Чингиз Гусейнов - Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина

"Силён как никогда! Он слабеет - чтобы Валид слышал? - когда откровения являются".

Валид смекнул, что в доме Аркама скрывается Мухаммед, ведь знает он, что старейшины, если не одумается, намерены изгнать его из Мекки, во что Валиду верилось с трудом: легко сказать - изгнать из Мекки! Прежде требовалось, чтобы род хашимитов лишил его поддержки, и тогда... Но мыслимо ли это, когда в Каабе властвует Абу-Талиб?! И, поняв, что здесь затевается нечто, Валид, подождав чуток, вошёл в дом Аркама и неожиданно для себя стал свидетелем тайной встречи сторонников новой веры.

42. Неслышный зов

Просторный дом Аркама был полон. Ждали Мухаммеда. Валид с изумлением заметил, что пришли не только близкие Мухаммеду из рода абдманаф... О боги!.. даже сын его Халид здесь!.. Вот он, Мухаммед! Легко вошёл, точно... - напрашивалось сравнение с крепким воином, даже предводителем воинства, и Валид, как все, замер, околдовали будто, и не додумал мысль, опасаясь встревожить ею наступившую тишину. Не успел произнести: О мои братья и сёстры, мусульмане и мусульманки! - как Валид сорвался с места:

- Эй, Мухаммед, умолкни! - И не дав никому опомниться: - Не один год мы знакомы. И да будет всем известно, что я первым признал тебя великим поэтом Хиджаза! Более того: я, Валид бин Мугира, готов с сегодняшнего дня пойти в добровольное услужение к тебе равием, и пусть мой сын, который прячется, чтобы я его не видел, слышит и убеждается, сколь благороден его отец - стать готов равием, носителем твоих стихов! - Чтобы стать равием, надо иметь хорошую память!

- Я помню, от чего отрёкся - от поэтического призвания! Могу, если угодно, прочесть, дабы в крепости памяти моей ты удостоверился. Мухаммед заколебался: согласиться? запретить? К удивлению его, отовсюду раздались выкрики:

- Пусть читает! И Валиду кричат:

- Читай, чего медлишь?! Выпятил грудь, устремил вдаль глаза, полуприкрытые ресницами (они густые, и потому кажется, что глаза закрыты, и полумесяцем четко очерченные брови), и чуть хрипловатым голосом, не спеша и с паузами, продекламировал (а пока читал, прерываемый возгласами восторга, Мухаммеду казалось, что это очень знакомое ему, но не его): Ни ветерка, ни дуновенья. И, подожжённый, ввергнут в сокрушилище, такое чистое горение. Припав к земле, услышать вулканные воспоминания пустынь обезглавленных, чтоб лавою, её уж нет, избыться. И марево танцующих горбов верблюжьих. И - розовеющая - плавится, курчавясь, шерсть шкур овечьих. И мчатся, выбиваясь, искры, что спешкой воспламенены,

куда?

с какою вестью, чтоб успеть? Вдруг Валид остановился: забыл! Тут же кто-то продолжил за него: Но что, что даст тебе, узнаешь если огнь пылающий? И что... - Стой! - прервал его Валид. - Далее я сам! И что - его гонцы, влекомые неслышным зовом неба? Лишь пепел, чтоб посыпать ранку, и крови нет на ободке кровавом, где капли испеклись золою. И ночь черней, чем чёрный угль, - сгореть дотла, чтоб возродиться. От волнения Валид вспотел:

- Вот твоё призвание! - сказал. - Если каждый...

Мухаммед не дал договорить: - Огненный образ блещет надо мной! - Может, расскажешь, как тебе кланялись овцы? Камни, когда шёл, приподнимались, приветствуя тебя?! Не довольно ли твоих сказок? Мухаммедианцы возмутились, и Валид гордо покинул дом Аркама. Так нет! Упорен он пред Нашими знамениями!

43. О утро!

Мухаммед вскарабкался на скалу, что напротив Каабы, и, обратясь к мекканцам, что собрались на базарной площади, воскликнул:

- О утро! * - Народ замер. - Если б я вам сказал, что гигантский

______________

* Традицинное оповещение: каждый вправе, если есть что сообщить, обратиться на базарной площади к мекканцам.

