь — и нашего сыщика обратила в свою, так сказать, крамольную веру. Туда же нос поворотил, к смутьянам. Наместник в упор смотрел в округлившиеся генеральские глаза. — Кто бы мог предположить, что этот вислоусый крещеный грузин клюнет на удочку иноверцев-мусульман?

— Ваше превосходительство, право, не стоит так сокрушаться… Невелика потеря… Схватим — и дух из него вон!

— Увы… одного такого прикончишь, — глядишь, сотня поднимется.

Военачальник растерялся, услышав такое предположение. Наместник тем временем извлек из сейфа рулон — оперативную карту — и развернул на столе. Генерал подошел поближе.

Указующий перст главноуправляющего стал выписывать зигзаги и замысловатые линии, пересекая русло Куры, ниточки притоков и других рек, ущелья, тракты… Затем и карандаш загулял по карте, очерчивая стрелы, направленные на юго-восток, к Зангезуру…

— Легенду надо уничтожить!

— Понятно, ваше превосходительство.

— Наш двуглавый орел, — наместник картинно воздел очи и широко расставил руки, — должен простереть свои крыла надо всем Востоком! Пора кончать с гачагами! Кавказских христиан — к принудительной службе! А из татар вольнонаемные ополчения! В кавалерию! "Позолотить ручку", крест-другой нацепить — пусть своих же и бьют. — Наместник взялся за генеральскую пуговицу, покрутил… — Можно время от времени и чины подкинуть, по лычку, по звездочке. Пусть думают, что мы им верим. Шиитов с суннитами лбами столкнуть. Пусть сунниты прут на персов, а шииты — на османцев! Игра стоит свеч, не так ли, генерал?