Чингиз Гусейнов - Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина

- Своим вероломством, - сказал Мухаммед Абу-Бакру, - твой сын положил начало войнам между Меккой и Йатрибом!

- Вот он, мой сын: казни или помилуй!

Пьянь в глазах: к вину пристрастился, как прибыл в Йатриб.

- Придёшь, - ему Мухаммед, - когда отоспишься!

- Но разве не дозволяется курайшам выпить кубок вина в честь одержанной победы над врагом?!

- В кубке спрятан лев!

- Я и пью, чтоб львом стать!

- Но льва добыча - разум пьющего!

- Кто кого успеет раньше выпить! - дерзко переиначил услышанное.

- ...На совести мекканцев, что первыми напали они, и ответят за вероломство пред Богом!

- Но не ты ли говорил: "Сражаться с теми, кто нападает, и упреждать нападение!?"

- Первое сказано во имя второго!

- Это каждого довод, - упорствовал Абдулла. - И ещё ты говорил: "Сражайтесь на пути Аллаха!"

- Да, молвлено, но далее: "Но с теми лишь сражайтесь, кто в бой вступает с вами!" И ещё: "Но не преступайте!"

(73) Фраза повторена: Не преступайте, очевидно, претендует на роль заголовка - первый туманен.

- ...А вы преступили! Они напали - мы нападём, тут ума не требуется, выходит, мы такие, как все: арабы против арабов.

- Кровь за кровь.

- Но кровь кровью не смыть.

- А если чужие?

- Обороняться, а не нападать!

- Немыслимо одно без другого.

- Веру распространять!

- Словом?!

- Меч неподходящее оружие.

Усомнился в услышанном: против меча слово разве устоит?

Но быть начеку: их так мало, сторонников Мухаммеда, что, если война, истребится весь род, точнее - сообщество, в котором иные начала союза преобладают, не племенные, не родовые.

Но разве не охраняем Мухаммед Богом?!

Колеблется?! Да, посланник - но в мгновения, когда ниспосылаются откровения, в остальном как все. Задумался: что будет после? Не пойдёшь ли по стопам сына, Абу-Бакр? Сидит, опустив голову, точно провинился. На ковёр пала длинная тень, на стену взобралась; в дверях появился Омар, прошёл и сел, а пока двигался, тень металась по комнате. А ты, Омар? Когда меня не станет, как погасишь пыл воинственный, вспыльчивость умеришь? Хотел было впрямую спросить у них - Осман помешал! Стоит в дверях, тихий и молчаливый. Но до какой поры ты тих и робок, Осман? Не успел тот войти - Али! Неужто и ты будешь иным, когда уйду? Мысль недодумалась, не даёт сосредоточиться отшельник? Навестил пророка, сидит в углу, никем не замечаем, а сам ни с кого не сводит глаз. Уловил Мухаммед их волнение, ведь слышали - необычный человек объявился, гроза грешников: мол, до кого дотронется, земля под ним разверзнется. Но им-то бояться нечего! А вдруг?! Есть ли на земле безгрешный? "Не бойтесь, - успокоил, - отдохнёт, дальше пойдёт, велел не трогать вас!"

Пустыня: ни тени, ни воды.

83. И эхо задохнулось

Земное это слово: спешка.

Но кто спешит? Мухаммед, которому успеть вернуться? Или Ибрагим, хотя... - здесь круги небесные, без суеты, и некуда спешить! Спешит с Мухаммедом проститься? Быть может, досказать вдогонку про Ледопламенного ангела, пока Мухаммед не ступил в иные пространства, находится в пределах досягаемости гласа Ибрагима?

Забота новая у Ибрагима: земной свой опыт, небесными раздумьями умноженный, в Мухаммеда вложить! Голос вослед Мухаммеду раздался: "Исчезнет если на земле вражда...", - и эхом отзывается: "Исчезнет ли когда?" - будто с рифмами кто на небе балуется, - "угомонится ангел Ледопламенный", - и тут же новым искаженным эхом: "Разве?"