огненный шар загорелся за моей спиной в пещере, поверили б вы мне? - Да! - Что большой караван верблюдов, который шёл в Мекку, вдруг исчез, испарился в мареве пустыни, поверили б?

- Да! - И что у подножия горы Харра показались полчища врагов? - Нам не случалось испытать, чтобы ты, Мухаммед, говорил неправду, прибегал ко лжи. - Если это истинно так, то я поведаю вам об угрозе более страшной, нежели набег врага! - Какая опасность грозит нам, Мухаммед?

- Наказание за грехи! Площадь будто подменили. И люди вдруг переродились, став другими, - куда девалась их согласная вера в его правоту? Шум: - Сказки!

- И я, как посланник...

Снова не дали договорить:

- Кого-кого? - Единого нашего Бога, а я - посланник Его! Крики:

- Ложь! - ...О вы, неверные! Вот-вот его сгонят со скалы. Скажи им, Мухаммед! - Вы, обвешивающие и обмеривающие, горе вам! Власть грешников! Но кого клянёт? Не родичей ли своих? Да разве клянёт?! Он лишь весть передающий!

- Но если ты впрямь пророк, яви чудо, чтобы поверили! - Мухаммед замешкался, и Валид, поняв, что тому нечего возразить, усилил свой вопрос: Отчего б, если впрямь посланник, не уговорить Бога единого, чтобы превратил Мекканскую гору, хотя бы холмик какой в золото? Приведи нам ангела, пусть свидетельствует, что ты пророк!

И Мухаммед произнес такое, что толпа замерла: Когда солнце будет свёрнуто, и когда звезды облетят, и когда горы будут сдвинуты с мест, и когда беременные верблюдицы десять месяцев будут без присмотра, и когда животные соберутся, и когда моря перельются, и когда души соединятся,

и когда зарытая живьём будет спрошена,

за какой грех она была убита,

Да, это вы!.. Вы зарыли живьём ваших дочерей! и когда свитки развернутся, и когда небо будет сдёрнуто, и когда ад будет разожжён, и когда рай будет приближен, узнает душа, что она приготовила!.. Ни звука. Все застыли, внимая Мухаммеду. Что он скажет ещё?! Но нет! Да восхитимся движущимися обратно, текущими да восхитимся, и скрывающимися, и ночью восхитимся, когда она темнеет, и зарёй, когда дышит: это - слово посланника Божьего! Да, ваш товарищ - не одержимый, он видел Его на ясном горизонте! Бровь у виска Валида изогнулась, разломав полумесяц: - Колдовство волшебника! Люди стали расходиться. Куда ж вы идете? Это - не речь сатаны, побиваемого камнями! Уходят! Разве их удержишь? О! Мы покажем им Наши знамения в них самих, пока не станет ясно, что это истина, и развеем сомнение о встрече с Богом!

...Не ты первый, не ты последний, кто счёл ложью ниспосланный Коран! Многие были погублены вихрем, ветром шумным и буйным. И ты, крови одной со мной, и ты, мой народ, - вы приняли Коран за бред, и сказали те, которые не веруют: "Но где он, твой Коран, покажи нам его! И чтоб разом было прочитано, что в нём!"

Читай, и не прочтёшь, не одолеешь, сил человеческих не хватит постичь до конца! Разделил Он Коран на части, каждую надобно читать с выдержкой. И поклоняются люди, заслышав, и смирение растёт в них. Даже тени повергаются ниц. Но не забудь: для каждого времени - своя Священная Книга, для всякого предела - своё Писание. Бог стирает что желает, и утверждает: у Него - Мать Книги, вознесена и мудра. Алиф, Лям, Ра - знамения ясного Корана. Мим, Джим - все буквы до одной! И я, посланник Бога, читаю очищенные свитки, в них Слово прямое, и не разделились те, которым было явлено Писание, иначе, как пришло к ним ясное знамение. Да прикоснутся к Корану, коль начертано, лишь очищенные, приложив прежде к губам, и убежище тайное пред чтением Корана проси у Бога.