Евгений Евтушенко - Щели в перроне

— Нет, — серьезно ответил он. — Здесь перрон бетонированный. Надо за город.

Мы сели в электричку и вскоре сошли на пыльный деревянный перрон. Мальчик спрыгнул с перрона и знаком попросил меня сделать то же самое. Я повиновался.

— Здесь, — сказал мальчик и указал под перрон.

Я, нагибаясь, последовал за ним.

Мальчик с торжеством взглянул на меня и царственно обвел рукой тайный для всех других мир. Этот мир на меня никакого впечатления сначала не произвел. Куча самого разнообразного мусора — пустые бутылки и консервные жестянки. Да и темно, как ночью.

— Подожди, сейчас будет солнце, — сказал мальчик.

И вдруг где-то там, высоко над перроном, солнце, видимо, вышло из-за облаков, и щели перрона пронизал свет.

Словно лампочки, белоснежно засветились крепенькие шампиньоны. В лилово-мерцающей полыни, которой поросла земля под перроном, загадочное сияние стали испускать консервные жестянки, ставшие похожими на морские раковины. Но самое удивительное было — щели в перроне.

Тонкие лучи, проникающие сквозь них, перегораживали это подземелье прозрачными световыми стенами на множество узких длинных коридоров. В лучах роились мельчайшие пылинки, и лучи, казалось, дымились.

— А где же деньги? — спросил я.

Мальчик показал мне на горстку монет, пересыпанных землей, которые он уже успел подобрать.

— Они падают в щели, — объяснил он. — Но самое интересное это не когда они уже упали, а тот момент, когда они падают.

Мы подняли головы и стали смотреть на щели.

Перрон мерно поскрипывал от чьих-то шагов, как корабельная палуба.

До нас доносились обрывки разговоров, даже какая-то песенка под гитару.

Песенка была немудреная, но хорошая. И особенно хорошая, потому что мы ее слышали именно отсюда.

В одну из щелей что-то упало.

— Вот и монета, — сказал я.

— Нет, это окурок, — спокойно объяснил мальчик. — Монеты падают красиво…

И вдруг я увидел, как в щели над моей головой что-то ослепительно сверкнуло и, скользя по лучу, упало мне прямо в ладони.

Это была монета. Пятнадцатикопеечная.

Было действительно здорово.

— Правда, красиво, — сказал я.

— Вот видишь, — гордо ответил мальчик.

Мы с ним еще долго сидели под перроном, и много еще раз монеты, ослепительно сверкая, скользили к нам по лучам солнца. И даже если они были медными, то хоть ненадолго становились золотыми.

Выйдя из-под перрона, мы уселись на траву, и он стал пересчитывать деньги.

Когда его заставляла считать деньги мать, это было совсем другое.

Прежде чем положить каждую монетку в свой столбик, он бережно стирал с нее пыль.

Набралось два с половиной столбика.

Послышался шум приближавшегося поезда.

— Надо возвращаться, — сказал мальчик. — Я еще уроки не сделал.

Мы вскочили и побежали к поезду.

Когда он уже тронулся, я вспомнил:

— А деньги-то мы с тобой, брат, оставили!

— А, это неважно… — сказал мальчик.

И я понял, что ему это действительно не было важно.

1960 г.