С него начать бы - пропущенное будто слово, и слов Ибрагимовых, разорванных на части, утрачен смысл. Но разве что невыговоренным осталось? И ангелу в небе Ибрагима судьба отныне не определена: есть холод льда - увы, не растопить, и полыхающий есть огнь - никак не погасить, и вечное боренье их! С него начать - пропущено будто слово или разорваны слова праотца на части, утрачен их смысл. И силишься понять, откуда здесь взялось: "...найдя успокоенье!"

Но что от ангела останется, подумал (кто?), исчезнут если обе его части, из коих состоит он: погаснет пламя, лёд водой прольётся и пепел унесёт в небытие, неведомо куда? И как непостижимое осмыслить, случится если исчезновение ангела, который вечен? Но снова Ибрагима голос: "Сжигаемое гневом пламенеющим, и голова дымится, и леденящей злобою кровь в жилах застывает, - пространство Ледопламенного ангела, тобой увиденное, земное отразив пространство иль отразившись в нём, станет..." - не дали досказать: обрубленное выкриками слово точно уши пса пастушьего, чтоб был свиреп. И эхо задохнулось. Утоплено водой? Иль сожжено в огне? Исчезло, обессмыслив опыт прожитого. Разведены далеко пространства меж небом и землей (а в ней, её нутре - ещё круги!): одно, другое, даже третье - и сказанного смысл блуждает, не услышан.

(74) Очевидно, имеется в виду отсутствующее завершение фразы: "...добра пространством станет!" Это - если следовать логике, правда, земной. Но, думается, нет расхождений между земным и небесным, если речь о пророках.

И буквенно запечатленное созвездие в том небе (а может, горная гряда земная?), что Мухаммедом покинуто, - Каф'ский и чужеродная нелепость: вариант (в хвосте созвездия - но сколько их, хвостов?!). Нет, возглас был земной - как вопль, как всплеск мольбы, как стон, идущий из глубин души, и, точно снежная лавина, прогрохотало, чтоб вздрогнули живущие вокруг гряды той горной, над головой завидя букву священную, она светилась светом огненным. И слово... - нет, то была всего лишь буква арабская: прямая линия с изгибом точно ковш! - обведена, подчёркнута на свитке и выставлена напоказ: Каф!

И вставка в свиток непонятная, поверх зачёркнутого, - Каф сокрыл сокровища, драконом оберегаемые, и мелким почерком, дабы уместить фразу-совет: найди язык! (с кем: Ибрагимом, Мусой?).

И хитрость применить?- вопрошается.

Стократно да!

Легко сказать - но как?!

И молвил Ибрагим: "Чему вы поклоняетесь?" - скажи им, мекканцам и йатрибцам! Да, уж там ты, в Йатрибе!

Молвит забывшим праотца: иудей ли, многобожник ли,

христианин ли он. Самомнения полны? Увлечены наживой?

Доблестью признали братоубийство? Вера их сомнительна! А у

родичей нет даже веры в собственные божества: Кааба

приманка для легковерных!

84. Сиротством чувства обострённые

- ...Постой! - спросил вдруг Ибрагим. - Разве здесь поселился навсегда?!

Что значит навсегда?! Страх обуял: как назад вернётся?!

- Я жив ещё! - Нежданно голос рядом, и вытеснен надеждой страх: Успеешь воротиться! И в ожидании встречи... - услышалось: Муса!

Вдруг, оболочку разорвав, возникла плоть, ожило видение:

- Внимаешь ли ты мне?- то голос Ибрагима был.

- Другой я голос слышу!

- Рассеян ты, а мне так много надобно сказать! - выговориться жаждет, и Мухаммед - благодарный слушатель.

- Как никогда внимателен я, о славный праотец! Знаю, - отвечает в нетерпении, ибо, если не скажет - обидит, а если смолчит - тот уловит лукавство, но и хитрить не смеет: - иудеи, христиан не принимающие... дальше что? - Христиане, мусульман отвергающие... - только ли они?! Многобожники... - но вторгся Ибрагим в речь Мухаммеда: