Владимир Рецептер - Эта жизнь неисправима
- Название:Эта жизнь неисправима
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Вагриус
- Год:2001
- Город:Москва
- ISBN:5-264-00692-Х
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Рецептер - Эта жизнь неисправима краткое содержание
Жизнь игра, а люди актеры — затасканная фраза. Но ведь актеры — люди, они живут, встречаются, умирают, ссорятся. Про всё это повесть
Владимир Эммануилович Рецептер долгое время играл в Большом Драматическом Театре, в тот самый момент, когда им руководил Георгий Товстоногов, а его правой рукой была Дина Шварц. Но время течет и Рецептер ушел, а уйдя стал писать воспоминания, как хорошо ему было в театре.
В повести 3 части — 3 истории:
1 часть — повествует про актерскую семью Алексеевых, об их жизни и их закате, в доме для ветеранов сцены на Петровском, 13, о том, как супруги путешествовали по городам и весям.
2 часть «Хроника юбилейного спектакля». В 1980 году Рецептер решил поставить «Розу и Крест» Александра Блока, пьесу которую до него никто никогда не ставил, и вот автор описывает, чем все началось и чем окончилось.
Ну, и, наконец, 3-я, самая печальная часть «Императорский библиотекарь»-история про Григория Гая, который слишком вжился в свою роль.
Из сборника «Ностальгия по Японии».
Эта жизнь неисправима - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Она опять примолкла.
— Нина Флориановна, — спросил Р., — значит, Блок сделал распределение ролей, а актеров подговорил и собрал Мичурин, это была его инициатива?
— Да… И начались интимные репетиции…
— Репетиций было…
— Их было три… Сначала сказал Блок, что он благодарен всем и ему бы очень хотелось, чтобы пьеса пошла в Большом драматическом… Потом Мичурин сказал, я помню, что «Розой и Крестом» продолжится чистая романтическая линия…
— Видимо, он должен был помогать Блоку?
— Да, Блок пробовал себя, может ли он быть режиссером, это была проба, а Геннадий вызвался ему помогать…
— Поэтому он и получил роль Бертрана не один, а вдвоем с Музалевским?..
— Да, скорее всего так… Это должна была быть постановка совершенно реалистическая, знаете, в стиле МХАТа: настоящий сад, настоящие костюмы, все настоящее… Один раз собрались у него дома, на Пряжке… Один раз почитали по ролям…
Несмотря на дразнящую новизну обаятельного свидетельства Н. Ф. Лежен, а может быть, именно благодаря ему, артисту Р. хотелось кое о чем переспросить самого Александра Александровича, и, на свою беду, он знал, как это сделать. С отвратительным филологическим занудством, от которого не сумел избавиться с университетских времен, он швырнул себя в библиотечные закрома (в том числе и в библиотеку самого БДТ, на его глазах не раз униженную неоправданными списаниями старинных книг и журналов, которые тут же утаскивал домой один трудящийся у нас «книголюб») и столкнулся с обилием материала, лежащего на поверхности, но не использованного. Ни один блоковед, критик или аспирант искусствоведения не поднял безусловно диссертабельной темы «Эстетические, культурные и этические противоречия между Александром Блоком и Большим драматическим театром в 1919–1921 гг.».
И вправду, картину почти принудительного сотрудничества (Блок отказывался, Андреева заставляла) столько раз подчищали, лакировали, населяли подтасовками, а в конце концов так извратили, что она превратилась в сиропную легенду, к которой добавил свой штришок и лично Р., готовя юбилейное представление через шестьдесят лет после блоковской попытки: все, мол, хорошо, что хорошо кончается…
Но А. А. Блок, отдававший театру остатки своего времени и сил, с легендой был не согласен и, предавая огню большую часть записных книжек, позаботился, чтобы часть заметок о его взаимоотношениях с новорожденным БДТ все же осталась.
Поэтому, преодолевая природную тупость и лень, Р. в период летнего отпуска 1980 юбилейного года сделал ряд выписок из писем, дневников и записных книжек Александра Александровича, полагая, что и эта хроника существенна для прояснения предлагаемых обстоятельств. Дурак-то он дурак (время от времени у автора возникает неодолимое желание польстить себе, величаясь «дураком», не станем отказывать ему в тихом удовольствии), но все же допер, что речи и реплики покойного Блока по определению не могут быть менее интересны, чем сценки, почему-то запомнившиеся артисту Р.
