Фазиль Искандер - Морской скорпион

Сергей положил ключи и металлическую трубочку на стол. Перед его глазами стояло смущенное лицо его жены, и он не мог на него смотреть. Он подумал, что его не было около двадцати минут. Что за это время произошло, почему {215} у нее такое смущенное лицо, думал он, все еще тяжело дыша и постепенно выравнивая дыхание.

- Отпускает, - наконец вымолвил Зураб.

- Вам нельзя пить, - сказала жена Сергея, и Сергей мог поклясться, что лицо у нее остается смущенным, - вы себя погубите.

- Не хочется чувствовать себя инвалидом, - сказал Зураб слабым голосом, - все-таки я еще молодой.

- Но надо же хотя бы знать меру, - сказала жена Сергея.

- Это правильно, - ответил Зураб и погладил рукой сердце. - Вы идите, я немножко позже выйду... Извините за беспокойство.

- Ничего, - сказал Сергей, понимая, что его слова обращены больше к нему.

Все, что говорил сейчас Зураб, Сергею казалось естественным, а все, что говорила жена, казалось ему натянутым, фальшивым. Они вышли, и вид у нее по-прежнему был смущенный. Казалось, она хотела бы, чтобы то, что произошло в отсутствие Сергея, совсем никогда не происходило. Казалось, она сильно разочарована в том, что произошло. Но что кроизошло, Сергей не знал. Он только знал, что что-то в его отсутствие произошло и это все еще ее смущает. И он знал, что он никогда у нее не спросит о том, что произошло в его отсутствие, потому что это было унизительно и потому что она никогда не скажет ему правды. Пожалуй, если бы попытка узнать правду была бы только унизительна, он бы пошел на это унижение. Но это было унизительно и исключало возможность узнать правду, и он знал, что никогда не спросит у нее об этом. Но он безусловно знал, что что-то в его отсутствие произошло. По крайней мере, были сказаны какие-то слова.

В ту ночь Сергей долго не спал и думал о своей давней, нежной, никогда не осуществившейся любви к девушке Заире. Сергей тогда работал в Мухусе в Институте усовершенствования учителей. Во время одной из своих командировок он приехал в село Анхара, и вечером, после посещения школы и беседы с учителями, его повел к себе ночевать молодой председатель сельсовета.

Когда они открыли калитку и вошли во двор, было уже темно. Залаяла собака и серым комом побежала в их сторону, но не успела добежать, как какое-то существо обогнало собаку, бросилось к ним, на мгновенье припало к Сергею, поцеловало его в щеку, отпрянуло, и Сергей почувствовал, что это очень молодая девушка, и от нее пахло дымом {216} абхазской кухни, юностью, первым снегом, который лежал на крышах домов, на еще не высохшей траве большого двора, под кукурузными ожинками убранного поля. И Сергею сразу сделалось необыкновенно весело и легко. Сергей догадался, что это сестричка хозяина.

- Вас там встретит его сестрица, - сказал один из учителей, отправляя Сергея ночевать с председателем сельсовета. Он это сказал с какой-то улыбкой в голосе, которая запомнилась Сергею. И вот теперь этот ничем не заслуженный маленький праздник поцелуя. Отпрянув от Сергея, она повисла на брате, и Сергей, словно заряжаясь воздухом веселья, который она, как облачко, навеяла своим дыханьем, спросил:

- Что, давно не виделись?

- Да что ты, - отвечал брат, отпихивая сестричку, - с утра из дому.

- Обедать не приходил! - крикнула она и весело рассмеялась, идя впереди и отстраняясь от собаки, прыгавшей вокруг нее.

Сергею навсегда запомнился этот зимний, вечер, этот большой двор с белеющими пятнами снега, эта девушка, угадывающаяся в полутьме и выделяющаяся из полутьмы белыми шерстяными носками, ее отстраняющиеся от прыгающей собаки движения, ее быстрая, легкая походка, как бы шутовски повторяющая походку зрелой женщины, знающей свое дело и умеющей достойно встретить гостей.

Они вошли в кухню, и Сергей, разглядев девушку, обрадовался своему предчувствию. Она была некрасива, но необыкновенно хороша вишнями глаз, широкой улыбкой, нежной линией профиля.

В кухне было несколько женщин, а у очага в войлочной шапочке сидел величавый старик с морщинистым лицом, озаренным рембрандтовским светом горящего очага.

Сергея представили старику, женщины засуетились, и одна из них подошла к старику и, низко склонившись к его уху, стала ему шептать что-то. Сергей, внутренне усмехнувшись, догадался, о чем она спрашивала. Он был уверен, что женщина справлялась об уровне приема, который надо оказать гостю. Скорее всего, она спрашивала, стоит ли зарезать какую-нибудь живность? Не удостаивая ее словами, старик коротким кивком одобрил предполагаемый уровень приема.

Немного поговорив с Сергеем и установив, что он знаком со многими его чегемскими родственниками, старик сказал:

- Заира, отведи гостя в горницу, и мы туда придем... Нечего тут в грязи копошиться... {217}

Заира зажгла керосиновую лампу и повела Сергея в горницу. Они вышли из кухни и поднялись по лестнице и, пройдя длинной верандой, вошли в большую комнату. У входа в горницу Заира скинула галоши, в которых она была, и осталась в шерстяных носках. Пока они шли из кухни, подымались на веранду, двигались по веранде, Сергей любовался ее длиннорукой фигурой, обтянутой шерстяной кофтой домашней вязки, ее светло-каштановой косой, болтающейся на спине, быстрым мельканьем ее ног в белых толстых шерстяных носках, ее легкой и в то же время торжественной походкой, словно она возглавляла какое-то шествие со светильником в руке.

Оставив Сергея в горнице, она вышла и снова пришла с охапкой дров в руках. Грохнула дровами у очага и снова вышла и принесла из кухни большую дымящуюся головешку. Сидя на корточках у очага, она раздувала огонь, время от времени поглядывая на Сергея, который сидел возле очага. Вдруг она бросила взгляд на его руку и, заметив кольцо, вспыхнула любопытством.

- Вы женаты?

- Нет, - сказал Сергей.

- У вас невеста! - выкрикнула она.

- Нет, - усмехнулся Сергей, - это просто так.

- Можно, я примерю, - сказала она, глядя на его кольцо.

- Пожалуйста, - сказал Сергей и снял кольцо, - это подарок матери.

- У вас мама умерла? - спросила она, и лицо ее сморщилось от жалости.

- Да нет, - ответил Сергей, - она жива.

- Жива, как хорошо, - сказала она, и лицо ее расцвело.

Она примерила кольцо на несколько пальцев, и Сергей любовался ее большой ладонью, вылепом длинных пальцев. Лапастая рука породистого щенка, подумал Сергей.

- Красивое, - сказала она, не без сожаления возвращая ему кольцо, вернее, сама пытаясь продеть в кольцо его палец. Прикосновение ее пальцев было ужасно приятно, и Сергей замер, в то же время поражаясь ее необыкновенной смелости.

В очаге гудел огонь, и блики пламени озаряли ее живое, сейчас глубоко задумавшееся лицо. Из курятника доносился гомон разбуженных кур, откуда извлекали птиц, обреченных на заклание.