Чингиз Гусейнов - Доктор N

После моего отъезда Мир Сеид подстрекательством жандарма Орлика решил убить начальника боевого штаба Вышинского Андрея, друга т. Сталина (непременно добавить!). Узнав об этом, решили убрать Мир Сеида. Террор был поручен начальнику дружины Володе Большому (а не Маленький?.. Забыл!), Гогуадзе его фамилия, и члену штаба Аванесу, что было исполнено на Губернской улице возле Армянского собора (Написано, - добавил, - в ноябре 1933 г. в Баку).

Далее о революционной своей... деятельности? работе?.. нет, это слишком - участии в революционной сходке, это точнее, так и начать, спасибо Нариману, ни слова о нем,- напомнил, а ведь начисто забыл, тогдашний страх вычеркнул из памяти:

...В первый раз, когда гумметисты решили организовать революционную сходку рабочих мусульман в Балаханах против буржуазии, бюро Гуммета поручило мне выступление как ответственному организатору района и принадлежащему к громкой фамилии Кардашбековых, против которых не каждый решался выступить.И дату непременно указать, когда это было: осенью 905 года.

Холодная осень стояла, и я нарочно оделся по-буржуазному: меховая шуба, бриллиантовый перстень на правой руке, золотые часы на цепочке. Сходка была назначена возле мастерских миллионера Мухтарова в Забратском районе, где находилась аудитория. Были собраны тысячи рабочих мусульман. Под гром аплодисментов пролетариата, окруженный революционной свитой я ступил на эстраду. Это было мое первое выступление на многолюдной сходке, я волновался. На меня были обращены тысячи взор готовых к кровавой борьбе пролетариата мусульман - тюрки, лезгины, татары, персы и др. Среди собравшихся было и немало кочи Мухтарова, может пояснить? Но кто в Баку не знает про кочи, наемных убийц? Асадуллаева, желающих сорвать сходку.

Эти имена всегда в памяти Кардашбека рядом; как и рядом были их виллы в Мардакьянах, где и Кардашбек свою выстроил. Получил однажды приглашение Мухтарова (и Асадуллаевы приглашены были: отец Шамси и сын Мирза) осмотреть сложнейшие его гидротехнические сооружения: прорубленные в скальном грунте широкие колодца-амбары, пять на десять метров, и на глубину сорок метров, оборудованные металлическими лестницами, капитальные помещения наверху для насосов и предохранения воды от загрязнения... На такое у Кардашбека средств не нашлось, но Шамси Асадуллаев перещеголял Мухтарова в другом триумфальными воротами своей виллы: состязательный был азарт.

Ну и мода - рассказывать о трусливых миллионерах, их наемных кочи-телохранителях, которые, об этом непременно написать, боясь на революционной сходке мести революционных (кашу маслом не испортишь, вспомнил поговорку) рабочих дружин, спрятались, как мыши по углам. Первым долгом я указал на свое буржуазное происхождение, назвав имя своего отца и нашу фамилию: Вы, товарищи-рабочие,- бросил я в толпу,- верьте тому, что я говорю, и не раздумывая сплотитесь под знаменем Гуммета. Я, сын буржуя, возмущенный кровопийством и жадностью буржуазии, отказался от своих классовых интересов и вступил в ряды борцов пролетариата, и вас призываю на борьбу против буржуазии, к каковым принадлежит мой род.

Мои слова ошеломили рабочих. Началось сильное возбуждение, послышалась брань по адресу буржуазии и их агентов. Я, воодушевленный таким настроением публики, продолжил свою речь. В этот момент я почувствовал за собой кого-то, в голове пробежало мгновенно: не покушение ли на меня готовится? Оглянулся, вижу на эстраду поднимается рабочий - высокого роста, плечистый, в сапогах, шапка надвинута на брови, револьвер в руке. Слышу: Корхма, де! говорит мне, мол, не бойся, выступай, мы все за тобой... Я эти строки пишу со слезами в глазах, как были хороши дни революционной борьбы и где большинство этих честных борцов пролетарской революции? Они все под сырой землей... Так вот: этот рабочий развернул надо мной красное знамя. За ним последовал рабочий среднего роста с черной бородой и обнаженным кинжалом в руке. Агенты буржуазии разбежались.

По окончании сходки рабочие с красным знаменем сопровождали нас до больницы совета съезда нефтепромышленников, где мы сели в фаэтон и поехали в город. (Написано в феврале 1934 г. в Баку). А следом приписка без даты: Многие партийные товарищи, с которыми я работал в дни революции, лежат под землею. Дойдет очередь и до меня. Мысль о том, что страницы революции бакинского пролетариата, которые известны мне или очевидцами коих я был, могут остаться незамеченными, очень меня беспокоит. Я хочу подчеркнуть рельефные места истории. Пока есть у меня силы, буду писать для истории все, что помню и знаю,- здесь точку поставить.

Спрятал тетрадь меж томами энциклопедии Брокгауза-Ефрона, чтоб была не на виду - хорошо, если не бросается в глаза, а как бы невзначай обнаруживается во время обыска: сразу возрастает весомость записей (сочинял, мол, для себя - не в целях самозащиты... Что рано или поздно обыск у него будет, Кардашбек не сомневался).

Но прежде перечел. Не очень убедительно. Грамматические ошибки? Пусть, это даже придает им искренность и естественность. Кем бы из знатных еще прикрыться? Кобой-Сталиным? Опасно... - лишний раз напоминать о себе. О Наримане - ни слова: не в чести. Нет, ни к чему эта писанина, надо в тень ни о ком ничего не помнит, потому не о чем рассказывать. И забросил (затерялась тетрадка).

БУДУЩЕЕ ОПРОКИНУТО В ПРОШЛОЕ, А НАСТОЯЩЕГО НЕТ (как будто вовсе не было): АЗАРТНЫЙ ГОН

В последнее время Нариману все чаще думалось: где меня похоронят? в Тифлисе? с какой стати? в Баку? недруги не позволят. В Москве? в лютой этой земле? дадут ли спокойно лежать?

и гонители у тебя отыщутся, и гонимые.

волчья стая в погоне за жертвой, или гончая? низкий лоб, короткие

уши, высокая посадка на передних лапах, мускулиста и суха,

отличается силой и злобностью, без лая в азартном гоне преследует

до обморока лис.

а у зайца разрывается сердце.

вождей наплодилось: бросишь камень - попадешь в вождя.

и ты - вождь! никому теперь не докажешь, что думал иначе.

сын... а что сын-несмышленыш? повергать его в уныние,

отнимать веру в идеалы - счастье служить трудовому народу.

ты и сейчас не можешь без заученных фраз, доколе?!

атака за атакой, пока не добьет (и, слушая кинто у власти, чуть

не вырвал часть своей шевелюры).

и будешь, Юсиф (Иосиф?) искусно играть земным шаром, как

футболист мячом, рисовать в воображении систему заговоров, они

впечатляют однорядные умы масс, привыкших к простоте, новейшие

хитросплетения тайных умыслов, диверсий, запутанные коридоры

двурушничества и предательства.

и стилисты найдутся, одаренные вечным пером и стопкой

девственной бумаги, заляпана твоими жирными пальцами.