Игорь Яркевич - Свечи духа и свечи тела, Рассказы о смене тысячелетий

Пусть мы не можем родить собственных Платонов, мы и сами не желаем, зачем они нам? А вот собственных Неоплатонов - еще как можем!

Родственник приезжал, дядя чужой, новый мамин муж, забрать меня хотел, объяснил почему - мы все здесь с ума сходим, пока не поздно, надо ребенка спасать, может быть, ему в жизни повезет больше, чем нам, а у них с мамой хорошо, все есть, также две птички над головой летают по квартире и собака их охраняет. Неоплатон заинтересовался и спросил: "А какой породы?", - он всегда животных любил. Мамин муж только начал отвечать обстоятельно и неторопливо, как побледнел, мол, а кто это у вас разговаривает, а не видно? Мы с папой ответили, что Неоплатон, а потом и Неоплатон все про себя рассказал, дядя чужой совсем бледный стал, почти белый, в туалет просился, долго там был и ушел от нас еле-еле. Меня увезти уже не хотел. Вечером позвонила мама, поблагодарила нас с папой за то, что мы из ее нового мужа сделали идиота, неужели теперь все - идиоты? Конечно, нет, ответил папа, Неоплатон хороший.

Когда я не там и не туда посикал, решил вовсю описать портрет в нашей школьной библиотеке, ведь Платон во всем виноват, с него все пошло! Долго готовился, хотел зайти в библиотеку, когда там нет никого, и отомстить! Как индейцы, мы с хорошими детьми в них играли в котловане, они так неожиданно и смело мстили белым гадам за насилия и поругания своей индейской чести... Но боялся, что не попаду, - портрет маленький и висит высоко, а я тоже пока маленький, могу не достать. Решил написать в банку, словно бы для анализа, потом прийти и вылить на портрет. Здесь главное - не испугаться, когда в библиотеку с банкой войду, а во второй раз описаюсь, может войти в нехорошую привычку, кто меня вылечит потом?

Я рассказал папе и Неоплатону, каким образом собираюсь отомстить Платону за котлован и за то, что описался. Папа закричал, чтобы я не смел говорить об этом даже в шутку, Неоплатон тоже заметил, что это не шутки, к этому надо подходить серьезно.

Еще раз, серьезно и основательно, продумал план мести. Вот библиотекарша, что нам книжки выдает с учебниками, одна осталась, я за дверью стою, караулю, она вышла минут на пять, на десять по делам - позвонить кому или в буфете чего перекусить, я вбегаю, вынимаю банку, отворачиваю крышку, выливаю на портрет, убегаю... А вдруг кто войдет или библиотекарша раньше вернется? А куда потом девать банку и крышку? Ничего, индейцы - смелые люди, их любит удача, все будет нормально! Благослови, Неоплатон! Не буду, говорит Неоплатон, этим делу не поможешь, нужно идти другим путем. Да я и сам больше не хочу, все верно не поможешь, Неоплатон прав, как всегда.

Я не хочу быть Робеспьером, не гожусь в Декарты, не люблю всяких Наполеонов, в пожарники и космонавты тоже не тянет. Когда я вырасту - хочу быть Неоплатоном!

П а п а (с томом философии в руках): А что, неужели никто не понимает, что вся эта философия вызвана не идеями, а всего лишь неконтролируемым круговоротом сексуальных позывов и алкоголя? Неужели все плохо навсегда и ничего нельзя сделать?

Н е о п л а т о н: Конечно, все плохо, котлован навеки, а это и хорошо, чем хуже, тем лучше, живи, значит, спокойно, болезнь была долгая, выздоравливать начинаем только сейчас, и то не совсем, пей поменьше, беги, а то на автобус опоздаешь, мы тут с мальчиком пока поиграем.

И я с Неоплатоном, о, счастливые часы, долго-долго играю. Я изображаю кроссворд, а он меня разгадывает; потом наоборот - он изображает математическую задачу, а я ее решаю.

А писать не в туалете больше не будешь, уверяет меня Неоплатон, и всегда только в нем, а если его нет рядом, тогда "втягиваешь воздух, живот тоже втягиваешь, десять раз повторяешь мое имя и терпишь сколько надо" (Неоплатон).

С утра я и папа занимались неоплатонизмом, сначала получалось плохо, но потом дело пошло. Мы все обсудили - как не замечать котлован, если победить его нельзя, и как вести себя в автобусе, если его долго ждешь, а его все нет и нет, и что делать потом, если тебя прижали в автобусе, а хочется почесаться, а нельзя - потому что зажали. Также обсудили особенности способов приготовления картофельных котлет.

А вдруг когда-нибудь из котлована вылезет что-нибудь страшное, не такое доброе, как Неоплатон? Как тогда себя вести? Что тогда делать? Тоже обсудили.

Приезжал папин знакомый, книжки привез почитать, пластинки послушать, еды разной, я, папа и Неоплатон поели, знакомый не хотел, дома поел, уверял, что в философии есть славные имена - Кант там, Гегель или, например, Хайдеггер! Папа плевался - что я от них хорошего видел? Кто сыну новые брюки купил? Гегель? Весь класс уже в новых ходит, один мой в старых, дома денег на картофельную котлету нет, Неоплатон выручил! Кто сына писать отучил не там, где надо? Хайдеггер? От него дождешься, опять же Неоплатон помог, поэтому не надо нам никого кроме него, он - единственная печка среди холода бытия! Вся эта философия, все эти истины, добро, разум - кому все это нужно, когда на работу ехать в автобусе до метро двадцать минут, а потом в метро еще сорок минут! Какой от них всех толк? Ах, как это хорошо, как это верно, как это правильно ты все говоришь, не нарадуется на папу Неоплатон.

Когда папин знакомый уехал, мы все доели, убрали в квартире, посуду помыли, пол подмели, после чего папа и Нео решили, что философии никогда не было, нет и не будет, а если даже и была, есть и будет, то все-таки лучше, чтобы ее никогда не было, нет и не будет. Вот они какие крутые ребята, мой папа и Нео! Только благодаря этой навозной куче, в обиходе называемой философией, появился котлован, несчастные люди в нем, в автобусе, в Союзе писателей и вообще несчастные, а кому же еще благодаря как не ей? И описался я тоже из-за нее... Ну погоди, мы еще поступим с тобой плохо, мы уничтожим тебя как репку или Кащея! Мы еще съедим тебя, как волк прекрасную нимфетку или как волк семерых малолеток!

У нас в этой жизни одна отдушина - Неоплатон, все остальное - спрячь и никому не показывай! Когда-нибудь будущий историк прочтет мой дневник, и тогда я, папа и Неоплатон предстанут перед ним как живые, и он узнает наше время, как мы жили, боролись и не сдавались, и как был у нас Неоплатон на фоне котлована и всякой другой гадости...

Папа нашел следы текстов Неоплатона в двадцатом веке! Оказывается, в начале двадцатых годов тексты появились в СССР, у одного ученого, он держал их у себя, никому не показывал. За текстами охотился весь НКВД, еще бы - они представляли прямую угрозу сталинскому режиму! Ученый неосторожно проговорился о текстах Неоплатона своему другу, тоже ученому, друг оказался стукачом, сразу же донес, ученого вместе с другом-мерзавцем посадили, оба сгинули в лагерях, а тексты сожгли и пепел развеяли как раз в том самом месте, где сейчас котлован и где папа встретился с Нео...