18 июля 1919 г. Объяснять Гришину «Розу и Крест».
А. А. Блок, «Записные книжки»
А. И. Гришин — тот самый управляющий театром, который в 20-м году давал Блоку пустые обещания, а в 1921-м сбежал за границу, оставив людей без зарплаты. Этот факт засвидетельствовал в своих воспоминаниях артист Геннадий Мичурин.
Разговорцы с откладываниями пожирают на театре беспримерное время и тянутся бесстыдно и утомительно…
Вот, к примеру, Гришин, которого, по замечанию Блока, «тянет на второй сорт»:
— Простите, не успел, замотался, сами понимаете, какая жизнь, не до жиру, быть бы живу, жалованье обеспечить и так далее!.. Ради Бога, не сердитесь, Александр Александрович, через неделю непременно прочту… Ах, ах, не успел, каюсь!.. Ну еще денечка два, будьте великодушны…
— Прочел, прочел, Александр Александрович, дорогой! Какая поэзия! Как высоко!.. Но вы уж простите меня, дурака, не все понял, ну, просто-таки ничего не понял… Вот если бы нам встретиться… Дней через несколько… И вы бы мне объяснили, Александр Александрович, что там все-таки содержится, и для чего это все, и кто кому, как говорится, дядя…
Объяснять Гришину «Розу и Крест»…
Оставалось следить, как развивались интересующие нас события, которые никак не развивались, потому что данные Гришину объяснения не помогли.
10 апреля 1921 г. Я пробовал навести Лаврентьева и Гришина на «Розу и Крест». Лаврентьев отмычался, Гришин, подумав, сказал: «Может быть, после Кальдерона»…
А. А. Блок, «Записные книжки»
Стало быть, до самого конца его не оставляла надежда.
К сведению студентов, аспирантов, диссертантов, докторантов и книголюбов. Размышляя о судьбе «Розы и Креста» в Больдрамте, не худо понимать, что окончательное решение репертуарных и прочих вопросов было все-таки не по силам ни управляющему Гришину, ни главрежу Лаврентьеву. Окончательное решение принципиальных вопросов не выпускала из своих цепких большевистских ручонок Комиссар отдела театров и зрелищ Союза коммун северных областей (кажется, так называлась ее должность) Мария Федоровна Андреева.
А эта дама еще в 1913 году, возражая против постановки в Свободном театре, писала: «Они хотят ставить пьесу (мистическую пьесу!) Блока — „Роза и Крест“ это просто плохая пьеса, написанная плохим языком, искусственная и фальшивая, а я должна буду играть в ней графиню Изору…»
Да не играй ты, Бог с тобой, другим не мешай!..
7 февраля 1920 г. <���…> Общее недовольство Андреевой.
28 февраля 1920 г. <���…> Вечером — в театре, тяжелое чувство от Андреевой продолжает угнетать, пора объясниться.
18 марта 1920 г. <���…> Заседание директории. Тяжело с Андреевой — еще тяжелее, чем с Горьким.
22 апреля 1920 г. <���…> Вечером в театре — похмелье Лаврентьева, Крючковская морда, вообще — мрачно, уныло, гнетуще, как большей частью.
4 ноября 1920 г. <���…> Вечером — в театр. У Лаврентьева — слухи об отъезде Андреевой и Горького. <���…>
19 ноября 1920 г. <���…> Вечером — в театральном болоте своем (Освенцимский разъясняет, как загрыз его Лаврентьев, и др.). А Люба — в своем. Неужели я вовсе кончен?..
А. А. Блок, «Записные книжки»
— Зачем вам А.? — спрашивал Товстоногов. — Он будет портить всю атмосферу.
Р. еще не привык к такой степени откровенности и только переспрашивал:
— Вы думаете?
— Уверен.
Очевидно, у него были основания говорить так. Впрочем, и у Р. их хватало на то, чтобы согласиться с советом.
— Может быть, поговорить с Б.? — размышлял он, проводя предварительные «пробы».
— Стоит ли? — без паузы парировал Гога и доверительно добавлял: — с его премьерством!..
И о третьем без комментариев:
— Хорошо бы обойтись без В.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: