Александр Яшин - Сирота

Просить и ходатайствовать за своего брата - в этом никакого унижения для себя и для своего отца Шурка не видел. Если бы речь шла о нем самом, Шурка никогда не ссылался бы ни на какие семейные и хозяйственные затруднения, а о своем собственном сиротстве он вообще не думал. При чем тут...

Шурка прошел в кабинет директора, куда показал ему Павлик, в конце длинного светлого коридора с желтым, протертым изрядно полом, искоса оглядывая на ходу яркиe стенные газеты, географические карты и лозунги о борьбе за молоко и масло, за лен и силос, о подготовке к весеннему севу на колхозных полях. Он не робел, не пригибал голову, не сторонился встречных ребят и девушек, шел свободно в своем рабочем пиджаке и кирзовых сапогах, держа кепку в руке. Он даже не спрашивал себя, зачем идет к директору школы, в которой обучается его брат. Раз позвали - значит, надо. А робеть? Что ему робеть - он же не учится здесь и никогда не будет учиться, это не его доля. Его доля землю пахать. Он же пробовал учиться... А землю он любит. Да и нельзя оставлять ее совсем без хозяина. Бесхозная земля рожать не будет. Надо, чтобы земля не осиротела.

- Тебе что нужно? - мельком взглянув на Шурку, спросил загорелый, прокопченный директор.

Шурка его сразу узнал - директор школы много раз приезжал в деревню в роли уполномоченного райкома и райисполкома либо от сельсовета по разным кампаниям и налоговым обложениям и сборам.

- Почему не на занятиях?

Шурка прикрыл двухстворчатую дверь, обошел широколистый фикус, возвышающийся в кадушке на табурете, и предстал перед зеленым письменным столом, на котором были и стопки тетрадей, и книги, и глобус, и микроскоп, и желтая из деревянных палочек модель типового скотного двора.

- Я Мамыкин.

- Что Мамыкин?

- У вас учится мой брат. Меня приглашали.

- Простите... Тэк-тэк-тэк. Вы старший брат Павла Мамыкина? Тогда давайте поразговариваем.

- Я его младший брат,- смутился Шурка.

Директор стал медленно подниматься со стула, словно откуда-то издалека возвращался на землю.

- Тэк-тэк-тэк... Значит, вы его младший брат. Очень хорошо! Ну что ж, очень хорошо!

- Вы меня приглашали?

- Да! А бабушка?

- Бабушка не может - стара, слаба.

- Тэк-тэк, очень хорошо! А как у вас дела идут предвесенние?

- Да ничего, идут. Только семян придется прикупать. Недавно стали проверять сусеки, а там - мыши, много семенного овса поели. И льносемян не хватает. Сейчас вся надежда на лен. Ставку на лен делаем!

Директор начал разглаживать свои усы, оттягивать их книзу, словно они мешали ему получше разглядеть стоящего перед ним гражданина.

- Тэк-тэк... Очень хорошо! А со скотом как? Падеж в этом году был?

- Падежа не было,- отвечал, как на уроке, Шурка.- Мы что в этом году сделали? Мы на зиму наготовили возов пятнадцать веточного корму. Помогло!

- Тэк, очень правильно сделали!

- Да что уж тут правильного, если скот приходится хворостом кормить, а трава нескошенная под снег уходит?

- Это интересно! - вроде как обрадовался директор.- Не успели скосить?

- Каждое лето не скашиваем. А и скосим, так сено гниет на месте, неубранное. Бабушка моя говорит, что бог наказывает. Лучше бы уж разрешили для своих коров хоть понемногу корму заготовить, а то и свои коровы голодные стоят всю зиму.

Директор потянул усы книзу.

- Выходит, что вы хотите в первую голову кормить своих личных коров? спросил он.- А как это называется на нашем языке, товарищ Мамыкин? Слыхали вы что-нибудь о частном секторе в народном хозяйстве?

Шурка не смутился, ответил:

- Коровы не виноваты, что они в частном секторе. Они ведь не в чужом государстве, все советские. И молоко от них пьют не буржуи какие-нибудь, а свои люди. А получается, что ни колхозных, ни своих коров не кормим. Вон какие они стали теперь, от овец не отличишь, разве это коровы - выродки. Сердце кровью обливается, как посмотришь на их жизнь.

- Это у кого сердце кровью обливается, у вас, что ли?

- И у меня. Что я, не человек?

- А председатель ваш куда смотрит?

- Что председатель? Он все помощи ждет. Если б он меньше на советскую власть надеялся, может, лучше было бы. Сам бы думать начал, и скот бы меньше скудался. И свиньи у нас голодают, жалко смотреть.

- Тэк-тэк!..

- Есть у нас такая Нюрка, маленькая девчонка, Молчунья. Ее поставили на свиноферму. А зимой свиньи от голода - совсем как дикие звери. Все деревянные кормушки изгрызли. Нюрка каждое утро уходит из дому и с матерью прощается, потому что боится: схватят ее когда-нибудь свиньи и съедят. И падеж каждую зиму. Тогда что Нюрка придумала? Стала собирать конские свежие яблоки и кормить ими свиней. Навалит полное корыто, чуть посыплет отрубями да перемешает, и свиньи жрут на доброе здоровье. Падеж прекратился. В районной газете - читали, наверно? - целая страница была напечатана, как в нашем колхозе свиное поголовье сохранили. Нюрка делилась своим опытом.

- Изобретательная девушка! - восхищенно сказал директор.- Правильно сделала, молодец!

- Конечно, правильно сделала. И молодец - тоже правильно. Только про такую правду лучше бы в газете не печатали. Свиньям и то стыдно было...

И вдруг директор спросил:

- Вы, случайно, не бригадир, товарищ Мамыкин? Не председатель колхоза?

Шурка сразу осел, застеснялся.

- Почему вы не учитесь, молодой человек? Как тебя звать?

- Александр.

- Так почему же ты, Александр, не учишься?

- Павлик учится.

- Павлик?

- Да.

- А ты что?

- А я уж буду на земле.

- Вот для земли-то и надо бы учиться.

- Нельзя мне, Аристарх Николаевич.

-- Тэк! Не понимаю. А ну-ка, садись, Александр!

Шурка сел на стул под фикусом.

- Не понимаю,- повторил директор.

- У нас так ведется, Аристарх Николаевич: если всем учиться нельзя старший учится. И бабушка хочет, чтобы Павел выучился, скорее помощь придет.

- Значит, бабушка за Павла стоит?

- Да! И Прокофий Кузьмич, председатель наш, на него очень надеется. А я - чтобы земля не осиротела.

-- Как ты сказал? - переспросил директор.

Шурка смущенно промолчал.

- Значит, чтобы земля не осиротела? Тэк-тэк! Хорошо сказал! - Директор подвинул к себе тетрадку и записал что-то на чистой линованой страничке, словно поставил Шурке отметку за хороший ответ.- А Прокофий Кузьмич ваш... что ж, Прокофий Кузьмич, он действительно все на кого-нибудь надеется. Не просчитается он с Павлом, не ошибется, как ты думаешь?

Шурка опять промолчал.

- Я хочу сказать,- пояснил директор,- будет ли ваш Павел потом работать в колхозе?

Что мог ответить на это Шурка? Разве Павел учится для того, чтобы работать в колхозе? Бабушка об этом думает совсем иначе. А как думает об этом сам он, и думал ли он об этом когда-нибудь и как следует?

- Прокофию Кузьмичу виднее,- сказал он невнятно.- Надо же кому-то и в люди выходить. Директор удивился.