Владимир Хлумов - Старая песня

Мать качает головой. Леонид подбегает к магнитофону.

Леонид. Мама, послушай. Я тут песню записал.

Включает: слышится старая еврейская песня. Замирают, слушают. У Леонида, кажется, наворачиваются слезы. Незаметно появляется Женя.

Леонид. Это очень старая еврейская песня. Я просто схожу с ума от нее, хотя ни одного слова не понимаю. У меня вот здесь (кладет руку на грудь) что-то шевелится, ноет, будто болит, нет, будто просыпается. Да, просыпается что-то древнее, археологическое, как будто где-то там, во временах давно прошедших и забытых, возникают огромные прекрасные миры. Словно теплый ветер, и я, как пес, задираю морду, принюхиваюсь и чую, слышу, неопровержимо ощущаю многотысячную человеческую душу. Я знаю, там хорошо, там все братья, я чувствую их надежные руки, я слышу их бархатные голоса, и другое, мне кажется, я там был, я любил то место, и меня там любили. (Замолкает, вслушивается.) Мама, там так хорошо, там свет, там много света и тепла. И странно, ты не смейся, я вижу себя маленьким в деревянной коляске, с такими круглыми красными колесами. И они берут меня из коляски на руки и поднимают над городом, и я вижу, как они радуются моему восторгу. Боже, как там хорошо. (Замолкает, будто спохватывается.) Прости, видишь, расчувствовался, как женщина.

Мать (у нее глаза опять на мокром месте). А ты и есть женщина.

Леонид (улыбается). Почему?

Мать. Я хотела дочь, а родился ты. (Мать замолкает, будто что-то вспоминает.) Так говоришь, с красными колесами?

Леонид. Да, такие (показывает) большие деревянные. (Замечает, наконец, Женю). Так, пациент, почему здесь?

Женя. Бу-бу-бу (ей мешает говорить тампон).

Леонид. Сплюньте тампон.

Женя (пытается тут же выполнить указание врача.) Бу-бу-бу.

Леонид. Куда! Не на стол же. В руку.

Женя (отворачивается, сплевывает в ладошку тампон). Ой, так жжет, так жжет!

Мать. Зуб-то болит ли еще?

Женя. Спасибо, уже значительно лучше.

Леонид. Как это лучше, что значит значительно? Давайте я вам сделаю укол. Внутримышечно.

Женя (вскрикивает). Нет! Уже не болит, почти.

Леонид. Все-таки почти!

Женя. Нет, все прошло, мне уже можно идти?

Леонид. Да, и три часа нельзя есть.

Женя. Вы все шутите. Ну я пойду?

Леонид. А рюмашечку, на дорожку?

Женя. Нет, что вы, я не употребляю.

Леонид. Ну да, не употребляете, очень употребляете, вон щеки порозовели.

Женя. Это от мороза.

Звонит телефон. Леонид срывается, подбегает к аппарату.

Леонид. Але, але. (Слушает) Кого? (Слушает) Евгению? Такие здесь...

Женя (подбегает к телефону, выхватывает у Леонида трубку). Это меня. Папа! Зачем ты звонишь. (Слушает.) Ну что же со мной может произойти? (Слушает.) Нет, обычные советские люди. (Слушает.)

Мать. Пойду покажу Юле телеграмму (уходит).

Женя. Я сейчас выхожу (кладет трубку, поворачивается к Леониду). Это мой папа, он все боится, что б меня не украли. А мне, между прочим, уже восемнадцать лет.

Леонид. Да-а? Так может - коньячку?

Женя. Нет-нет, спасибо, я лучше пойду.

Леонид. Не смею задерживать.

Идут к двери.

Женя (останавливается). У вас руки нежные, как у женщины (хитро смотрит на Леонида).

Леонид. Вы что, подслушивали?!

Женя. Но вы так кричали, так страшно...

Леонид. Ну, это уже слишком. (Подталкивает ее к двери.) Пойдемте.

Женя. О-о-о! (кричит, хватается за щеку.)

Леонид (раздраженно). Черт возьми.

Женя. Что вы ругаетесь, лучше бы помогли.

Леонид. Пойдемте (берет ее за руку, подводит к столу, наливает коньяку). Пейте!

Женя. Нет, что вы!

Леонид. Пейте, пейте.

Женя (берет рюмку). Ну, раз вы настаиваете.

Леонид. Я настаиваю.

Женя. Только как лекарство.

Леонид (наливает и себе). Абсолютно (пытается чокнуться).

Женя (отводит рюмку). На похоронах не чокаются.

Леонид. Ах, да (выпивает).

Женя выпивает залпом, хватается за горло.

Леонид. Ничего, ничего, сейчас... (наливает воды) запейте. Вот, отлично.

Женя (понемногу приходит в себя, но, кажется, пьянеет). Что-то не то, вы как-то в сторону съехали.

Леонид. А зуб?

Женя. Фу, как невежливо напоминать.

Леонид с интересом смотрит на Женю. Та вдруг смущается, осматривает себя, поправляет воротник.

Женя. Что вы так смотрите?

Леонид. Как?

Женя. Не знаю. (Смущается, идет к двери). Я, кажется, пьяна, я пойду.

Леонид. Конечно, но если опять (намекает на зуб), не дай бог, конечно, приходите еще.

Женя (неуверенно). Но вы ведь не практикуете больше.

Леонид. Ну, напоследок.

Женя улыбается. Леонид помогает одеть пальто. Провожает. В этот момент звонок в дверь.

Мать (с кухни). Наверное, дядя Андрей.

Леонид открывает. На пороге курьер из еврейского общества.

Курьер. Шолом, господа. Надежда Львовна Шнайдерман, 1928 года рождения, имеется в наличии?

Леонид. Проходите, пожалуйста.

Курьер. Извините, спешу. Я от синагоги, прошу принять гуманитарную помощь... сухим пайком.

Леонид. Мама! К тебе.

Появляется Надежда Львовна

Курьер. Шолом, Надежда Львовна.

Мать. Добрый вечер.

Курьер (протягивает пакет). Здесь два литра растительного масла, сыр из Хайфы и , конечно, маца.

Мать (Всплеснув руками). Куда же столько?

Леонид (усмехаясь). Бери мама, пригодится.

Мать. Ей-богу, неудобно, да и ведь как, если завтра...

Леонид (перебивая). Завтра, завтра - будет завтра, а сегодня сырок пригодится.

Курьер (отдавая пакет). Берите, берите, по еврейской линии воспомоществование.

Женя(смеется в сторону). Как же так, сухим пайком и вдруг - масло.

Мать. Спасибо, конечно...

Курьер. Не сочтите за бестактность, извольте паспорт взглянуть, отчетность, извиняюсь.

Леонид. То есть, как паспорт? Краснокожую книжицу желаете?

Курьер. Только чтоб не вышло путаницы.

Надежда Львовна идет за документом.

Женя(к курьеру). А не евреям полагается что-нибудь?

Леонид смущен.

Курьер. Не евреям не полагается, барышня хорошая.

Женя. Понятно, ага, то есть - только нуждающимся.

Курьер. Нуждаются многие, но наша организация помогает только евреям, притом вдовым и пенсионерам.

Женя. А евреев вы по паспорту устанавливете?

Курьер (нетерпеливо). Нет, по паспорту мы сверяем паспортные данные.

Возвращается Надежда Львовна. Курьер сравнивает паспортные данные со своей бумагой.

Курьер (возвращает документ). Извините еще раз. Шолом всем. (поворачивается к Жене) До свидания, девушка (уходит).

Мать. Ах, как неудобно, как неудобно... (уносит пакет на кухню).

Леонид. Не очень тактично вмешиваться в чужие дела.

Женя. Не знаю, но если корабль тонет, что же пассажиров спасать по паспортам?

Леонид. Причем тут корабль, и, вообще, не ваше это дело.

Женя. Ах, не мое?! Сколько я вам должна за визит?

Леонид. Перестаньте.

Женя. Нет уж, извините. Паспорта у меня нет с собой, да и не такой у меня паспорт, чтобы бесплатно ваш коньяк пить, сколько я вам за рюмку должна?