Игорь Яркевич - Свечи духа и свечи тела, Рассказы о смене тысячелетий
- Название:Свечи духа и свечи тела, Рассказы о смене тысячелетий
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Игорь Яркевич - Свечи духа и свечи тела, Рассказы о смене тысячелетий краткое содержание
Свечи духа и свечи тела, Рассказы о смене тысячелетий - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Вся переписка злосчастной боярыни с протопопом Аввакумом была выучена мной практически наизусть, я мог цитировать ее кусками в любое время суток. Но все равно - конфессиональные разногласия между партией двоеперстия и оппозицией троеперстия меня ни в чем не убедили, направление двух пальцев по-прежнему оставалось для меня загадкой. И тут, когда меня уже практически осенило, выяснилось, что подобная катавасия не прошла для меня даром и я здорово переутомился - в мои сны стали прилетать русские люди и жаловаться, жаловаться... Это продолжалось без конца, все они были с давно не стриженными бородами и ногтями. Впрочем, прилетали и другие люди, но я запомнил почему-то именно русских; вероятно, им было хуже всех и поэтому они больше жаловались.
Того нет, сетовали они, другого нет, славы, например, да и вообще ничего нет, сколько же так можно, чтобы в России всегда все было плохо? Да ладно, обещал я им также невразумительно-меланхолически, как мне когда-то в галерее бабушка или няня, подождите, через лет сто или двести подрастете - и все будет, что вам и не снилось, надо только потерпеть, по крайней мере - Берия и боярыня всегда будут с нами!
Русские люди слушали, горестно качали головами и шевелили ушами, не спеша расходились...
И я оставался наедине с советским обществом, которое в ту пору относилось к моей опальной боярыне крайне подозрительно и настороженно. Ее продолжали считать абсолютно садисткой и фанатичкой, также истеричкой, что было абсолютно несправедливо, потому что в семнадцатом веке садизм, истерия и фанатизм были делом самым обыкновенным, и наша боярыня ничем не отличалась на общем фоне. Поэтому общество с интересом следило за моим развитием - все только и ждали, что я отправлюсь вслед за двумя пальцами к анальному или оральному сексу.
Я обманул их всех!
К анальному сексу я относился всегда более чем равнодушно, а вот секс оральный просто стал моим заклятым врагом, меня даже в газетах ругали за мои принципы, но я ни шагу назад, как это можно в конце двадцатого века брать в рот чужой член, свой - еще ладно, но чужой! Никогда! Ни за что... Исключение я делал только для бериевского члена, но перед ним, впрочем, вряд ли кто смог устоять, сопротивление в данном случае было бесполезно.
И религиозный пафос боярыни меня также совершенно не занимал, как это православные могут что-то делить, Бог-то один! И мимо места расстрела Берии, что на набережной, я тоже проходил совершенно равнодушно в часы моих одиноких прогулок, мечтая о незнакомке, которая будет чем-то напоминать боярыню, не в лоб, конечно, а неуловимо, и мы вместе уедем на секретной машине в Сибирь. А никаких пафосов и расстрелов я не потерплю, у меня с этим строго, времена, слава Богу, не те!
Но потом я никаких пересечений между боярыней и незнакомкой уже не хотел. Незнакомка - это ведь любовь, а у любви свои законы, а боярыня - это боярыня, и на хрен нам такое боярское счастье, когда любовь заденет плечом? Нет, моя незнакомочка будет естественной и чистой, двумя пальцами грозить не должна, сколько можно, объяснил я англичанину, хватит, и вот тебе на!
Англичанин поблагодарил меня за то, что я ему дорогу к галерее показал, и мы разговорились. В московское метро его привела нелегкая дорога международного бизнеса, разные там поставки компьютеров в дома престарелых и диетические столовые, но русское искусство, особенно литературу, он всегда тоже очень любил.
Я осторожно показал незнакомке два пальца, но не заметил, чтобы она как-то этому обрадовалась.
- О, Достоевский! - воскликнул англичанин так горячо и проникновенно, как будто его любимый писатель только что родился или был арестован.
И тут незнакомка показала мне три пальца вверх! А ведь боярыня никогда себе такого не позволяла!
- Ничего, ничего, - я пытался как мог успокоить бизнесмена, - мы тоже здесь все подряд любим Чарльза Диккенса, Жорж Санд и братьев Гримм.
Но это абсолютно не помогло. Он все больше и больше волновался. Вероятно, англичанин был из тех людей, которым можно засунуть два пальца в жопу или даже три, перед расстрелом, но они все равно будут кричать: "Да здравствует русская литература!", уверенные, что она того стоит.
Я снова покосился на незнакомку, но два пальца ей больше показывать не стал.
Мы уже вовсю переглядывались, она почти что подмигнула мне и смотрела достаточно ласково, колени ее, немного напоминавшие свежую утреннюю траву с капельками росы за час до разрыва гранаты, были как в лихорадке, грудь трепетала, а глаза - глаза если не кричали, то звали, как я ее любил!
Настала пора знакомиться, я решил схватить ее, тем более что она практически показала куда и как, надо делать как народ, надо учиться говорить "мы", но я так и не решился, ведь я же не Берия какой, нет у меня той отваги и той охраны, и машины опять же нет, куда утащить можно, к тому же держали меня за талию ледяные морозовские пальцы.
Неожиданно в вагоне погас свет. Но почему же, интересно, русская история это всегда какой-то полный пиздец!
Входили и заходили разные люди, и мне опять захотелось, чтобы у нас была одна песня, чтобы нам плясать один танец и смотреть один фильм, вместе грубо незнакомку ловить... Наверное, все это можно было бы как-нибудь да уладить, но между нами сидела боярыня в санях с двумя пальцами неизвестно куда. И даже Берия не может ей помешать!
Незнакомка вышла, оглядываясь. Все было кончено.
Ушла незнакомка, и хер с ней! Хер с ними со всеми, ведь боярыню мою уже извели в лагерях, и Берию мне никто не вернет, и вместе им тоже никогда не быть. А жаль - они же словно созданы друг для друга! Берия никогда бы не дал увезти боярыню по приказу в Сибирь или увез бы ее сам, а она вполне могла успокоить его двумя пальцами и стать его последней любовницей. И их бы рисовал вдвоем, обнявшихся и воркующих, блестящими мазками модный художник-портретист.
Я вышел на следующей. Англичанин, несмотря ни на что, все-таки поехал в галерею, чисто английское любопытство победило. Ты смотри, держись там и будь осторожнее, мой английский брат, всякое может случиться!
Возле метро висели плакаты к референдуму или выборам, кто-то же должен быть президентом, природа не терпит пустоты, а молодой человек, похожий на всю западноевропейскую университетскую элиту вместе взятую, продавал презервативы с бантиками.
- Купи презерватив, не выебывайся, - набросился он на меня.
"А зачем? - подумал я. - Незнакомка ушла навсегда, бизнесмен тоже в Третьяковке, зачем? Впрочем..."
- С удовольствием, - ответил я. - А сколько стоит только бантик?
Последний друг
либерального детства
Мы, дети страшных лет России,
Забыть не в силах ничего.
А.Блок
В моем либеральном детстве нашлось место всем, - и ему тоже.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: