Татьяна Янушевич - Мое время

Вячеслав Иванович любил примерить на себя судьбы разновекoвых деятелей, и то, - имя Слава обязывало, оно обобщало. Из чего ясно, что для него важным было именно "Кто" совершил поступок. И так как поступок уже содержал "личную подпись", то расплата за него только лишь добавляла остроты во вкус страсти. Посему детали играли свою роль. Например, он был страшно раздосадован, когда мы узнали, что Александр Македонский ростом вышел всего в полтора метра. Славке неприятно не хватало нескольких вершков для полнокровного величия. А сапоги Великого Петра тридцать девятого размера ему попросту жали.

Его вообще занимал вопрос: "Что желательнее, - видеть мир малым или великим?" И параллельно своему любимому персонажу Феликсу Крулю* мысль он строил так:

"Для великих людей - прирожденных завоевателей и властелинов, мощно возвышающихся над толпой, мир, должно быть, выглядит малым, как шахматная доска, иначе у них недостало бы спокойствия духа на то, чтобы дерзко и беззаботно подчинять своим планам счастье и горе отдельных людей. Но с другой стороны, подобная ограниченность кругозора может сделать человека никчемным и вялым. Бесчувственность его, оскорбляя людское самолюбие, отрежет ему путь к жизненному успеху. Не разумнее ли видеть мир в его величии? Хотя такое благоговение с легкостью может привести к недооценке себя, и тогда жизнь с насмешливой улыбкой пронесется мимо робкого юнца в компании более мужественных любовников. С другой же стороны, кто всех и вся принимает всерьез, не только будет приятен людям, но самые мысли его и поступки неизбежно станут страстными и ответственными, что, конечно, возвысит его и будет способствовать продвижению на жизненном поприще".

И Берилко, и Круль, оба они, рожденные под знаком близнецов, в соответствии со своей натурой выбрали вто-рую возможность, - "видеть мир великим и бесконечно привлекательным, дарителем сладостных блаженств, заслуживающим самых страстных домогательств". Впрочем, шахматное поле они прихватили с собой.

Подобные размышления Берила заносил в свои бесчисленные дневники, готовился подарить их читателю, но не успел.

Все же смело можно сказать, что одна книга про него написана, хотя тоже не окончена, - в ней его имя спря-тано за юрким псевдонимом авантюриста Феликса Кру-ля. Продолжить ее равно-великим способом вряд ли кому удастся, ибо самое существенное в такой "исповеди" это собственные признания. Разве что сделать попытку изложить несколько легенд.

Их герой, как уже говорилось, был рожден под двойственным знаком воздуха, благодаря чему обладал неотъемлемым обаянием, неукротимым темпераментом и непредвиденными реакциями. А также, по определению, склонностью к соавторству. Имел вертикальный, бодрствующий строй души, был постоянно возбужден и нервен. Хотя подчас испытывал приступы острой неуверенности в себе, которые театрализовывал различными маниями, так, что приступы эти преобразовывались в побуждения к немедленному действию.

- Я только что сделал тысяча второй ход, чтобы исправить тысяча первую ошибку. Блестяще! Хотя тоже ошибочно. Но уже знаю следующий маневр!

Внешность герой имел компактную, в ее плотности упруго концентрировались стремительность речи, решений, рвений, следы чего оставались во взвихренных кудрях да в эхе пристукивания каблуков. Главное внимание забирала голова, крупная, в несколько набыченной посадке. Под карнизом высокого лба удивительно мягко расположились в бобровых воротниках двойняшки соперники - два глаза, занятые извечной своей обманной игрой. Нос обычный мужской, подбородок энергический, губы - напряженный лук, вдруг ослабнут улыбкой, ан, не в тот миг, когда ждешь, а подловив тебя, расхохочутся.

Первая намеренная проба "создать мифического ге-роя" у Славика совпала с защитой университетского ди-плома. То есть спохватился он в последний месяц, до это-го его отвлекали другие дела государственной важности. Он решил дипломную работу сочинить. Как известно, гений - это воображение. А логика мифа утверждает, что в основе чуда лежит абсолютная свобода творческого желания.

Герой, отрешившись от сторонних искусов, взялся осуществлять свой подвиг. Он опустил завесы тайны, ибо никто не должен был наблюдать потуги приготовлений, и только иногда возникал из тени, чтобы по сюжетной необходимости воспользоваться помощью второстепенных персонажей. Он возникал на моих маршрутах из тени дерев и зданий, уводил за угол и страшным шепотом вопрошал:

- Как ты думаешь, если лететь на вертолете над вулканом, можно точно определить, где находится очаг - просто в грабене или в грабене со взбросом? *

- Пожалуй, если с вертолета, то нельзя.

- Блестяще! Тогда я возьму со взбросом. Знаю, где есть подходящая модель!

Он исчезал в поисках следующих находок.

Из распахнутых окон общежития греческий хор разносил по голосам:

- Он выбрал со взбросом! Превосходно!

И толпе болельщиков становилось очевидно, что канон соблюден, - ведь фантазия не создает, она комбинирует.

Но вот пробил час. Наш герой вышел на арену. Затаив дыхание, мы следим за его поединком с Гефестом. Замысел великолепен - вытащить противника из огненной преисподни и выставить на всеобщий показ. Берила глубоко приседает и растопырив пальцы собирает из подпольных трещин магму в косой ящик грабена, там бурлит до критической поры, накапливает-накапливает-накап-ливает энергию... Зрители на пределе! Бэмс! Берила резко вскидывается, разом пробив земную толщу, - вулкан извержен! Его сопровождают взрывы рукоплесканий.

Олимпийская комиссия, состоящая в большинстве из гео-логических умов, очарована. Опрокинуто их предубежденное мнение, дескать, геофизики не хотят знать геологию.

И только визгливое негодование руководителя дипломанта, к которому Славка не обратился ни разу, тонет в потоке раскаленной лавы:

- Нет! Ни за что нельзя ставить отлично! Я не специалист по вулканологии, но уверяю вас, Берилко нерадивый студент!

Однако Славу не судят. Слава сама исчерпывает свой смысл. А кому ж не известно, что "секрет волшебства скрыт в первичном заблуждении"? Это аксиома.

Следующий подвиг был не столь публичен и даже в меру притушеван. Трудовое направление Славик получил на Сахалин. Он вовсе не хотел избежать экзотики, но проведя дипломную практику на Камчатке, сделал вывод, что для постоянного местообитания полуцивилизация менее подходит, чем крупный научно-производственный узел, который на самом деле позволяет иметь гораздо больше степеней свободы. Что в полной мере потом оправдается, - он побывает в Европе, на Кубе, слетает к полюсу и везде сорвет свои победы. Сейчас же он вкусил признания и окончательно понял, что рожден действовать и проявлять себя, потому дерзко встал в начало причин собственных поступков. Он не отказался ехать, напротив, поспешно отослал впереди себя перечень заслуг своих и заслуг своей жены - геодезиста, тоже новоиспеченного, и приложил список потребностей, кои должны обеспечиваться по закону о молодых специалистах. Вскоре пришел ожидаемый отказ, - чего-то там не могли предоставить. Чета Берилок благопристойно осела в родном городе.