Чингиз Гусейнов - Фатальный Фатали

- Фатали, ты столько работаешь, отдохни! - Уже не говорит: "А мы все равно бедны!", хотя это так. Не помогает и надбавка к зарплате, еще наместник Воронцов распорядился: за длительный стаж службы и много семейность; а каждый раз в начале года надо напоминать начальству: "с разрешения бывшего наместника", чтоб не забыли. Но Фатали слышит в ее призыве "Отдохни!" и слова: "Ты много работаешь, Фатали, но что толку? Мы все равно бедны!"

Заплакал сын, и она ушла, но вскоре вернулась, и от взора Фатали не укрылось, что Тубу принарядилась (мол, и мы не бедны): на ней было ее любимое темно-фиолетовое канаусное платье и три нити крупного жемчуга, подарок Ахунд-Алескера, а также золотой браслет, вперемежку звенья зеленого и червонного золота.

- У тебя очень душно!

- Тубу, а кто положил эту книгу мне на стол?

- Ты сам, наверно. А что за книга?

- Древняя история. Но я точно помню, купил и спрятал ее в шкаф, чтоб никто не брал.

- Ты знаешь, сюда никто не заходит, - недоумевает Тубу.

- Может, колдун какой? - улыбнулся Фатали, а жена привычна к шуткам мужа.

- Как же, - говорит она, - твой Колдун из пьесы как член нашей семьи. - А потом: - Сегодня жаркий день, пойду окно открою.

И вдруг порыв ветра с такой силой ворвался в комнату, что книга раскрылась и зашелестели ее ветхие страницы.

- Закрой, все сдует! - крикнул Фатали и ладонью прикрыл открытую книгу, а меж пальцев - строки, зацепился взгляд за фразу, читает, уже прочел, и вспыхнуло, загорелось: "Вот оно! вот о чем!"

Нет, не вдруг, не озаренье, не случайный порыв ветра, боль копилась и ждала выхода. Написать о своем времени! заклеймить деспотическую власть царя, который не в силах править государством, оно разваливается, трещит по швам. Он ее искал, эту книгу о жестоком из деспотов - Шах-Аббасе, и так обрадовался, когда купил!

Уже новый царь, сгинул тиран, но изменится ли что? Как часто Фатали и Александр мечтали (Хасай уже не заговаривает на эти темы: постоянно в свите наместника), надеясь на чудо: вот она, власть, берите и правьте! Читает, глазам своим не верит, а ведь он это читал, и не раз: шах добровольно уступил трон простолюдину! Фатали использует исторический сюжет, чтоб сказать правду о своем времени! Он напишет о далеких временах - о шахе-деспоте, и царь-тиран (только ли он?) увидит в нем себя! И их с Александром мечта и долгие разговоры (во сне и наяву): как мудро и справедливо править государством.

Давно не подходил к конторке - вот они, белые листы в папке, открыл ее... вот и перо, его бессменный товарищ.

Неужто впереди зажегся факел надежды и в долгожданную гавань - ведь случится же когда-нибудь! - вошел фрегат фортуны, миновав рифы фарисейства я фальши, - о эти нескончаемые эФ, которыми усеяно необъятное поле из края в край!...

Весна пятьдесят шестого года, жаркое тифлисское солнце пьянит, в ушах шум - кричат дети, щебечут птицы, журчат, слепя глаза, воды Куры.

Часть вторая,

ИЛИ ВСПЫШКА НАДЕЖДЫ

Аи да молодец этот Искандер, еще один Александр, надо б вспомнить о всех, если позволят! - и о затравленном светом и убитом на дуэли, зарезанном фанатиками, сраженном пулей горской, измученном лихорадкой, которая нещадно косит, холерой, от которой нет спасения, изгнанном и объявленном сумасшедшим, а то и исчезнувшем при загадочных обстоятельствах, и начать ряд с царственных особ, и прежде всего Александра Македонского, чьи орды проходили через родное село Фатали - Хамнэ, и государя императора, с чьим именем столько надежд, а потом и лирики, и генералы, и перебежчики в чужой стан, и новые католики, изменившие мусульманству, и христиане, ставшие магометанами, но некогда Фатали, как-нибудь в другой раз составит схему (еще чего!), тем более что новые и новые возникают на пути, и даже грек, почему-то болеющий за интересы халифата, но такого Александра еще не было, - древний шахский писарь Искандер-бек Мунши, создавший "Историю украшателя мира Шах-Аббаса" и протянувший Фатали из дали веков, сам того, может, и не желая, свою щедрую руку, а в ней - луч, озаряющий тьму (и быстро гаснущий).

УКРАШАТЕЛЬ МИРА

Пока нет названия сочинению Фатали, - он искал и нашел емкий исторический сюжет, чтоб сказать о своем времени, лишь ясен жанр - это проза, а не драма: рассказ или повесть, а может, если хватит сил, и роман, и Фатали уже не терпится сесть после служебной круговерти за стол, чтоб светом угасающей свечи зажечь утро.

Надо начинать с того времени, как Шах-Аббас уверовал в свое бессмертие. Возможно ли, чтоб ему - умереть?! Ему, чье имя у всех на устах. Теперь бы, кажется, и царствовать: недовольные изгнаны или сосланы, противники истреблены, а сильные роды - поголовно.

Здесь, на этой земле, блистали могущественные государства Ассирия, Вавилония, Финикия, Мидия!... Сразу после коронации Шах-Аббас посетил гробницу Кира с ее великолепной пирамидой, построенной уступами из глыб белого мрамора. Сколько народов было покорено! И он, думалось Шах-Аббасу, вернет стране былое величие. Да, страны платили серебром и золотом. Египет обеспечивал хлебом, Киликия и Мидия доставляли лошадей, мулов, рогатый скот, Армения - жеребят, Эфиопия - черное дерево и слоновую кость. Вот они, следы былого величия, неужто рухнет и его держава? - развалины Персеполя; остатки стен из полированного камня, мраморные колонны, одиноко устремленные к небу, или поваленные, как поверженные воины. Изваяния сказочных животных. Шах-Аббас притронулся к чудищу, похожему на льва, камень был теплым. Вот и широкая мраморная лестница, ведущая в подземные залы.

Пали династии, пали государства, пронесся через их земли Александр Македонский, а потом арабы, новое закабаление. Но персы отомстили им, заняв в споре суннитов и шиитов сторону шиитов, и Шах-Аббас сумел сплотить свой народ и другие порабощенные народы единой идеей - шиизм!... Он поощряет сограждан на воздание почестей убиенным вождям шиизма в месяц плача Махаррам, когда запрещены всяческие торжества, люди не ходят в бани, ибо баня - это праздник тела, не бреют головы и, соединившись вокруг зеленого знамени, устраивают шествия с факелами, бьют себя цепями по спине, и поют, вот и объяснил бы, что такое театр, и, затаив дыхание, слушают диалог между убийцей Шимром, или Шумиром, и "вождем веры" Гусейном (да не переведется род великомученика).

И так из года в год вот уже тысячу лет: плач по убиенному внуку пророка Мухаммеда - Гусейну.

Искусство проповеди возведено Шах-Аббасом в ранг великих занятий: сначала спокойно и тихо, потом, воспламеняясь все более, вести речь на волне экстаза, - изложение истории убийства имама должно быть полно огня, увлекательности, проповедник, представляя рыдающую сестру пророка, должен сам рыдать, и чтоб при этом выражения сильного гнева, страха, печали попеременно сменялись на его лице одушевлением, страстью, призывами к мести убийц - презренных суннитов!